Мафиози и его мальчик (СИ)

- Ярослав Игнатьевич… Они… М-м… Из МВД.
Ярослав на несколько секунд замолчал. Из МВД к нему не приходили давно. Очень давно.
- Пригласи, - сказал он уже спокойнее и откинулся в кресле, ожидая, когда посетители войдут.
Посетители оказались довольно молодыми ребятами, без формы, но с характерным постным выражением лица. Один из них без приглашения устроился в кресле, а другой подошёл и брякнул на стол перед Яром повестку.
- Господин Толкунов?
- Да.
Яр с интересом, но без особого беспокойства, принялся рассматривать документ. Ему было даже немного смешно.
- Вы подозреваетесь в изнасиловании и убийстве несовершеннолетнего Андрея Жидорёва. Просим вас город не покидать и в течении недели дать показания у нас в отделении.
Сердце Яра пропустило удар. В глазах потемнело. В первую секунду фамилии и возраста он не расслышал вообще и подумал было, что спит и видит кошмарный сон.
- Кого? – переспросил он куда менее уверенно, чем хотел.
- Андрея Жидорёва, - терпеливо и почти по слогам повторил милиционер.
- Чего? – фамилия, наконец, уложилась у Яра в голове, и он начал обретать под ногами пол.
- Вы обвиняетесь в убийстве. Не валяйте дурака, Ярослав Игнатьевич, мы прекрасно знаем, кто вы и каковы ваши возможности. Но мы тоже понимаем, что делаем. Убивать мальчишек – грязно. Есть вещи, которые вам ваши же… друзья не смогли бы простить.
Яр откинулся назад и со свистом выпустил воздух через нос.
- Несёте какой-то бред, - бросил он. – Думаете, я стал бы всем, что у меня есть, рисковать ради какого-то мальца? Или ваш несовершеннолетний сам порядочный… вы поняли кто. Или я его не убивал.
- Значит, вы признаёте возможность знакомства с Андреем Жидорёвым? – подал голос второй из гостей.
Яр бросил на него презрительный взгляд, но первый следователь поднял руку.
- Саша, подожди, - он снова посмотрел на Яра. – Андрей Жидорёв сбежал из дома полгода назад. Ему было пятнадцать лет. Судя по всему, попал в руки не самых хороших людей. Работал в службе эскорта под патронажем некого Михаила Лабунова. В вашей среде известен также как Джокер. Вам это имя о чём-нибудь говорит?
- Может быть. Я знаю много людей.
- Джокер поставлял вам хм… эскорт примерно раз в неделю, начиная как раз с октября, - следователь снова запустил руку в карман, извлёк оттуда старое потёртое фото и опустил перед Яром на стол. – Узнаёте?
Сердце Яра снова пропустило удар. Перед ним был Андрей. Не тот Андрей, про которого сейчас спрашивали его, кем бы ни был этот пацан. Мальчишка, который был изображён на фото, абсолютно точно был его Андрей, только десять лет назад.
- Нет, - отрезал Яр и обнаружил, что голос его мгновенно охрип.
Следователь оставил фото лежать на столе, а сам немного отошёл назад.
- Андрей Жидоров по поручению Михаила Лабунова вошёл в это здание шестнадцатого декабря. С тех пор его не видел никто. Живым.
- Оперативная работа – точно ваш конёк, - Яр сжал руку в кулак и наклонился над столом. – Вы теперь взялись его искать?
- Мы нашли его уже давно. Судя по характеру повреждений, вы не рассчитали силу… во время игр. У него пробит череп. Вот тут, - следователь хотел было показать на свой затылок, но передумал.
Яр тупо смотрел на фото, не зная, что сказать. Десятки мыслей роились в голове, но всё было не то.
- Если бы я знал, - произнёс он, наконец, – кто этого парнишку убил, я бы сам его в болоте утопил.
- Это только слова. А у нас показания свидетелей и труп.
Яр стиснул зубы на секунду, потом сделал над собой усилие и поднял на следователя глаза:
- Что вы от меня хотите? Это же всё не просто так. Деньги, имена?
- Вы убили ребёнка, - сказал следователь тихо, без отрыва глядя на него. – Замучили. Надругались. И убили. Я от вас ничего не могу хотеть, кроме одного. Посадить. Хотя я бы предпочёл расстрел.
