Каждые пятнадцать минут

– Ты в порядке, пап? Я волновалась. Что случилось? Где ты?
– Со мной все хорошо, все в порядке. – Эрику невыносима была сама мысль о том, что он заставил ее волноваться.
– Я скучаю по тебе.
– И я тоже по тебе скучаю! Прости, что разбудил тебя.
– Я не спала, я ждала, что ты позвонишь. Услышала Брайана и маму и поняла, что это ты звонишь. Я сама хотела с тобой поговорить.
– И я хотел с тобой поговорить…
– Пап, тебя показывали по телевизору. Говорят, что какой-то плохой мальчик пришел с ружьем в торговый центр и бомбу принес! В нашем торговом центре, где мы бутсы покупали. Тебя не ранили, нет?
– Нет, совсем нет. Я в полном порядке, малышка. Бомба была ненастоящая, и никто не пытался меня убивать или делать мне что-нибудь плохое. Все закончилось, и теперь все в порядке.
– А что это за плохой мальчик? Это твой пациент? Это его показывали по телевизору? Он был в толстовке и выглядел ужасно испуганным. Что с ним такое?
– Милая, да, это мой пациент, но он вовсе не плохой.
– А кто тогда плохой? Там была полиция, так много, я видела, целый торговый центр полиции.
– Там не было сегодня плохих. – Эрику хотелось добавить «кроме Брайана», но он удержался. – Все хорошо. Я пошел туда, чтобы помочь своему пациенту, и теперь с ним тоже все в порядке.
– Я скучаю по тебе. Когда мы увидимся? Я слышала, Брайан сказал, что ты в тюрьме. Ты что, правда в тюрьме?
Эрик ей никогда не лгал, но сейчас ему очень хотелось солгать. Он решил все-таки не делать этого, потому что все равно не мог контролировать информацию, которую передавали девочке Кейтлин и Брайан.
– Я в тюрьме, потому что помогаю полиции выяснить кое-что.
– А почему ты в тюрьме? Ты ведь не сделал ничего плохого. Они ошиблись? Ведь в тюрьму попадают только те, кто нарушает закон!
– Я не сделал ничего плохого.
– Я знаю. Но по телевизору показывали, как ты вышел из молла, а там была полиция, много! И они заломили тебе руки за спину, как будто ты преступник, которого поймали копы. – Ханна глотала слова, голос ее стал тоненьким и дрожащим. – Ты сказал им, что не сделал ничего плохого? Или они думают, что сделал? Почему они так думают, пап?
– Их смутило то, что я был внутри торгового центра.
– Но зачем они тебе руки заломили за спину? Они что, хотят тебя убить? Мама говорит, что нет, но я видела, как они схватили тебя и посадили в полицейскую машину, а потом мама выключила телевизор. Они ведь не убьют тебя, нет? Я начала плакать, но мама сказала, что с тобой все будет в порядке.
У Эрика сердце разрывалось от боли за нее.
– Милая, не нужно волноваться за меня. Я в порядке. Я помогал, а не делал что-то плохое. Завтра я буду дома…
– А ты завтра не пойдешь на работу? Тебя ведь не уволили, правда? Из больницы?
– Почему ты спрашиваешь? – Эрик не понимал, откуда Ханна может знать, что случилось у него на работе.
– Мама сказала, что у тебя больше нет работы. Я слышала, как она говорила это Брайану. Она сказала ему, что ее друг Дэниел звонил в больницу, а там сказали, что ты уволен.
Эрик потер лоб в смятении. Ханна слышала все, о чем говорилось в доме. Значит, Кейтлин и Брайан в курсе того, что его отстранили. Он молился только, чтобы в больнице не сообщили, за что его отстранили.
– Тебя ведь не уволили, правда? Ты ведь очень хорошо работаешь, да?
Эрик попытался замять эту тему:
– Пожалуйста, не волнуйся обо всем этом, прошу тебя. Это не твои проблемы…
– Пап, подожди минутку. Мама говорит, мне пора в постель. Мне лучше пойти. Спокойной ночи. Я тебя люблю.
– Я тебя тоже люблю, ми… – Эрик не успел договорить, как телефон умолк. Эрик почувствовал острую тоску.
Он еще подержал трубку около уха, глядя на свое отражение в зеркальном окне: он выглядел потерянным. И чувствовал себя потерянным. Он потерял все, что было для него важно: ребенка, работу, свободу и даже репутацию.
Он смотрел на свое отражение всего минуту, а потом отвернулся.
Потому что не выдержал.
 
