Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

 Король испугался. Во-первых, у него в государстве не было лысых (в Юго-Восточной Азии, по-видимому, действительно нет лысых, — во всяком случае, я ни одного не видел).
А во-вторых, думал король, если его лысый проиграет, сраму не оберешься, прощай королевский престиж. Он пришел к себе во дворец и заплакал от тоски. Сьенг Мьенг успокоил его: “Не плачь. Я тебе помогу”. Он пошел на базар, собрал подданных короля и сказал им: “Берите-ка тонкие бумажки и сплетите из них толстый канат”.
 Они сплели из бумажек длинный канат. После этого Сьенг Мьенг собрал друзей и сказал: “Ходите по владениям короля и кричите, что сегодня наш король поведет купаться лысого богатыря, поэтому прячьтесь, люди, лысый может вырваться и вас всех поубивать”.
 Вечером Сьенг Мьенг побрился, опоясался громадным бумажным канатом, дал один конец каната в руки королю. И процессия двинулась к реке. Мьенга сдерживал не только один король, а еще пятьдесят стражников.
 Иностранный принц, конечно, наблюдал за всем происходящим. Сьенг Мьенг вошел в реку, пятьдесят человек его еле сдерживали.
 Вдруг люди закричали: “Сейчас лысый сорвется, надо бежать!” Действительно, Сьенг Мьенг оборвал бумажный канат и ринулся на иностранного принца. Тот испугался и убежал».
 Сисана, усмехнувшись, сказал, что это «антиправительственная» сказка.
 Я возразил:
 — Почему? Мьенг боролся не против своего короля, а против иностранного принца.
 Сисана ответил:
 — Нет. Вы неправы. Мьенг косвенно опозорил и своего короля, показав его глупость народу.
 Еще одна история Сьенг Мьенга:
 «Король потерял аппетит.
 — У тебя есть лекарство против этого недуга? — спросил король Сьенг Мьенга.
 — Есть, — ответил Сьенг Мьенг. — Только идти за ним далеко.
 — Принеси, — приказал король.
 — Нет, — ответил Сьенг Мьенг, — оно будет недействительным, если его принесу я. Важно, чтобы ты, великий король, сам его вырыл из земли и тут же съел.
 Собрались, пошли. Сьенг Мьенг взял с собой корзину крестьянского рису и самый простой рыбный соус. И больше ничего. Солнце поднимается все выше и выше, печет нещадно. С короля пот льется.
 — Скоро? — спрашивает он.
— Нет еще, — отвечает Сьенг Мьенг.
 А день уж к вечеру клонится.
 — Скоро? — взмолился монарх.
 — Тут рядом, — сказал Сьенг Мьенг. — Вот за теми горами, еще часа три. Только мне перекусить надо. Я с собой взял крестьянский рис и простой соус.
 — Ну-ка, дай мне, — сказал король и немедленно съел весь крестьянский рис с простым крестьянским соусом.
 — Вкусно? — спросил Сьенг Мьенг.
 — Очень! Никогда такой вкусной пищи не ел.
 — Ну вот, — сказал Сьенг Мьенг, — ты и съел мое лекарство.
 
 Теперь можно возвращаться домой…»
 Вечером, когда все уснули и бомбежка кончилась, писал корреспонденцию для «Правды». Завтра отъезд. Надо подвести итоги, записать впечатления.
 …Сейчас в Лаосе идет 2510 год буддистской эры. В апреле, в пятнадцатый день Полной Луны, люди станут приветствовать Новый год — 2511-й
 …Если попробовать стать писателем-фантастом и допустить на мгновение, что, попав в Лаос, в районы, контролируемые Нео Лао Хак Сат, вы, таким образом, перенеслись в следующее тысячелетие, то каждому, кто знает сегодняшний день этой далекой горной страны, станет страшно.
 2510 год отмечен горестным безлюдьем земли: ни одного человека вы не увидите на дорогах днем. Собственно, дорог как таковых нет — земля изрыта воронками от тонных бомб.
 Да и что такое лаосские дороги? В стране нет ни одного километра асфальта. Машины идут по узким долинам, стиснутым среди серо-голубых громадин скал.
 Потому бомбят все долины; это не преувеличение — американская авиация изменила тактику и вместо бомбежек конкретной машины, появившейся на дороге, или конкретной группы школьников, возвращавшихся из школы, теперь бомбит просто-напросто квадрат карты, перепахивает землю.
 А ее здесь очень мало — земли в горах. Эта земля кормит людей, а сейчас ей не позволяют кормить людей: рисовые поля, немыслимые без сложной лестничной системы ирригации, тоже изрыты бомбами.
 Самолеты ВВС США бросают тонные бомбы на скалы — туда, где, по агентурным данным диверсионных групп, заброшенных с американских самолетов, расположены госпитали, школы, общежития.
 Сейчас в этих районах Лаоса ни один человек не может жить в своем доме — все сожжено и разрушено, и людям приходится ютиться в холодных пещерах.
 Здесь изучают математику, здесь стирают белье, здесь рожают детей, здесь пишут книги и дают концерты.
 В пещере у Сисан Сисаны, выдающегося лаосского поэта, стоит стол, на нем пишущая машинка и магнитофон: Сисана — руководитель Информационного агентства Нео Лао Хак Сат. Здесь, в пещере, — нары.
 Это и есть квартира. На этих нарах живут пять сыновей Сисаны и трехлетняя дочка. А подле бледной, прозрачной его жены, которую зовут «Цветок лотоса», лежит маленький человек одного месяца от роду. Сисан Сисана назвал сына, родившегося в пещерах, — «Солнце».
 Если во Вьетнаме американские бомбардировщики чувствуют себя теперь отнюдь не так вольготно, как в первые дни агрессии (недаром в Таиланде в барах на военных базах вошел в моду «смертельный коктейль» под названием «МИГ-21» — шампанское с водкой!), то здесь, в Лаосе, где нет того шквала заградительной противовоздушной обороны, который так пугает американских летчиков во Вьетнаме, ВВС США упражняются в бессмысленной жестокости.
Я прожил две недели в пещерах Лаоса и пришел к выводу, что действия американской авиации здесь нельзя расценить иначе, как продуманную подготовку лаосцев к рабству.