Парадокс жнеца (СИ)
Остановившись на обочине, я упер руки в колени в попытке отдышаться — спурт по туманному лесу даром не прошел. Да и дышать здесь тяжелее еще, как в горах на высоте. Решил дальше не идти, судя по звукам движение здесь активное. Действительно, долго ждать не пришлось — из тумана выкатилась колонна из трех грузовиков, аккуратно и небыстро едущих бампер в бампер. Я выскочил перед ними, замахал руками и закричал, привлекая внимание.
Со скрипом тормозов машины начали останавливаться, бампер впередиидущей — с двумя прикрепленными к нему покрышками, замер в нескольких метрах от меня. Пассажирская дверь кабины — с неярко светящимися кислотно-зеленым буквами «VNM» распахнулась.
Вставший на подножке человек — судя по всему, командир колонны, посмотрел на меня. Лицо приметное — даже с маской видно, что словно из камня высеченное, на виске и шее шрам полумесяцем, часть его под респиратором скрыта. По линии глаз отсутствует широкая черная полоса — как я видел у других чужих. Вместо нее — серебряная, пересекающая лишь переносицу.
Похоже, у них тут цветовая идентификационная раскраска, так что статус человека перед тобой буквально на лице написан. Выглянувший из машины командир со шрамом — он сейчас встал на подножке, на меня внимания больше не обращал, явно привыкнув к удивленным и испуганным новичкам из тумана.
Обернувшись, он отдал короткую резкую команду на незнакомом языке, сразу после которой двое мужчин в оранжевых комбинезонах выпрыгнули из кузова второго грузовика. Видимо, чтобы погрузить меня в машину, забирая с собой. Глянув на них я отметил, что у них тоже лица в раскраске — только широкие, от виска до виска полосы по линии глаз не черные, а оранжевые. Ну точно цвет показывает сословную принадлежность: серебряный — командиры, черный — воины, оранжевый — рабочие. Или рабы.
Командир со шрамом, так на меня и не посмотрев, уже сел обратно в кабину и захлопнув дверь. Лязгнула коробка передач, рыкнул двигатель и ведущий грузовик дернулся, трогаясь с места. Я стоял на пути машины, но видимо ни о ценности человеческой жизни, ни об уважении к гражданам из тумана здесь речи не идет — водитель грузовика поехал прямо на меня, так что пришлось отскочить, чтобы не оказаться под бампером.
Так дело не пойдет, я же даже ничего сказать не успел!
— Стоять! Зомби, много! Идут сюда! — отпрыгивая с пути грузовика громко закричал я.
Мои слова возымели эффект — первый грузовик резко остановился, прям педаль в пол, в зад ему тут же въехал второй, во второй врезался третий. С криками сидящих в кузовах и лязгом, но без последствий — там все железное, ломать и даже гнуть нечего, тем более что у каждой машины гасящие удары покрышки спереди и сзади. Командир со шрамом уже выскочил из машины и неожиданно резво оказался рядом со мной.
— Где? — по-русски спросил он. Надо же, умеет, когда необходимо.
— Там, за лесом, идут по долине между холмов. Там еще дирижабль с неба упал и сгорел н-на…
Я от возбуждения совсем забыл, что дал зарок не выражаться. И сейчас его едва не нарушил — командир со шрамом перебил меня зычным криком.
— Юрген!
Из последнего грузовика выскочил боец рангом поменьше. На лице угловатый респиратор, по линии глаз черная полоса. Командир со шрамом вновь перешел незнакомый язык, в котором я слышал отголоски испанского, английского и — неожиданно, русского, а также еще что-то неуловимо знакомое.
Отдав указания Юргену, командир со шрамом запрыгнул обратно. Сразу же первые две машины, зарычав моторами, сорвались с места и почти моментально скрылись в тумане. Третий грузовик начал разворачиваться — дорога для него не сильно широкая, водитель делал это в несколько приемов. Только теперь я заметил, что в кузове третьего грузовика не рабочие в оранжевых робах, а отделение солдат в черной униформе и экипировке.