Диме ситуация, в которой он по уши застрял, не нравилась всё больше с каждым днём.
Начать с того, что Андрей был хорош. Просто безумно хорош, и в десятки раз лучше всех тех, кого пробовал Дима в своих немногочисленных гомосексуальных приключениях.
То, что Андрей был хорош, Дима понял ещё в больнице, ещё до того, когда Толкунов предложил ему деньги за особый уход. Он бы следил за этим парнем и так, безо всяких денег, помогал бы ему, чем мог, просто потому что он был действительно хорош – даже когда просто спал.
Когда Андрей не спал, он был ещё лучше. Его насквозь пронизывали какие-то гибкие нити энергии, из-за которых к Андрею постоянно хотелось прикоснуться, проверить, настоящий ли он. И ещё лучше оказался Андрей, когда из больничной палаты, где, в общем-то, любой выглядит слабым и беспомощным, вернулся в знакомую среду.
Дима всем телом, всей душой ощущал, что Андрей – не про него. Но от этого приблизиться к нему хотелось только сильней. Просто чтобы потрогать рукой.
И то, что Андрей в самом деле давал себя потрогать, казалось категорически неправильным, но всё равно безумно приятным.
Ощущение неправильности лишь усиливалось тем, что Толкунов звонил каждый день. Дима примерно представлял себе, какого уровня этот человек, и спорить с ним не решался, но, каждый раз рассказывая об Андрее, чувствовал, что выпускает чуточку света, который должен был принадлежать только ему. Ведь это ему улыбался Андрей. На него смотрели эти глаза.
Андрей иногда был злым, но это смущало Диму меньше всего. Он удивлялся тому, что Андрей не был злым всегда – то, что парень привык к самому лучшему, сквозило в каждом его жесте, в каждом движении руки. И руки, кстати, у него тоже было очень хороши – Дима представить себе не мог, какому уроду могло прийти в голову портить такую красоту.
О том, как связаны между собой травма, похищение и Толкунов, Дима предпочитал не думать. Будь у него выбор, он вообще предпочёл бы во всё это не лезть, и никакие деньги не убедили бы его, если бы не Андрей. Деньги были лишь средством, чтобы передать Андрею хотя бы капельку тепла – и всё, что он получал от Толкунова, всё равно тратил только на него.
Яр продолжал звонить каждый день – так продолжалось до середины февраля и порой скрывать эти звонки от Андрея становилось тяжело. Андрея и без того удивлял сравнительно недорогой, но всё-таки имевшийся у Димы мобильный телефон.
Двенадцатого февраля Яр позвонил в последний раз – было это дома у Андрея, и Диме пришлось выйти на лестничную клетку под предлогом необходимости покурить.
- Да, - произнёс он, тут же перезванивая на отпечатавшийся на экранчике телефон, и на другом конце линии услышал такое же растерянное:
- Да…
Наступила тишина.
- Дим, он празднует четырнадцатое февраля?
- Не знаю, наверное, да.
- Подари ему… Подари ему что-нибудь. Туалетную воду подари. Он, кажется, любил Армани.
- Хорошо, подарю.
- Только денег больше не будет. По крайней мере, пока. И звонков. Если не трудно – не оставляй его.
- Не оставлю, Яро…
Дима, ходивший до тех пор по лестнице от стены к стене, повернулся в очередной раз и встретился взглядом с Андреем. Тот стоял в дверях, привалившись плечом к косяку и спрятав руки в карманы.
- Что подаришь? – спросил Андрей, и в ту же секунду в трубке прозвучали гудки. Дима медленно опустил предавший его телефон.
- Армани.
Андрей кивнул коротко и поднял глаза к потолку.
- Неплохо. Правда, я не пользуюсь им года как два.
Он зажмурился и глубоко вдохнул.
- Дим, вещи забери и уходи. Спасибо за всё.
- Андрей!
Андрей достал пачку сигарет и прямо в коридоре закурил. Дима рванулся в квартиру следом за ним и поймал его за плечо:
- Андрей, это не то. Я хочу быть с тобой. Я сам.
Андрей повернул голову. Глаза его смотрели насмешливо и зло.
- Неужели ты не понимаешь, Дим?
- Я понимаю всё.
- Нет. Не понимаешь ничего. Ты просто… игрушка. Его. И моя. Телефон. И большим не будешь никогда.