Красный и белый террор в России. 1918–1922 гг.

Чекисты доказывали свое право на элитарное функционирование в рабоче-крестьянском государстве расширением прав на вмешательство в самые различные стороны его жизнедеятельности. Еще в феврале 1922 г. Уншлихт передал Ленину проект положения об экономической части ГПУ и пояснительную записку к нему. Он пытался доказать, что только ГПУ может справиться и с экономическими преступлениями. Ленин согласился. В составе ГПУ была создана экономическая часть с задачей предупреждать преступления против экономики государства путем ведения борьбы «с вредительством» антибольшевистских партий и шпионов (диверсантов). В сентябре 1922 г. экономическое управления ГПУ было привлечено к пресечению взяточничества, через год — к борьбе с фальшивомонетчиками.
В октябре 1922 г. Уншлихт ушел в отпуск, приказы «за председателя ГПУ» стал подписывать Ягода. По его представлению 16 октября Президиум ВЦИК предоставил ГПУ право ведения следствия и вынесения коллегией ГПУ внесудебных приговоров по всем должностным преступлениям своих сотрудников [616]. Таким образом, органы безопасности вновь становились государством в государстве, декрет ВЦИК от 6 февраля 1922 г., по которому ГПУ не предоставлялось никаких внесудебных решений, начал отменяться. Незадолго до этого решения, 30 сентября 1922 г., в «Правде» выступил бывший чекист, сторонник наиболее радикальных действий Лацис, ставший к этому времени руководителем соляного синдиката. Он с негодованием писал о том, что бывшие собственники проникают в правления трестов, и объяснил это попустительство желанием государственных органов «строить перед Европой из себя страну „законных норм“. Пора этому положить конец. Довольно из себя строить благородных рыцарей, пора показать зубы. Иначе — съедят». Заметим, что этот призыв совпал с возвращением в начале октября Ленина из Горок в Москву.
24 мая 1922 г. в РСФСР был принят первый Уголовный кодекс. В нем допускалось применение судами репрессии не за конкретное совершенное деяние, а на основании признания лица социально опасным. Так появилась законодательная предпосылка будущего произвола, предававшего людей казням без «вещественных доказательств». В ноябре 1922 г. была проведена судебная реформа, предусматривающая функционирование судов и военных трибуналов, были упразднены территориальные ревтрибуналы, введен прокурорский надзор [617]. Но, несмотря на судебную реформу, в стране продолжалась практика внесудебных репрессий, которая не прекращалась в начале 20-х годов, а, напротив, набирала темп.
Аппарат ГПУ, как и ВЧК, в 1922 году обладал массовой осведомительной сетью, секретной агентурой и штатными агентами. Осведомители формировались из патриотов по месту их работы — сексоты из членов антибольшевистских партий, бывших офицеров, специалистов — и использовались при разработке лиц, групп, организаций, подозреваемых в «антисоветской» деятельности; штатная агентура выполняла функции филеров. С 1921 г. в ВЧК — ГПУ появился институт резидентов (коммунистов), руководящих на местах осведомителями. Проведенная в 1922 г. аттестация осведомителей показала низкое, неграмотное качество их донесений, особенно тех, кто информировал о настроениях в армии и на флоте. Потому осенью 1922 г. была проведена реорганизация осведомительной сети: установлены две категории внештатных секретных сотрудников: информаторы и осведомители. Информаторы набирались из патриотов, осведомители — из социально чуждой чекистам среды. Ответственность за их подготовку возлагалась на уполномоченных ГПУ и особых отделов. По-прежнему методами работы ГПУ оставались: наружное наблюдение, перлюстрация корреспонденции, радиоперехваты, оперативный учет подозреваемых лиц. Реорганизация ВЧК в ГПУ означала дальнейшее совершенствование средств оперативной деятельности чекистов. Основными направлениями оперативной работы ГПУ оставались контрразведывательная работа, ликвидация бандитизма и экономической «контрреволюции».
