Мое прекрасное искупление (ЛП)

Мы попрощались со всеми, и затем Томас повел меня по тускло освещенной извилистой дорожке, пока мы не оказались на пляже.
– Гамак, – сказал он, указав на темный предмет, находящийся в двадцати ярдах от воды.
Я сняла туфли, и Томас сделал то же самое, прежде чем мы пошли прогуливаться по белому песку. Сначала на гамак из переплетенных нитей сел Томас, а затем к нему присоединилась я. Гамак начал раскачиваться, когда мы боролись за место на нем, при этом стараясь не упасть.
– Для нас это должно быть легче, – подразнил Томас.
– Тебе, наверное, следует…
Гамак резко дернулся. Мы схватились друг за друга и застыли с расширенными глазами. Затем мы оба разразились смехом.
Как только мы уселись, об мою щеку ударилась капля дождя. Затем упало еще несколько капель, и Томас протер свои глаза.
– Это, наверное, какая–то шутка.
Дождь начал падать большими, теплыми каплями, стуча по песку и по воде.
– Я не сдвинусь, – сказал он, сжимая меня своими крепкими руками
– Тогда я тоже, – сказала я, прижимаясь своей щекой к его груди, – Почему няня Тото и Камиль обе называют тебя Ти–Джей?
– Потому что так они могли говорить обо мне, и никто не мог догадаться, что это я.
– Томас Джеймс, – сказала я, – Умно. А другая девушка тоже твоя бывшая?
Он усмехнулся.
– Нет. Она была соседкой по комнате Камиллы.
– О.
Томас уперся ступнями в песок, а затем оттолкнулся, слегка раскачивая нас.
– Это потрясающе. Я бы однозначно уехала сюда на пенсию. У меня такое ощущение…я даже не могу его описать.
Он поцеловал меня в висок.
– Это ощущение очень похоже на любовь.
Тучи затмили луну, от чего небо стало черным как смоль. Приглушенная музыка, все еще играющая в «Парусах», звучала за милю, а гости отеля поразбежались, чтоб спрятаться от дождя. Мы могли с таким же успехом быть на отдаленном острове, вдали от всех, лежа на нашей маленькой, но тихой части пляжа.
– Ощущение всплеска? – спросила я.
– Ощущение разрешения, – ответил он.
Я обняла его, и он глубоко вдохнул носом. – Я ненавижу себя за то, что говорю это, но, наверное, нам нужно возвращаться назад. Завтра нам нужно рано вставать.
Я подняла на него взгляд.
– Все будет хорошо. С Трэвисом будет в порядке. Мы избавимся от Гроува. Это все сработает.
– Сегодня вечером я хочу думать только о тебе. Завтра будет сложный день.
– Я сделаю все, чтобы завладеть твоим вниманием, – Я спрыгнула с гамака. Затем я помогла слезть ему, и наклонила вниз его голову, встречаясь с ним губами и посасывая его нижнюю губу. Затем я отстранилась. Он замурлыкал, – Я не сомневаюсь. Ты просто блестящее отвлечение.
Мое сердце сжалось.
– Что? – спросил он, увидев боль в моих глазах.
– Почему ты не можешь этого признать? Просто скажи это вслух. Ты используешь меня, чтоб перестать думать о ней. Это не конец. Это просто отвлечение.
Его лицо вытянулось.
– Я не это имел в виду.
– Это не любовь, Томас. Ты превосходно дал мне это понять. Я твое отвлечение.
Мои глаза уловили какое–то движение над нами, и Томас тоже поднял глаза. Трентон кружил Камиллу на балконе «Парусов», а затем он привлек ее в свои объятья. Она завизжала от наслаждения, они оба рассмеялись, а затем исчезли из нашего вида.
Томас опустил взгляд и потер сзади шею. Он насупил брови.
– Быть вместе с ней было ошибкой. Трентон любил ее с тех пор, как они были детьми, но я не думал, что он относился к ней достаточно серьезно. Я ошибался.
– Тогда почему ты не можешь просто отпустить ее?
– Я пытаюсь.
– Использовать меня, чтоб сделать это, не считается.
Он издал нервный смешок.
– Я исчерпал все способы, чтоб объяснить тебе это.
– Тогда перестань. Мне нужен другой ответ, а у тебя его нет.
– Ты ведешь себя так, будто бы любовь к кому–то можно просто так взять и выключить, как выключатель света. Мы говорили об этом уже много раз. Я хочу тебя. Я с тобой.
– В то время как ты скучаешь по ней, желая быть с ней. И ты хочешь, чтоб я поменяла все, во что я верю на это?
Он покачал головой в недоумение.
– Это невыносимое положение. Я думал, что мы идеально подходили друг другу потому, что мы одинаковые, но, наверное, мы все–таки слишком разные. Может быть, ты моя расплата, а не мое искупление.
– Твоя расплата? Ты все выходные заставлял меня поверить, что влюбился в меня!
– Так и есть! Я влюбился! Боже мой, Камиль, как я могу убедить тебя в этом?
Я замерла, и как только Томас понял свою ошибку, тоже замер.
– Черт возьми, прости меня, – сказал он, протягивая ко мне руку.
Я покачала головой, мои глаза защипало.
– Я такая…глупая.
Томас отпустил руки на бедра.
– Нет, ты не глупая. И именно поэтому ты сдерживалась. С той самой первой ночи ты знала, что нужно держаться от меня на расстояние. Ты права. Я не могу любить тебя так, как тебе это нужно. Я даже не люблю себя, – Его голос сорвался на последнем предложение.
Мои губы сжались в жесткую линию.
– Я не могу искупить тебя Томас. Тебе придётся самому разбираться с тем, что ты сделал Тренту.
Томас кивнул, а затем развернулся к дорожке. Я осталась позади, наблюдая за тем, как волны темного океана врезаются в песок, вместе с небом, роняющим слезы мне на плечи.
  
