Скрипка для дьявола (СИ)
– Спасибо, что сказали мне об этом. Я непременно должен увидеться с ним, – он отвернулся и прошествовал обратно к камину. – Подумать только – Габриэль, в Вестминстере! Никогда не думал, что он окажется здесь!
– Почему же? – с иронией в голосе осведомился Эйдн, подпирая черноволосую голову рукой.
– Потому что считал, что он будет жить в унаследованном после смерти отца доме.
– С вашего позволения, мы пойдём, – с присущей ему скромностью, сказал Андре, в глазах у которого, как и у Лорана, отражалось по крошечному каминному огоньку. Сейчас они были как никогда похожи – оба с рассыпанными по шее и плечам изысканными кудрями и по-ангельски полуопущенными усталыми веками, только разного возраста. И впрямь как братья.
– Да, разумеется. Я рад, что всё хорошо закончилось, – ответил Парис. Те кивнули и удалились.
– Я думал, что после того ужасного случая с похищением и бесконечной бумажной канители с наследством, он, наконец, успокоился и стал счастлив, – продолжил англичанин, опускаясь на диван напротив Эйдна. Переплетя пальцы, он сверлил их взглядом, и итальянец подумал, что когда дело доходит до Габриэля, Парис становится совершенно беспомощным.
– Думал… Значит, ты плохо знаешь своего брата, – глядя на огонь, отозвался Дегри. Тьму непроглядно-агатовых глаз не могло разогнать даже пламя, лишь отражаясь там, как на поверхности чёрного зеркала.
– То есть? – возмутился Парис. – Хотите сказать, что я не прав?
– Именно, mon cher, именно.
– Почему вы так уверены в этом?
– Я ни в чём не уверен, я уже говорил тебе. Уверен я лишь в том, что мне достоверно известно, а именно, что Габриэлю не нужны деньги и то ничтожное наследство графа, и никогда не было нужно. Он сам сказал мне об этом.
– Когда?? – Парис был в недоумении. И когда только этот лукавый успел выведать у его брата что-либо?!
– О, давно, друг мой, – непринужденно улыбнулся Эйдн. – Ещё восемь лет назад.
– Подумать только… – прошептал Линтон. – Пускай так, но за эти годы могло многое измениться. Ты сам говорил мне об этом.
– Я и не спорю. Наверняка знать никогда нельзя. Но существуют люди, которых время если и меняет, то незначительно. Да, они могут стать умнее, да, они могут приобрести жизненный опыт, но по сути останутся всё теми же. И Габриэль – один из них.
– И что ты предлагаешь мне делать? – вздохнув, спросил Парис. – Не видеться с ним?
– О нет, совсем наоборот, – ответил Эйдн. – Ты должен пойти к нему – расставить все точки над «i». Ты думал, что проблема была решена уже давно, но нет. Она до сих пор висит мёртвым грузом над тобой и твоим братом. В особенности над ним. Иначе бы он не избегал встреч с тобой и не наказывал Лорану молчать о том, что он здесь.
– Но…
– Да, Парис. Вы должны встретиться и поговорить, – премьер протянул руку и накрыл ладонью пальцы Париса. – Уверен, ему есть о чём рассказать тебе.
– Лоран, ты не видел мою рубашку? – спросил Андре, осматривая полки в платяном шкафу. Лоран молчал.
Они находились в комнате Романо и готовились ко сну. Возможно, было рановато – всего лишь десять вечера, но сегодняшний день выдался крайне насыщенным событиями и эмоциями, и потому Лоран ощущал себя совершенно вымотанным и донельзя уставшим. Однако, несмотря на это его обуревало странное волнение. Было ли это следствием пережитого страха и удивления, связанного с обрядом экзорцизма и встречи с Габриэлем, или лишь злостью по отношению к наставнику, которая колола его как тонкая игла, но Морелю было неспокойно. Можно было бы взять сейчас скрипку и превратить это лёгкое возбуждение в музыку, но ему было лень.
Юноша стоял напротив окна, бездумно оглядывая мрачный, но не лишённый почти готической красоты уличный пейзаж, продолжая молчать и игнорировать Романо.
– Лоран? – так и не дождавшись ответа, Андре подошёл к нему. – Что случилось?
– Ничего. Зачем ты сказал Парису о брате?! – раздражённо спросил Лоран. – Кто тебя просил?
