Чужая война (СИ)
Удары сыпались один за другим. Усталость начала брать своё, и Ноа, наконец смогла меня подловить: в замахе я слишком сильно отвёл левую руку, чем сразу же воспользовалась Кейтлетт. Мне удалось уйти от прямого удара рапирой, но она не растерялась и крепко заехала мне кулаком по голове. Всё бы ничего, но он был в латной перчатке. Даже в шлеме это было чувствительно.
Уже через миг мне удалось отыграться: я поставил Ноа подножку, отправив ту искупаться в грязи. Её вид после этого так раззадорил меня, что мне даже удалось забыть про пропущенный ранее удар.
Этот «обмен» нас только приободрил, и танец смерти продолжился сильнее прежнего. Те немногие правила, которых мы хоть как-то придерживались, улетучивались со скоростью света. В ход шло всё, что можно было использовать против противника. Подножки, толчки, пинки. Не будь мы оба закованы в сталь, наверное, даже зубы пошли бы в дело.
Быстрее каких-то рамок приличия в этом круговороте исчезали только мысли. С каждым ударом мой разум слово погружался в темноту, где было лишь одно слово: «УБЕЙ». Похоже, то же самое происходило и с Ноа: в её глазах, прекрасных серых глазах, осталась лишь злоба и ненависть. Мы дрались с отчаянностью бешеных зверей, для которых это было единственным путём к выживанию.
Вокруг, где-то очень далеко, в паре метров от нас продолжался бой. Нам что-то кричали, слова ободрения или проклятия, но мы были слишком далеко от этого, в своём мире, выясняя, кто сегодня проиграет.
Неожиданно вспышка молнии отразилась на клинке Ноа, ослепив меня. Всего на секунду я растерялся, и этого оказалось достаточно. Посреди океана ненависти стоял уже не Рейланд Рор, а Ота Кохэку, разум, лишённый клинка.
Тут бы взять себя в руки, снова вернуться в «боевой режим», но Кейтлетт уже неслась на меня с перекошенным от злобы лицом, и было слишком поздно. У меня оставались считанные мгновения, чтобы что-то предпринять.
Время словно остановилось. С необычайной ясностью я увидел всё происходящее вокруг. Леона и Миюми, которые вместе с прочими отчаянно отбивались от наседавших «лунных». Приятно оказалось увидеть такое упорство, но похоже, оно было тщетно — противников было слишком много. А ещё ошибку Ноа, которая, поддавшись гневу, допустила промашку, недостойную даже такого новичка как я.
Один меткий удар мог всё закончить. Точный, направленный в нужное время, в нужное место. Одно движение, которое могло бы поставить точку в этой схватке, возможно, даже во всём сражении.
Мне вдруг вспомнились слова Кейла о бесконечном круге ненависти, которая множила сама себя. Вот она, возможность разорвать этот круг. Самое сложное на войне — это не тяжёлые решения, а необходимость, несмотря ни на что, оставаться человеком, а не зверем, бьющимся насмерть.
Поэтому никакого моего удара не последовало. Так, тычок в бок и подножка. Этого вполне хватило, чтобы Ноа повалилась в грязь, а я успел наступить ей на правую руку, в которой находилась рапира, тем самым заставив выронить оружие.
Кейтлетт извивалась и орала, словно бешеная. Я оказался прав: ненависть начисто лишила её разума, сделала животным. Мне было несложно представить, что если бы не случайная вспышка, то мы бы вместе вот так лежали в грязи, сражаясь до последнего вздоха. Уже не люди, животные.
Через пару секунд в голову к моей противнице наконец вернулось сознание. Заметив эти положительные перемены, я убрал ногу, переставив её с руки Ноа на рапиру. Словно человек после долго сна, Ноа, рывком поднявшись, посмотрела на меня и со страхом в глазах оглядела поле битвы. Впрочем, длилась эта растерянность недолго, вновь пришло место злости:
— Давай добивай! — крикнула она, срывая мешавший выражать эмоции шлем. — Трус!
— Нет! — крикнул я в ответ, чем сильно удивил свою соперницу. — Хватит этого безумия!
Хоть меня и одолевали противоречия, но я убрал оружие в ножны. Возможно, это было ошибкой — оставлять такого врага в живых. Однако если и имелась возможность распутать клубок ненависти, то начинать надо именно с этого — с разговоров.
— Посмотри, во что мы превратились, Ноа! В зверей!
