Бешеный прапорщик. Части 1-9 (СИ)
Подпоручик заговорщецки подмигнул и подтвердил:
- У меня есть в загашнике ящик пироксилина. Со всеми причиндалами для производства взрывных работ. Саперы месяц назад оставили по распоряжению штаба на всякий случай, для подрыва при отступлении в цитадель. Так что, могу поделиться.
- А, случись что, как же форт подрывать будете?
- Мне и десятка шашек достаточно. В артпогребах лежат бомбы от 48-линейной гаубицы. Аж целых шесть ящиков. И пороховых зарядов к ним столько же. Батарея Љ3 должна была стоять между нами и одиннадцатым фортом, перекрывать то самое злополучное шоссе на Закрочим. Они у нас часть боезапаса и оставили. Потом их перекинули куда-то севернее, а в спешке все вывезти не успели. Нам этого добра за глаза хватит. Завтра с утречка пришлете солдат, отдам. Для хороших людей не жалко.
- Спасибо большое, выручили...
- Так, господа заговорщики, что задумали? - Штабс-капитан, оказывается, слышал наш разговор. - Денис Анатольевич, не пускайтесь в авантюру. Одной Вашей ротой, без согласования с командованием, без приказа свыше... Не знаю, я бы не рисковал.
- Игорь Александрович, утро вечера мудренее, завтра подумаем на свежую голову. Однако, приказ у меня есть - уничтожать врага любыми способами и в любое время...
Наш спор прервал стук в дверь и появление унтер-офицера с несколько растерянной физиономией. Найдя взглядом штабс-капитана Федоренко, он отрапортовал:
- Вашбродь, дозвольте обратиться! Телефонограмма из крепости.
- Ну что там еще? - Игорь Александрович взял протянутый бланк, пробежав его глазами, оглядел всех нас, потом еще раз, уже внимательно, будто пытаясь найти ошибку, перечитал текст. - Михайлов, можешь идти.
Дождавшись, когда за телефонистом закроется дверь, медленно и негромко произнес:
- Комендант крепости отдал приказ об отводе войск от фортов "Царский дар" и Љ16.
В комнате повисло тяжелое молчание. Несколько секунд все переваривали полученную новость, потом заговорили наперебой:
- Это - безумие!.. Оба форта оставлены?!. Что они там себе в цитадели думают?!.
Подпоручик, видя мое недоумение, объясняет смысл происходящего:
- Простите, Денис Анатольевич. Вы, скорее всего, в школе прапорщиков только полевую фортификацию изучали, не до крепостной было. Во внешнем кольце обороны образовалась брешь, через которую германцы смогут ввести войска и артиллерию в междуречье Вкры и Нарева. Внутреннюю линию обороны составляют старые форты "Закрочим", "Коссево" и "Помехувек". Там бетонных сооружений почти нет, все из кирпича, артвооружение слабенькое... В общем, можно считать, что германские пушки уже в трех верстах от цитадели, ландвер приобрел ряд плацдармов для дальнейшего наступления, а наши войска утратили возможность организовать оборону на реке Вкра. А самое гадкое то, что остальные форты тоже придется оставить, дабы избежать окружения...
- Вот видите, господа! - Белокурый Вольдемар вновь обрел дар речи. - Вот видите!.. Это - измена!.. Сначала чертежи, теперь вот это!.. Мы обречены!.. Нас всех ждет или смерть, или плен!..
- Прапорщик!!! Прекратите истерику! Вы офицер, или кисейная барышня, обнаружившая первые признаки беременности? - Комендант форта пришел в себя от неожиданной новости и рявкнул разъяренным медведем. - Забыли присягу?!. Так я вам ее быстро напомню!..
- Игорь Александрович, Вы же видите - господин прапорщик Щавельков немного не в себе. С кем не бывает? - Подпоручик Берг поднялся из-за стола и подошел к Вольдемару с фужером водки. - Сейчас он примет чару "на посошок", и отправится к себе. А завтра будет, как положено, командовать своей полуротой. Не так ли, Володенька?
Пародия на вещую Кассандру в прапорских погонах неуверенно кивнул, потом сумел таки осилить предложенную дозу, после чего в сопровождении вызванного вестового удалился в свою опочивальню, а за столом, как ни в чем не бывало, продолжился ужин и разговор, тема которого, впрочем, была уже определена. Типа, что делать, и кто виноват. Два извечных русских вопроса...