– Я случайно сказал. Как-то не подумал. Да и потом – что страшного в том, что Парис будет знать, где сейчас находится его близнец? Они же братья, – возразил тот.
– Если Габриэль просил не говорить ничего, значит надо было сделать, как он сказал. Это совершенно не наше дело, раз он не хотел встречаться с братом, значит, у него были на то свои причины.
– Откуда мне было знать, что он о чём-то тебя попросил? Ты даже не сказал мне ничего!
– Я хотел сказать тебе, но ты сразу потащил меня в гостиную, – огрызнулся француз. – И почему ты никогда меня не слушаешь…
– Ладно, прости, я сглупил – сказал не подумав. Больше не стану вмешиваться в это дело, – сказал Андре, которому уже порядком надоело препираться со своим протеже по совершенно идиотской – на его взгляд – причине.
В ответ – тишина. Морель продолжал упрямо таращить синие глаза куда-то в неопределённую даль за стеклом, плотно переплетя руки на груди, покрытой атласным, карамельного цвета халатом.
– Лоран? – позвал его Романо, осторожно обнимая рукой за узкую талию и привлекая спиной к себе. – Ты меня слышишь? – дуется, как дитя малое. – Лора-ан… – наклонившись, Андре лизнул кончиком языка нежную мочку уха. Если уж дразнить, то до конца.
– Уйди, я зол на тебя, – пробурчал тот, дёрнув головой, и Андре едва подавил желание громко расхохотаться. Боже, какой он милый, когда злится, просто прелесть.
Усмехаясь, итальянец провёл языком ещё раз, только уже по изгибу шеи.
– Я же сказал!.. – резко повернувшись, начал Лоран, но договорить не сумел, оглушённый глубоким, чуть грубоватым поцелуем, чувствуя, как сильные пальцы крепко обхватывают его запястья, не давая пустить в ход кулаки. Сделав шаг назад, он уперся затылком в оконное стекло. От обнаженной кожи Андре исходило волнующее живое тепло, а лёгкий ветерок дыхания щекотал губы.
«Чёрт возьми, он ещё и без рубашки», – с лёгкой досадой подумал Морель, будучи в полной растерянности – то ли сдаться и оттаять, то ли дальше прикидываться обиженным. Он почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо и загорелись щёки, выдавая смущение и беспомощность перед этим яростным напором. Оказывается, иногда покладистый Андре может быть порывистым.
– Ты прелестен, любовь моя, – прошептал Романо, скользя губами по щеке своего протеже и чувствуя, как разжимаются кулаки в его пальцах, а вслед за этим по изящному, пленительному телу проходит еле заметная дрожь, выдавая желание его красноволосого Амати.
– Ты что делаешь! Прекрати и оденься уже! – опомнившись, процедил Лоран сквозь зубы, пытаясь отпихнуть от себя любовника. Но Андре явно не собирался сдаваться:
– А что – тебя смущает мой вид? – сграбастав хрупкого подростка в охапку, поинтересовался он.
– Ещё как смущает… – проворчал Морель, прижавшись щекой к плечу Андре и будучи даже не в силах пошевелиться – так крепко стиснул его Романо в объятиях.
– Как барышня, ей-богу, – хмыкнул тот. – С чего это вдруг тебя на истерики пробило? Ты раньше никогда себя так не вёл.
А после, подумав, добавил:
– Без серьёзного повода.
– Я не знаю, в чём дело, – тяжело вздохнул Лоран. – Я весь на нервах после нашего первого визита к преподобному Милтону. Я, конечно, не специалист, но… мне кажется, что он не тем путём идёт. Экзорцизмом мне не поможешь.
– Но ведь демон пробудился после того, как тебя полоснули освящённым серебром по ладони, – возразил Романо ему в волосы. – Стало быть, твоя кожа – это защита демона от церковных реликвий. Если её повредить – начинаются приступы.
– Нет. – Лоран попытался покачать головой, но в том положении, в каком он до сих пор находился, это было более чем проблематично. – Нет, нет…
– Упрямец, – смирился тот. – Ладно, пускай дело в другом. Но мы не можем бросить это на полпути. Ты сам мне говорил, помнишь?
– Да, – отозвался Морель, вдыхая душистый аромат тёплой кожи наставника. Он не был похож ни на один из существующих запахов и успокаивал, убаюкивал тревогу, гасил грусть. Лёгкий и насыщенный одновременно, словно отдалённое благоухание неведомого цветка.