Глава 45
 
Эрик вытянулся на своей койке в камере. Тюремная роба, в которую его переодели, была очень похожа на больничную форму – единственным отличием был оранжевый цвет.
 
Было душно и влажно. Сама камера была размером с большой шкаф, построенный из грязно-белых шлакоблоков, только передняя часть представляла собой запертую дверь из плексигласа, так что Эрик мог видеть пустой коридор, тоже из шлакоблоков. В камере не было ничего, кроме довольно большого биотуалета из нержавеющей стали, сильно воняющего мочой, потому что крышки на нем не было, и встроенной в стену койки, тоже из нержавеющей стали. Наручников на Эрике не было, зато к кровати было приделано большое металлическое кольцо с цепью – кандалы для ног.
Свет был тусклый, вокруг стояла тишина, и Эрик почувствовал, что очень устал, его клонило в сон. Он закрыл глаза и попытался выкинуть мысли из головы, но у него не получилось: он не мог перестать думать о Ханне, о больнице, вспоминать вопросы, которые ему задавали во время допроса. И все время где-то на краю его сознания маячил Макс, то, что произошло с ним.
Эрик понимал, что Пол прав: ему нужно отделить себя от Макса – теперь, когда речь шла об уголовном преследовании, это было просто необходимо. Если полиция будет считать Эрика гипнотизером, этаким Свенгали [16] для Макса, то любые его попытки защитить мальчика будут только усугублять их подозрения, даже просто вопросы.
Перед глазами у него возник образ Макса в магазине видеоигр – как тот говорил, что не помнит, убивал он Рене или нет. И все-таки Эрик не мог в это поверить. Макс брал на себя ответственность за смерть девушки потому, что помнил, как боялся причинить ей вред, но Эрик-то знал, что этот страх был только одним из симптомов ОКР. И даже Артур был с ним согласен. Не мог Эрик заставить себя поверить, что Макс убил Рене. И в то же время он не был абсолютно уверен в невиновности Макса.
Эрик убрал волосы назад. Он искренне надеялся, что выбрал правильный путь, решив придерживаться своих принципов. Если он получит срок – можно попрощаться с мечтой об опеке над Ханной. Значит, получается, что он как бы жертвует одним ребенком ради другого. Это было невозможно, но и по-другому поступить он не мог. Ситуация была безвыходной, как ни крути.
Оставался только один способ все исправить.
Эрику нужно было найти того, кто убил Рене Бевильакуа.
И ему нужно было сделать это до того, как он попадет за решетку на всю жизнь…
 
Глава 46
 
6. Я хитёр.
□ не относится ко мне
□ относится ко мне частично
□ относится ко мне целиком и полностью
Итак.
Помните, как я сказал, что не все социопаты убийцы?
Это была правда.
И я тогда был прав.
Я тогда не лгал – впервые.
Кстати, я никогда никого раньше не убивал.
Но теперь, кажется, мне придется кое-кого убить.
Потому что я не могу отступить.
Потому что я привык получать то, что хочу.
Потому что я знаю, как получить то, что я хочу, и не собираюсь останавливаться, пока не получу то, что хочу.
Я должен победить – и я намерен победить.
К тому времени, как все кончится, многие будут мертвы, но последним в землю уйдет он.
Эрик Пэрриш.
Он доказал, что является достойным соперником. И он сражается с такой самоотверженностью, что, вероятно, я бы даже восхитился, если бы был способен на восхищение.
Но главное – ему придется уйти. И похоже, именно я должен буду заставить его это сделать. Сам.
Я чувствую себя очень уверенно.
Я знаю, что смогу сделать это.
У меня нет сомнений.
Он уже практически обречен, только пока еще не понимает этого. Он думает, что идет вперед, а на самом деле только все глубже погружается в трясину.