Кровь и Пламя (СИ)
Молча ступив на захрустевший под моей ногой крупный песок, я прошел по дороге около ста шагов и остановился у кромки глубокого оврага с весело журчащим по его дну ручьем. Широкий ручей, он и прорыл этот овраг — в весенние буйные деньки, когда переливал через края из-за напоивших его дождей, когда набирал еще большую силу. Он и сейчас спокойно бежал по своему древнему руслу — пробегая прямо сквозь перегородившую овраг насыпь из земли и камней. Внизу же, у дна, когда я спустился по очень крутому склону оврага, я увидел несколько высоких и широких прямоугольных отверстий, легко пропускающих через себя воду. Очень аккуратная кладка из природного камня. Виден раствор, намертво соединивший блоки, хотя камень давно уже покрылся зеленой плесенью и мхом. Подобное сооружение вполне логично увидеть где-нибудь на улицах оживленного города, но никак не посреди глухого леса.
— Хорошая работа! Крепкая! — уверенно заявил спустившийся ко мне Тикса — коротышка проделал тот же путь раз в пять быстрее и ловчее меня. Прошел по крутому склону как по ровному месту.
Ну… если гном, представитель расы обожающей камень и строительство, так высоко оценивает работу — значит по людским меркам ее строил настоящий мастер своего дела. Вся насыпь целиком укреплена от осыпания настоящим частоколом из просмоленных бревнышек, с набитыми поперечными досками. Все давно поросло мелкими кустами и травой — никто растительность, судя по всему не тревожил. И намерено — зная, что пронзившая землю корневая сеть надежно скрепит ее вместе. Но и это не все! Глубоко в насыпи, в самом ее сердце, чуть выше каменной дренажной системы, ровно светился магический огонек. Сфера. Внутри земли слабо светилась сфера, прямо говорящая могущему ее видеть, что на перегораживающую овраг насыпь наложено какое-то заклинание. Скорей всего — что-то направленное на дополнительное укрепление и без того прочной насыпи, способной без всякой поддержки простоять долгие годы при должном уходе. Все это говорило об одном — некие люди сделали все, чтобы данная дорога была готова к использованию постоянно, без малейших шансов на прерывания пути в каком-либо месте. И это просто поражало — на фоне царящей в Диких Землях разрухе.
— Куда пошел Тарис? — спросил я, зная, что верный Рикар как всегда стоит за моим плечом.
— Туда — крепкая рука Рикара указала в сторону противоположную от насыпи через овраг.
— А убегающие? Тоже туда?
— Да, господин. Пойдем следом?
— Погоди. А вот эти следы? Это не отпечатки паучьих лап? И они ведут через овраг.
— Да, господин — тут уже ревниво вмешался Литас — Малый отряд откололся от основных сил Тариса и пошел в эту сторону.
— Численность?
— Около тридцати шурдов, одна здоровая паучиха — вы их как-то по-особому кличете.
— Киртрасса. Древние пауки созданные сами Тарисом много веков назад.
— Ага, она самая. И несколько пауков поменьше.
— Несколько это сколько? Мы тут не зерна пшеницы считаем.
— Простите, господин. Четыре паука.
— Мы пойдем за ними — велел я, вглядываясь в бегущую промеж огромных сосен широкую песчаную дорогу — Литас, это ведь с той стороны что-то тащили, да? Я правильно прочел следы?
— С той стороны. Камни. Большие-большие камни, господин. Лошадьми и быками особой тягловой породы. А вон те излохмаченные бревна это…
— Катки — ответил я за него — Их подкладывали под камни.
— Кругляки — подтвердил Рикар — Они самые.
— Это что же за тяжесть была у камней, раз их не могли поднять и уложить на грузовые телеги? Что за размеры у камней?
— Оченно большие! — подкатился ко мне Тикса, поднося на ладони серую крупную крошку, собранную им непонятно где — Гранит! У дороги нашел! Много! Когда тащат и трут — камень крошится, падает на землю.
— Ясно — кивнул я — Гранит. Мы живем в доме из такого камня. Очень и очень прочный, плотный и тяжелый камень. Вулканического происхождения…
— А? — крякнул Рикар.
— О-о-о — уважительно протянул Тикса.
— Он очень прочный — повторил я.
— Оченно! И тяжелый! Я думать камни были большой как людской дом в один этаж!
— Камень размером с избу? — с крайним недоверием переспросил здоровяк — Да ну! Какие лошади такое упрут? И сколько их в упряжке? Сорок? Больше? Хотя… коли магией помочь… да и то едва-едва двигаться будут…
— Как говорили древние: лучше круглое катить, чем плоское тащить. Так или так, но мы все равно скоро узнаем — обнадежил я спутников — В путь!
