Крыс-1.

- Немецкий, - уверенно определил лейтенант.
- Ночью выпрыгнул. Это, наверное, с ночных бомбардировщиков, что Киев бомбят, - ответил следопыт. – Плохо приземлился, вон на той ветке на дереве кровь, видимо во время приземления поранился, ушёл в ту сторону. Не хромал, но шёл неуверенно.
Я тоже, как и все посмотрел на ветку, как тот рассмотрел кровь на высоте четырёх метров не понятно, но она действительно была.
- Ладно, возвращаемся. Информации о сбитом немце не было, но о том, что по нашим тылам гуляет лётчик противника, нашим сообщим, пусть усилят наблюдение, может, где попадётся.
- А это не диверсант? – уточнил я.
- Нет. У тех другие парашюты. Десантные.
Собрав всё, что немец разбросал, мы вернулись к машине, где всё также работал пост. Кстати, не безрезультатно, когда мы вернулись нам предъявили задержанных. Четверо молодых парней в гражданке взвали подозрение у опытных пограничников. Как у них это получилось, я узнал случайно. Каюсь, подслушал. Всё оказалось просто, след от сапог в пыли был от немецкой подошвы, хотя верх от советского сапога и сержант что командовал на посту, это прекрасно знал. Вот их и повязали, выдернув из небольшой толпы беженцев. Документы у них были в порядке, но это уже ничего не значило. По говору поняли что те или литовцы или латыши, сами задержанные общаться отказывались.
Кто это точно был, ещё предстояло разбираться, а вот везти их в село, где была комендатура, от которой мы работали, должен был я. Мне дали в сопровождение одного пограничника, так что, выгнав машину из леса, я дождался, когда четвёрку погрузят, сядет охраняющий их погранец, и мы попылили к селу. Уже скоро должно было стемнеть, но мы успели вернуться в село и выгрузить их у здания милиции. Там их быстро приняли и оформили, парашют тоже пришлось сдать, потом мы заскочили к Васильеву, тому тоже повезло. Три задержанных было, после чего уже в полной темноте покатили обратно к Егорову в лес, как оказалось, пост там был постоянный. То-то у меня лопату взяли, видать землянку копать собрались. Кстати, мы Егорову несколько новых приказов привезли. Каких я не знал, конвоир принял под роспись и передал командиру, но что именно за приказы я понял сразу. На посту начали останавливать все гражданские машины и после досмотра, часть забирали на нужды армии. Ночью была особенно большая работа, сколько криков возмущённых было. Постоянно меня будили.
Утром в два приёма мы все машины, а их набралось двенадцать, отогнали в село и сдали под роспись соответствующему лицу. Сам я перегонами не занимался, отвозил пограничников, что умели водить машины, обратно на пост. Пока эти перегоняли, ещё три появилось, до шести добьют, снова перегоним.
В принципе работа была ненапряжная, я много возился с «Маркизой», доводя её до совершенства. Выкопал рядом противовоздушную щель на всякий случай, у поста были свои, ну и обстраивал потихоньку лагерь. Помимо этого, Егоров, что изредка задумчиво на меня поглядывал, решил, что если я постоянно с ними, то должен знать хоть-что-то, так что сержант Ильин из старослужащих, с роскошными будёновскими усами начал меня учить. Первым делом подобрал четыре единицы разного оружия и заставил разбирать-собирать и чистить. А практическую стрельбу назначили на завтра.
Сами пограничники разделились на две смены. Одни работали, ночью отсыпаясь в землянке днём, другие как раз днём бодрствовали, занимаясь своими делами на посту, я работал с последними. В первое время меня особо не гоняли, больше тренировали, но чем дальше, тем больше мне приходилось возить подозрительных людей в село. Фактически свободного времени у меня не было, даже ограничить себя во сне пришлось. Петрович, сержант, что занимался моей учёбой, делал это всерьёз, так что если не с ним, то я возил подозрительных людей, отгонял машины, ну и на приём пищи времени едва хватало. Только одному меня не учил сержант, приёмам рукопашного боя, как ему удалось выяснить, я сам был хорошо подготовлен, всё же первый разряд. Даже начал давать уроки некоторым пограничникам, а те делились личными наработками, как незаметно фиксировать, удерживать или разоружать подозреваемых. Учёба мне такая очень нравилась, и я всё впитывал как губка.
Кстати, одна толпа беженцев привела к нам измордованного немецкого лётчика, видно, что ногами били. Вот его я не довёз, в дороге подох, но всё равно сдали кому следует. Вот так вот и прошли эти три дня нашей службы в этом лесу.