Глава 20
 
– Ты выглядишь нервным, – сказала я, – Он почует тебя на расстоянии мили, если ты не будешь мужчиной.
Томас взглянул на меня, но вместо того, чтобы бросить неодобрительный взгляд, который я ожидала, он изумительно сдержанно просто отвел взгляд.
Кто–то постучал в дверь, и я пошла открыть.
– Доброе утро, Лиис, – сказал Трэвис с эйфорическим румянцем на лице.
– Заходи, Трэвис, – я отступила в сторону, пропуская его, я старалась держать мою, достойную Оскара улыбку, чувствуя тяжелую вину. Я пыталась держать тяжелую вину, которую я чувствовала, усиливая мою, достойную Оскара улыбку, – Как прошла ночь? Мне не нужны детали. Я просто вежливая.
Трэвис посмеялся, а потом заметил сложенные простыни, одеяло и подушку на диване.
– О, – сказал он, потирая затылок, – Лучше, чем ваша ночь, братец. Должен ли я, э…должен ли я вернуться? Мне оставили записку на стойке регистрации, что тебе было нужно, чтобы я пришел сюда в шесть.
– Да, – сказал Томас, засовывая руки в карманы, – Садись, Трэв.
Трэвис подошел к дивану и сел, подозрительно смотря на нас.
– Что происходит?
Я села на уголок кровати, держа плечи расслабленными и пытаясь казаться невраждебной.
– Трэвис, нам нужно поговорить с тобой о твоем участии в Истернском пожаре 19 марта.
Трэвис нахмурил брови, а потом он засмеялся единожды без юмора.
– Что?
Я продолжила:
– ФБР расследовало это, и Томас смог повернуть дело в твою пользу.
Трэвис сложил руки вместе.
– ФБР? Но он же в рекламном агентстве.
Он указал на брата.
– Скажи ей, Томми.
Когда Томас не отреагировал, глаза Трэва сузились.
– Что это?
Томас посмотрел вниз, а потом на брата.
– Я не работаю в рекламе, Трэв. Я – Специальный Агент ФБР.
Трэвис пялился на брата десять секунд, а потом захихикал.
– О Господи, чувак! Ты начал меня волновать. Не делай так! Так о чем, на самом деле, тебе надо было поговорить со мной?
Его смех исчез, когда Томас не улыбнулся.
– Томми, брось.
Томас сдвинулся.
– Я работаю с моим боссом уже год, Трэвис, пытаясь договориться о тебе. Они знают, что ты был в Икинсе. План Эбби не сработал.
Трэвис покачал головой.
– Какой план?
– Пожениться в Вегасе, чтобы обеспечить тебе алиби, чтобы удержать тебя от тюрьмы, – сказал Томас, пытаясь держать его выражение расслабленным.
– Эбби вышла замуж за меня, чтобы удержать меня от тюрьмы?
Взгляд Томаса упал, но он кивнул.