Когда все стали расходиться, штабс-капитан Федоренко еще раз попросил меня не делать опрометчивых по его мнению шагов насчет поиска немецких пушек с их последующим уничтожением, не скрывая своего интереса. Очень уж ему хотелось иметь под рукой нештатный резерв в сотню бойцов с пятнадцатью пулеметами...
Когда пришел в казарму, почти все бойцы уже спали. Все-таки, в рейде народ вымотался, да и после многочисленных ночевок в лесу поваляться пусть даже и на нарах - в удовольствие. Митяев, остававшийся за старшего, доложился, что все накормлены-напоены, к раненым приходил фельдшер, сделал перевязки. Затем протянул мне небольшой белый сверток.
- Командир, это мы тебе оставили... Тут это,.. портяночки новые.
- Спасибо за заботу, Михалыч... Стоп, а откуда такое богатство? Склад какой-то гробанули?
- Нет, то мы на пароходе у немчуры простыней чистых понабирали. Им они все равно уже без надобности, а нам - как раз кстати будут.
- Ну ты посмотри, везде успели! И Отечеству послужили, и себя не обидели. Молодцы!
Михалыч расплывается в улыбке и отвечает ставшим модным в роте "А то!", но потом, посерьезнев, рассказывает интересную новость:
- К нам тут гости заходили из местных служивых. Типа, познакомится, разузнать, кто такие и чего тут делаем. Про наши подвиги послушали, а потом предупредить решили, чтобы мы не особо геройствовали, германца не злили. А то, мол, осерчают, да и начнут "чемоданами" швыряться. Тогда всем амбец будет.
- И что, прониклись предупреждением?
- Ага. Котяра вперед вышел, свой кулак им показал, они и сдулись. Но потом еще один прибегал. Обозвался сицылистом, и стал агитировать народ, чтобы не воевать. Мол, война нужна только царю и буржуям, а помирать за них мы должны.
- И где этот Цицерон доморощенный? - Видя недоумение Митяева, поправляюсь. - Куда агитатора дели? Закопали уже?
- Не-а, сам ушел. Тока вот вольноперы наши вослед пошли. Сказали, что поговорить с ним хотят. До сих пор не вернулись.
- Ну, ладно, сходим, поищем. Я и сам с ним поговорить не против. Хочу посмотреть что за гусь.
- Командир... А он правду говорил?.. Ну, насчет буржуев?.. Мы-то тут воюем, а эти и впрямь наживаются. Скока всего для фронта надо, и за все копеечку получают, да и немалую.
- Эх, Михалыч... Тут так просто сказать нельзя. Наши купцы и заводчики действительно жиреют на фронтовых поставках, и горло друг другу за выгодный заказ готовы порвать. Только ведь и кайзера одолеть надо. Придут ведь германские буржуи, нас всех вообще в рабов превратят. Тевтоны есть тевтоны. Очень давно, еще при Александре Невском, их прапрадедушки малых детей во Пскове в огонь бросали. Вон, вспомни хотя бы графа под Ловичем. Кем мы для него были?
- А почто царь-батюшка такое терпит? Не видит, что творится вокруг?
- Ну, ты и вопросы задаешь, друг мой любезный. Откуда я знаю, что у императора в голове? Думаю только что, если к власти дорвутся "сицылисты", будет еще хуже. Как там, в Библии: "Предаст же брат брата на смерть, и отец - сына; и восстанут дети на родителей, и умертвят их". Вот так и будет. Вам, казакам, в первую очередь не поздоровится, потому, как независимые вы очень.
- Так что делать? Сидеть и ждать, пока они мошну свою набивают? Была б моя воля, я б их всех в капусту порубал!
- Погодь, Михалыч, рубать направо и налево. Мне тоже это не по душе, но тут крепко думать надо... А вообще, давай сначала вернемся, тогда и поговорим.
- Командир, помнишь, ты с нами собирался в Ставку... Ну, когда амператор должен был приехать. Мы свое слово держим, куда ты, туда и мы пойдем... Тока понять охота, за что головы складывать будем.
- Григорий Михалыч, я тебе обещаю: прежде, чем куда-то вас позову, объясню, что и зачем. И если не по нутру будет, неволить не стану...