Небольшому отряду недолго собираться. Мы и так были готовы, так что после моего приказа не было ни суеты, ни подготовки — все просто двинулись в путь. Я шагал впереди, все так же поглядывая по сторонам — используя все свои возможности, как магические, так и… так и способности некроманта — чего тут скрывать. Явно не от Создателя подарок «прислан» мне, не благодаря светлому провидению могу я с такой легкостью видеть пульсирование жизни окружающих меня существ.
— Лучше круглое катить… — запыхтел один из молодых воинов, высунув язык и что-то тщательно выводя самым настоящим пером на большом листе серой бумаги уложенной поверх лошадиного крупа. Учитывая что он и сам сидел в письме, удерживая в левой руке небольшой горшочек, то получалось у него плоховато.
— Пишем что-то? — с крайним интересом осведомился я, успев развернуться и вернуться к «писцу младому».
— Ох! Господин! — горшочек выскользнул из пальцев и полетел к земле. Я успел мягко подхватить его, резко сжал пальцы и мысленно выругал сам себя — слишком сильно сжал. Но хрупкая глина легко выдержала хватку железной перчатки. Взглянув на «улов», я убедился, что это крохотный горшочек неплохой лепки, с узким горлышком, с висящей на веревочке деревянной пробкой. Внутри плескалась темная жидкость. Чернила. Или их заменитель из сажи и прочего. Так… не понял…
— Что пишем, спрашиваю? — уже куда настойчивее нажал я.
— Тебя спрашивают, писец недоделанный! — зарычал злобно Рикар, на дух не переносящий когда кто-то задерживался с ответом на мой вопрос — Чего рот открыть боишься? Склирса вонючего проглотил?
— Г-госпожа велела… — пунцово красный воин сполз с седла и отвесил мне поклон — Не серчайте, господин. Госпожа Алларисса. Записывай говорит за господином все его словечки невиданные и неслыханные. Пиши, что случилось за день минувший. Для хистории! Только это! Она же книгу большую пишет — госпожа Алларисса-то! Там уся жизнь наша тутошняя!
— Для хистории? — хмыкнул я, возвращая горшочек — Ну-ну. Пиши. А потом не забудь и мне дать почитать.
— Слушаюсь!
Я пошагал к голове отряда, а за моей спиной рыкающий от злобной радости Рикар зажал нос воину промеж своих толстых сильных пальцев и бешено затряс:
— За господином подглядываешь? Шибко умный стал раз грамоте научился? И сколько раз господин Корис вчерась к примеру по нужде отлучился? А сколько кусков оленины съесть изволил? А понравилось ли? А не пересоленное ли мясо было? А не пережаренное ли? М? Чего пыхтишь, соглядай юбочный?
— Я не убофный — простонал невнятно несчастный отрок, не в силах удержать катящиеся из глаз слезы боли — Для хыстори-и-и-и…
Остальные сдержано ухмылялись, прикрывали рты руками. Не сдерживался лишь гном Тикса — тот радостно хохотал и приплясывал вокруг огромного Рикара, путая языки из-за попытки спешно объяснить, в какую именно сторону следует прокрутить нос несчастного «лазутчика», дабы тот испытал наибольшие мучения.
Я не стал вмешиваться. Я оставался при мнении, что иногда надо выпускать пар и разбавлять горькое сладким. Смех и веселье лечат душевные раны. Видит Создатель — мы насмотрелись много по пути сюда и нашим душам не помешает немного бальзама — пусть и грубоватого, но веселого….
Мы прошли еще шесть лиг. По ровной песчаной дороге, преимущественно тянущейся прямо как стрела и лишь изредка немного отклоняющейся в сторону. И ни одного крутого поворота! — ни одного! Мы прошли прямо сквозь разрезанный на две части высокий земляной холм — такое впечатление, что большим кухонным ножом из него вырезали сердцевину — как ее вырезают у яблока. Про снесенные и разбросанные остатки более мелких холмов можно и не говорить. Особенно меня впечатлил древний пень какого-то огромнейшего дерева, вырванный из земли и отброшенный в сторону — весь наш отряд мог бы пообедать прямо на вершине пня и не испытать особого стеснения. Настоящий лесной великан. В сторону тянулась огромнейшая просека, выбитая в более молодых и тонких деревьях падением гиганта. Его «тело» и поныне покоилось там же, давно уж прогнив и почернев, провалившись во многих местах. На месте былых сучьев и ветвей зияли истекающие влагой черные дыры, гигант и по сей день оплакивал свою участь.