Самолёты мы в небе видели часто, и если в первые дни там мелькали и наши, то в последнее время мы видели только немецкие. Один раз сами видели как «лаптёжник» атаковал машину на лесной дороге. Это произошло километрах в двух от нашего поста, я потом туда ездил с сержантом, машина серьёзно была повреждена, можно сказать невосстановима, но бензина с неё слил, там в баке немного было, да и по мелочи, в основном инструмент, да два колеса. Жаль это был «ЗИС», а не «полуторка», всё, что можно бы снял. В машине было трое погибших, их мы аккуратно сложили на обочине. Сейчас, как в первое время, покойников мы не хоронили.
Вот к вечеру третьего дня, прислушавшись, я спросил:
- Никак артиллерия лупит? Гремит вдалеке. Не уж-то снова немцы прорвались?
От беженцев и отступающих частей, и они уже до нас добрались, мы многое слышали о несокрушимой военной машине Вермахта, но особо старались на это не реагировать. Беженцев проверяли, бойцы и командиры отправляли на пункты сбора. Тут рядом был организован один такой, отступающие туда уже тропинку натоптали. Так что более-менее мы были в теме. Сейчас как раз к фронту шла танковая часть, так что сержант Ильин, что стоял рядом, ответил не сразу, а только когда они прошли, иначе говорить, да что говорить, услышишь было невозможно. Шесть «КВ», да десяток «тридцатьчетвёрок» выдавали такой шум, не считая другой техники, что сам себя не слышишь.
- Может бомбардировка?
- Такая долгая? – покачал я головой. – Не-е, тут что-то не так. Ладно, пойду что-нибудь придумаю.
Сойдя с дороги, я прошёл к машине и, забравшись в кузов, достал шесть пустых бутылок из-под лимонада, как чувствовал что пригодятся. Именно за этим занятием лейтенант меня и застал.
- Коктейль Молотова? – поинтересовался он, сразу сообразив, что я делаю.
- Угу, - буркнул я. – Противотанковых гранат у вас нет, а если из-за поворота в очередной раз покажется не очередная разбитая советская часть, а немцы? Чем встречать будем? Лес тут к дороге вплотную подходит, есть шанс поджечь одну-две машины, и закупорить на время дорогу. Это даст нам время отойти.
- А ты молодец, – похвалил лейтенант. - Сейчас отряжу передовую группу, пусть стоят дальше по дороге в километре от нас, за поворотом, если что закидают немцев бутылками и гранатами. Там узко, хороший шанс закупорить дорогу.
- Кстати, товарищ лейтенант, я тут с одним бойцом разговаривал, ну с тем из уничтоженного разведбата.
- Это тот, что водитель броневика? Ты ещё с ним долго разговаривал и вроде припасами поделился.
- Он самый, он горел в своём броневике, вся спина и плечи в ожогах. Так вот, он говорит, что жёг немецкие танки из винтовки?
- Не понял, как это?
- А всё просто. Немцы же любят прорываться вперёд и гулять по нашим тылам, а топливо нужно возить с собой. Вот их танкисты в канистрах на броне и возят горючку. Боец зажигательными пулями так три коробочки и один бронетранспортёр сжёг. А это ордена стоит, как считаете?
- Что же он мне-то не сказал?! – несколько разозлился Егоров,
- Боялся что вы его за сказочника примете. Я механик, сразу поверил тому, что он говорит, - пожал я плечами. – Кстати, всё, разлил и тряпками заткнул, пустил на них одну из своих рубах. Она мне всё равно не нравилась.
- Хорошо. Сейчас бутылки заберут, может действительно пригодятся. Пойду Ильину прикажу пересчитать, сколько у нас патронов с зажигательными пулями.
- Если что у меня пять к карабину, - сообщил я.
Молча кивнув, лейтенант энергичным шагом направился к посту. О том, что у меня есть карабин, боезапас и даже пистолет, пограничники знали, догадались, что я обнёс ту машину, но считали что я забрал для усиления огневой мощи отряда. Хорошо, что лейтенант решил, что я на что-то гожусь и приказал подтянуть мои знания, отчего я получил у них уроки обслуживания этого незнакомого оружия, включая чистку. Я хоть стал им уверенно пользоваться. До практической стрельбы дело пока не дошло, всё времени на это не было, но я в себе был уверен. Карабин был в машине, но пистолет я теперь всегда носил при себе, не в кобуре, она тоже была в машине, в сидоре, а за поясом под круткой.