Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

 Песня о восходе и заходе солнца 
 
 
Из восточного залива солнце,
 
Как из недр земных, над миром всходит.
 
По небу пройдет и канет в море.
 
Где ж пещера для шести драконов?
 
В древности глубокой и поныне
 
Солнце никогда не отдыхало,
 
Человек без изначальной силы
 
Разве может вслед идти за солнцем?
 
Расцветая, травы полевые
 
Чувствуют ли к ветру благодарность?
 
Дерева, свою листву роняя,
 
На осеннее не ропщут небо.
 
Кто торопит, погоняя плетью,
 
Зиму, осень, и весну, и лето?
 
Угасанье и расцвет природы
 
Совершаются своею волей.
 
О, Си Хэ, Си Хэ, возница солнца,
 
Расскажи нам, отчего ты тонешь
 
В беспредельных и бездонных водах.
 
И какой таинственною силой
 
Обладал Лу Ян  [718]? Движенье солнца
 
Он остановил копьем воздетым.
 
Много их, идущих против Неба,
 
Власть его присвоивших бесчинно.
 
Я хочу смешать с землею небо,
 
Слить всю необъятную природу
 
С первозданным хаосом навеки.
 
 
 Луна над пограничными горами 
 
 
Луна над Тянь-Шанем восходит, светла,
 
И бел облаков океан,
 
И ветер принесся за тысячу ли
 
Сюда от заставы Юймынь  [719].
 
С тех пор как китайцы пошли на Бодэн,
 
Враг рыщет у бухты Цинхай,
 
И с этого поля сраженья никто
 
Домой не вернулся живым.
 
И воины мрачно глядят за рубеж —
 
Возврата на родину ждут,
 
А в женских покоях как раз в эту ночь
 
Бессонница, вздохи и грусть.
 
 
 На западной башне в городе Цзиньлин читаю стихи под луной 
 
 
В ночной тишине Цзиньлина
 
Проносится свежий ветер,
 
Один я всхожу на башню,
 
Смотрю на У и на Юэ.  [720]
 
Облака отразились в водах
 
И колышут город пустынный,
 
Роса, как зерна жемчужин,
 
Под осенней луной сверкает.
 
Под светлой луной грущу я
 
И долго не возвращаюсь.
 
Не часто дано увидеть,
 
Что древний поэт сказал.
 
О реке говорил Се Тяо:
 
«Прозрачней белого шелка»,—
 
И этой строки довольно,
 
Чтоб запомнить его навек.
 
 
 Провожая до Балина друга, дарю ему эти стихи на прощанье 
 
 
Я друга до Балина провожаю.
 
Потоком бурным протекает Ба,
 
Там на горе есть дерево большое,
 
Оно состарилось и не цветет.
 
Внизу весенняя пробилась травка,
 
Что ранит душу слабостью своей.
 
Я спрашиваю жителей окрестных:
 
«Куда меня дорога приведет?»
 
Мне отвечают: «По дороге этой
 
«На юге» некогда Ван Цань всходил».  [721]
 
Не прерываясь, тянется дорога
 
До города столичного Чанъань,
 
Садясь, тускнеет солнце над дворцами,
 
Плывут по небу стаи облаков.
 
И вот сейчас, когда прощаюсь с другом,
 
Разлуки место ранит душу мне.
 
И голос друга, «Иволгу»  [722]поющий,
 
Мне слушать нестерпимо тяжело.
 
 
  
Гао Ши  [723]
  
 Первое стихотворение в переводе В. М. Алексеева, второе — В. Рогова, третье — Л. Эйдлина 
 Ночью прощаюсь со столоначальником Вэем 
 
 
В высоком подворье расставлены лампы и чисто, к тому же — вино.
 
И колокол ночью… Луна на ущербе… Крик диких обратных гусей…
 
Сказано только, что птица поющая может искать себе пару.
 
Ветер весны, и что с ним поделать? Хочет тебя проводить.
 
В этих извивах Желтой реки песок берега образует;
 
там рядом с бродом Белых Коней есть город Ивовых Стран.
 
Ты не горюй, что в чужой стороне временно будешь в разлуке:
 
знаю наверно я: где бы ни был, будет тебе привет.
 
 
 Подражание яньской песне  [724] 
 
 
Ханьский дом  [725]в огне и в пыли
 
на северо-востоке,—
 
С домом простясь, на дерзких врагов
 
двинулись полководцы.
 
От века свойственно смелым мужам
 
жизнь проводить в походах,
 
Ибо Сын Неба смелых бойцов
 
жалует за отвагу.
 
Гонги гремят, барабаны бьют —
 
вот в Юйгуань  [726]спустились,
 
Грозно мелькают меж склонов Цзеши  [727],
 
реют хоругви и стяги.
 
От полководца письмо с пером  [728]
 
перелетело Гоби,
 
Шаньюя огни озарили Ланшань
 
до самой ее вершины.
 
Рекам и скалам неведом предел —
 
тянутся к краю света,
 
Всадников хуских ярый напор
 
вихрю и ливню подобен.
 
Столько же вышло из боя живых,
 
сколько осталось мертвых.
 
Все еще длятся под сенью шатров
 
песни и пляски красавиц.
 
Сохнет трава на валу крепостном,
 
в пустыне кончается осень,
 
Ближе к закату — меньше бойцов
 
в крепости одинокой,
 
Но презирает недруга тот,
 
кто государем взыскан.
 
Силы защитников истощены,
 
но не сдаются заставы.
 
Трудно пришлось на чужой стороне
 
воинам в латах железных!
 
Яшмовым палочкам долго рыдать  [729]—
 
скоро ль конец разлуке?
 
Вот-вот все оборвется внутри
 
у жены молодой на юге…
 
Тщетно боец на севере, в Цзи,
 
силится дом увидеть:
 
Скрывает просторы бескрайние пыль —
 
как их пройти-измерить?
 
В них пустота, беспредельность в них —
 
что там еще найдется?
 
Три времени года убиты сейчас:
 
стал тучею дух-убийца.
 
Зимой на морозе всю ночь до утра
 
удары в котлы грохочут.  [730]
 
На белых клинках замерзает кровь
 
и хрупким инеем стала,
 
Но разве к лицу беззаветным бойцам
 
заботиться о награде?
 
Песчаного поля  [731]не видели вы,
 
не ведали ратных тягот —
 
А мы до сих пор еще помним Ли,
 
славного полководца!  [732]