Довольно простой — по сравнению с теми разведчиками, что рассекали по туману на багги, вполне обычная форма, без элементов доспеха. Но оружие — массивные прямоугольные дробовики, аналогичное. Чужое, непривычное взгляду оружие; сама концепция другая. У нас оружие — это оружие, его так не украшают; здесь же на каждом массивном дробовике украшение в виде эмблемы, причем не самостоятельно нанесенное, а явно фабричное.
Один из бойцов пробежал мимо меня, и я рассмотрел на массивной прямоугольной ствольной коробке черного римского орла в золотом контуре. Нет, я не знаток античной геральдики, к тому же похожих орлов как гербов история породила немало, но тут сомнений быть не может — под раскинувшей крылья птицей видны золотые буквы S. P. Q. R.
Сенат и народ Рима — уж это расшифровывать не нужно.
Машина уже встала поперек дороги, а высыпавшие из кузова бойцы начали стремительно возводить баррикаду из подручных средств. Не все в респираторах, но все с идентификационной черной полосой на лице. Мы же вместе с Юргеном и еще с двумя вызванными им черными бойцами, похоже, сейчас должны были идти обратно туда, откуда я только что пришел.
Из двоих черных один вооружен «плазмоганом», а у второго массивный дробовик за спиной. В руках он — как и Юрген, уже держит странную палку. Впервые увидев такую, недавно на стоянке торгового центра я подумал, что это палка надсмотрщика, но теперь понимаю, что ошибся. Похоже на ствол от оружия, чему способствует находящаяся в середине эргономичная рукоятка, как движущаяся часть цевья у помпового ружья.
Очень странная хреновина, иначе и не сказать. Просто не могу понять, как это работает, и зачем вообще нужна. Но стоило нам вместе с черными двинуться в лес, как стало ясно. Юрген и второй боец активировали эти палки, которые неведомым образом увеличились, вдруг превратившись в короткие копья с длинными, напоминающими широкие изогнутые мечи наконечниками.
Неожиданно. Несмотря на интерес, рассмотреть это странное трансформирующееся оружие не получалось: я шел среди деревьев первым, показывая дорогу. И, надо сказать, перспектива возвращения мне не сильно нравилось. Выбора, впрочем, особого не предполагалось — вряд ли получивший приказ Юрген будет всерьез рассматривать мое несогласие, если его выскажу.
Мы уже на пару сотен метров удалились от обочины и Юрген, догоняя, подошел по мне ближе, явно вознамерившись что-то спросить. Не успел: запнулся, глаза его расширились. Из груди у него, как горячий нож из масла, легко вышел длинный и широкий наконечник копья — сейчас подсвеченный голубым неоновым светом и исходящий голубоватым дымом, как испаряющийся сухой лед. Еще через мгновенье произошло нечто еще более странное — кожа Юргена начала покрываться голубоватой изморозью, а секундой позже он превратился в ледяную статую. От замершего, превращенного в лед тела на меня ощутимо дохнуло холодом — как будто морозильную камеру открыл.
Похоже, не я один не хочу идти навстречу человеческой массе: второй черный только что резко вытащил копье из спины Юргена, умело поменял хват — при этом наконечник перестал светиться голубым неоном, ярко выделяясь на фоне в белесой мгле. Мелькнуло древко, ударив нижней частью в спину ледяной статуе, которая рассыпалась на несколько крупных кусков.
Произошедшее произвело впечатление не только на меня. Замер и второй черный — с дробовиком «плазмоганом» в руках.
— Гус, а ты это зачем? — спросил он, не скрывая удивления в голосе.
Не на русском спросил, на интернациональном языке — но вопрос я хорошо понял. Насчет имени не уверен, что «Гус», но мне кажется правильно услышал.
Убийца пожал плечами, снял маску-респиратор. Приметное лицо — узкое, щеки впалые, так что болезненная худоба вкупе с черной полосой именно ему прямо подходит образом как бесчеловечного солдата постапокалипсиса.
Звучно сплюнув, убийца ответил — не все слова мне были ясны, но смысл по интонации понятен: сюда идет живая масса мертвецов, нас оставили на разведку в качестве смертников, а умирать убийце не очень хочется. Если же выполнять приказ, то всем здесь конец — причем убийца Юргена использовал вместо слова «конец» несколько другое. Созвучное и в череде других неожиданно прозвучавшее на русском.