— Ты не понимаешь, на кону нечто большее, чем победа…
— Это действительно так, — прервав её, подтвердил я. — Сомневаюсь, правда, что ты осознаёшь, что именно на кону!
К нам попыталась приблизиться тройка «лунных», но Ноа отогнала их одним взглядом, после чего потребовала:
— Объяснись!
Несмотря на агрессивный тон голоса, я понял, что дальше драться Кейтлетт пока не собиралась, а значит, можно было немного расслабиться.
— Незадолго до начала боя Кейл Ресс похитил реликвии.
— Но вы же… сообща… — начала очень растерянная этой новостью Ноа.
— Мы просто вместе прошли через эти проклятые горы!
Противоборствующие стороны, видя, что их предводители перешли от контактной дуэли к словесной, тоже слегка остудили свой пыл, и битва вокруг затихла. Солдаты разошлись на пару метров, но в любой момент были готовы сорваться снова в бой. Даже ливень с грозой закончился, точнее, ушёл куда-то вдаль.
— Неплохо было бы, чтобы вы, командующий, впредь держали меня в курсе подобного! — заявил, подходя ко мне, Леон и после чего представился Ноа. — Граф Леон Сайрас, представитель короля Леонара IV.
— Это правда? — спросила Кейтлетт у него, очевидно продолжая сомневаться во мне.
— Я знаю только то, что реликвии были скорее всего похищены Кейлом Рессом, — спокойно ответил Леон. — Работают ли они сообща с Рейландом, мне неизвестно, но это маловероятно. Скорее, Ресс работает с «лунными».
— Чушь! — отвергла криком эти обвинения Ноа. — Я сама его выгнала! Он больше никогда… — вдруг она осеклась, вспоминая. — Кайл был у Галлена. Они что-то обсуждали, какие-то манёвры, — по её лицу волной прокатилась растерянность. — Выходит, реликвии сейчас… у нас?!
— Это сильно вряд ли, — выразил я сомнение. — Ресс действует сам по себе. Ему требуется битва вблизи Саума. Галлен ему нужен, только чтобы… — и тут до меня дошло. — Какой же я дурак!
Неожиданно картинка происходящего сложилась в моей голове, заставив оборваться на полуслове. Всё происходящее встало на свои места. Вот почему Галлен не окружил мою армию, хотя такая возможность у него была — он хотел заставить нас побежать к башне. Старый петух надеялся урвать себе не просто победу, а победу в последний момент! Кейл же был только рад ему подыграть в этом. Если Ноа говорила правду об их разговоре, а не верить ей было бы странно, то происходящее сейчас — хитрая манипуляция Ресса, который в очередной раз умудрился обвести вокруг пальца всех в собственных интересах.
— Как это «сам по себе»? Зачем ему тогда идти к башне? — удивилась Ноа.
— Затем, что он хочет прекратить Игры навсегда, попутно поубивав кучу народу, и пойдёт на что угодно ради этого, — объяснил я, заставляя моих собеседников опешить.
— Это… серьёзное обвинение, — чуть отправившись от удивления, заметил Леон с явным недоверием в голосе. — Кейл, конечно, предатель, но такое? Это безумие!
— Нет, к сожалению, нет, — возразил я. — Напротив, это весьма продуманный план действий. Ресс трудился над ним почти всю жизнь.
— Ты же не предлагаешь поверить тебе на слово? — презрительно поинтересовалась Ноа.
— Увы, ничего кроме слов у меня нет.
— Пффф, да за грязь дадут больше! — фыркнула Кейтлетт.
— Командующий, что нам делать? К ним идёт подкрепление! — раздался откуда-то сзади крайне озадаченный голос одного из моих солдат.
Я обернулся, замечая, что откуда-то слева к нам приближалась ещё одна колонна «лунных», но не простых солдат, а гвардии. Они были от меня далековато, и всё равно даже отсюда смотреть на них было боязно. Так нашкодивший школьник наблюдал за возвращающимися родителями.
В своих чёрно-белых в цвет флага Тофхельма латах гвардейцы выглядели словно ожившие по воле богов скалы. Это было не так и далеко от истины, если учитывать их могучее телосложение. Впрочем, ни одна скала в мире не была столь богата, чтобы позволить себе такие мечи, как у них. Огромные двуручники с волнообразным лезвием, выкованные из лучшего железа, а им Тофхельм был богат, как никто в мире. От их удара была только одна защита ― не попадать под него. Всё остальное заканчивалось предельно плохо. В этом с ними мог посоревноваться разве что Рубиновой рыцарь в лучшие свои дни.