Проклятый (СИ)

даже боялась смотреть на свои стопы – и так чувствовала, что рана загноилась, и это может привести к серьезным последствиям.
К тому же, туфли, которые вынуждены носить фрейлины, не самые удобные, и походы на небольших каблуках были подобны нечеловеческим пыткам.
Внутри все болело. Синяки, которые Брэндан оставил мне, сходить не хотели – прошла ужасающая краснота, и на месте ее появились фиолетово-желтые отеки.
Я ненавидела Брэндана за то, что он делал со мной. И не понимала, как посмела получить от нашей близости удовольствие.
Во всем виновата его сила, которая окутывает меня с ног до головы… А потом вдруг наступает момент, когда все, что мне нужно в этом мире, – это чувствовать тепло его тела, прикосновения.
Каждое касание Брэндана - это слова «ты моя, и ты ничего не можешь с этим поделать».
Я больше не собиралась спать и притворяться, что то, что произошло между нами, - нормально. Что то, что я до сих пор не знаю, зачем я здесь, - в порядке вещей.
Особенно теперь, когда мне предстоит выслушать версию Гаспара. И что-то мне подсказывало, что меня ждет слишком много неприятных сюрпризов…
Надев первое платье, что попалось под руку, я вышла из комнаты – на большую удачу, гвардеец, который охранял мою комнату день и ночь, покинул пост ради неотложных нужд, и я быстро свернула в сторону комнаты Брэндана.
Замок больше не пугал меня. Поражали только смена стилей в каждом из коридоров: декора из разных времен и эпох. Несмотря на то, что я всю жизнь росла на ферме и жила в одной из комнат в амбаре, роскошь дворца слишком быстро стала для меня нормой.
- Леди. – Гвардеец закрыл своей грудью вход в спальню Брэндана. – Принц Брэндан же ясно сказал: сегодня никаких развлечений.
Видимо, Гвардеец не знал, что я… А кто, собственно говоря, я? Но совершенно очевидно, что он принял меня за одну из шлюх, с которыми веселится Брэндан.
Я с ужасом осознала, что это правда.
Но самым неприятным было слово «сегодня» - мысль о том, что принц уединялся с девушками каждый день, заставляла меня чувствовать еще большую злость. На него. На этих дешевок, которым нравилось лизать ему пятки.
Точнее, не только пятки…
Мне должно быть все равно. Я ненавижу его. И не испытываю ревности к этому чудовищу. Мне будет только лучше, если он найдет себе новую игрушку для его жестоких утех.
- Я знаю, но я… Фрейлина Меридианы. И у меня очень важная новость для него от сестры. Поверьте, если вы меня не пустите… - Я не знала, что бы такое придумать, чтобы гвардеец пустил меня. Нужно было ляпнуть что-то в духе Брэндана. – Завтра он лишит вас головы.
Дерзко улыбнувшись и высоко задрав голову, я проследила за реакцией гвардейца.
- Заходи, он, кажется, давал указания насчет фрейлины принцессы. Так бы сразу и сказала.
Ах, вот оно как.
Я осторожно открыла дверь, и первое, что я услышала, это были звуки синтезатора (Kamil sen-sans – Aquarium).
Непрерывные, мелодичные, светлые. Переливы музыкальных нот были полны загадки и какой-то кристальной чистоты. Слушая эту мелодию, мое подсознание неосознанно рисовало образы морского дна, а перед внутренним взором невольно заскользили рыбки, поблескивающие своей чешуей.
Я не помнила, чтобы музыка прежде вызывала во мне эмоции и такие яркие живые образы.
Я не верила, что эти волшебные звуки рождаются по воле Брэндана.
Только бы он меня не заметил…
Подняв глаза в сторону инструмента, я увидела, что это действительно был принц. Слегка наклонившись над клавишами, он играл и играл – его пальцы с такой легкостью скользили по ним. Невероятно.
А я думала, что синтезатор стоит у него для украшения.
Брэндан был одет в домашние штаны и футболку, через ткань которой я видела, как напрягаются мышцы на его мощной спине. Он спрятал шрамы, которые я расцарапала.
Сейчас принц казался мне совершенно другим – когда я не видела его холодных глаз, не слышала строгости в голосе.
Брэндан удивил меня настолько, что я даже на мгновение забыла, зачем пришла… И просто встала позади него, слушая музыку, которую он дарил этому свету.
Вдруг мелодия резко прервалась.
- У тебя тяжелые шаги, несмотря на худобу. И я слышал, как ты втянула ртом воздух от боли.
Он когда-нибудь перестанет вести себя как король? Очевидно, нет.
- Садись рядом. – Я молча, последовала его приказу. – Зачем ты пришла? Захотела добавки?
Он с издевкой посмотрел на меня, облокотившись на синтезатор руками.
- Ты играешь. – Я специально проигнорировала его вопрос, чтобы наш разговор не стал «прелюдией» перед очередной «бойней». – Красивая музыка. И у тебя чудесно получается. – Последнюю фразу я произнесла едва-слышно.
- Боишься меня, Камелия? – Брэд присмотрелся к моей шее, нахмурившись. – Это правильно. А насчет музыки: это расслабляет. Тебе может показаться, что я целыми днями сею хаос и заставляю людей погибать во имя моей власти, но это не так. Музыка помогает забыться.
Мои веки затрепетали от удивления – удивительно, сколько новой информации о себе он выдал за один присест.
- Никогда не слышала такой.
- Это классика – она вечна. Многие песни забываются, а многие актуальны и по сей день.
- Один из моих братьев играл на… Аккордеоне. Но я плохо помню мотив…
- Значит ты просто слушала ее. Музыку не нужно помнить. Видеть. – Брэндан опустил свои глаза, начиная двигать по клавишам двумя пальцами. – Чувствовать. Порой, музыка – это единственное, что способно вызвать в нас хоть какие-то чувства.
Меня не покидало ощущение, что он говорит про себя.
- У меня было много учителей, Камелия. Языки, верховая езда, борьба, уроки. Но играть меня научила Кэтрин.
Кэтрин была королевой, поэтому я затаила дыхание, ожидая услышать от него хоть кусочек его истории. Узнать часть прошлого Брэндана… Того человека, который мог встать на защиту животного. Помогать больным наркотической зависимостью.
Я чувствовала в себе необходимость прямо сейчас найти в нем подтверждение всем тем фактам, что я вычитала о нем в газетах и узнала от Мэри.
(Linkin Park – Burn It Down (Piano Cover) или Linkin Park – Burn It Down (Piano Version)).
- Это ты… - Он начал играть в две руки, полностью сосредоточившись на клавишах. Изредка он посматривал на меня, пока, наконец, не прошептал. – Если бы ты была музыкой.
Брэндан начал играть громче, и каждая клеточка моей кожи покрылась мурашками. Я не верила в то, что не сплю.
Что у него вообще повернулся язык сказать мне такие слова, от которых тает даже сердце, переполненное ненавистью.
«Это ты, если бы ты была музыкой».
Они пробрали меня до костей. Но окончательно меня добило то, что он запел.