 
Приоритетной называлась для ГПУ и борьба с эсерами, сионистами и анархистами. Учитывая ее сложность, ЦК РКП(б) 22 мая 1922 г. предложил губкомам и обкомам партии создать в вузах, кооперативах и на предприятиях Бюро содействия ГПУ из трех коммунистов, которое устанавливало наличие бывших специалистов в учреждениях и давало о них в ГПУ нужную информацию. При помощи этих бюро происходили аресты эсеров, меньшевиков, анархистов и сионистов [618].
В обзорах о политэкономическом состоянии республики, составленных для ЦК РКП(б), Уншлихт сообщал в марте 1922 г. о том, что среди учителей средних и высших учебных заведений Москвы и в республике зреет недовольство, выливающееся в забастовки. «ГПУ обращает внимание ЦК на создавшееся положение, которое угрожает в случае непринятия срочных мер вылиться в серьезные волнения»; в сентябре 1922 г. — о том, что все центральные округа республики «очищены от всякого рода контрреволюционного элемента», что «хуже» на Кавказе и в Закавказье, что продолжается восстание в Якутии, были рабочие волнения в Сибири и Туркестане, Тверской губернии. Из-за невыдачи зарплаты волнения прошли в Москве и Питере [619].
Протоколы заседания судебной коллегии (президиума) ВЧК — ГПУ в 1922 г. свидетельствуют о продолжении карательной политики этим учреждением. В январе 1922 г. ВЧК арестовала 358 человек, в феврале — 240. Кроме того, чекисты содержали в изоляторах Москвы в январе 832 арестованных, в феврале — 767. 3 января 1922 г. судебная тройка ВЧК (Уншлихт, Менжинский, Благонравов, секретарь Езерская) рассмотрела 18 дел, из них 6 арестованных («бывшие белогвардейцы») были приговорены к расстрелу; 10 января (в тройке вместо Благонравова — Фельдман) — 25 дел — 13 к расстрелу; 24 января — 26 дел — 7 к расстрелу; 3 К января (вместо Фельдмана — Медведь) — 31 дело — 16 к расстрелу. Всего за январь рассмотрено 100 дел (часть из них — на утверждение от местных ЧК) — к расстрелу приговорено 42. 6 февраля (в день издания декрета ВЦИК об упразднении ВЧК) тройка (вместо Медведя — Холщевников)— 28 дел — к расстрелу 18. Только одному — А. П. Перхурову — «руководителю Ярославского восстания, служившему у Колчака», расстрел был отсрочен «впредь до особого распоряжения». 14 февраля слушали дело о 16 лицах, добровольно вернувшихся из Константинополя. Им разрешили вернуться по домам, но местные ЧК уведомили… Обсуждали и такие дела: А. Я. Мищенко за «зверское обращение с арестованными в бытность его начальником тюрьмы» лишить права работать в органах ВЧК и передать в московский ревтрибунал (6 января); Т. М. Козлова, сотрудника ГПУ, обвиненного во взяточничестве, «навсегда лишить права работы в органах ГПУ и других карательных органах РСФСР». Стреляли в ГПУ в 1922 г. в основном за бандитизм и преступления по должности [620].
1922 г. вошел в историю ВЧК как время, когда на несколько месяцев права чекистов были ограничены, но уже с осени стали восстанавливаться в полной мере. В отличие от ВЧК, которая рассматривалась как комиссия, созданная в чрезвычайное время для защиты революции, ГПУ, преобразованное в ноябре 1923 г. в Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) при СНК СССР, заняло одно из центральных мест в охранении тоталитарного государства. Это право ОГПУ утверждало своей борьбой за подчинение только лидеру государства, запрет вмешательства в свои дела Наркомату юстиции и другим органам, обязанным наблюдать за исполнением принятых законов. ОГПУ доказывало это свое право постепенным расширением полномочий. Это касалось, прежде всего, прав на внесудебные репрессии. В мае 1923 г. ЦИК наделил ГПУ правом непосредственного наказания должностных преступлений сотрудников Разведуправления РККА. В ноябре 1923 г. коллегия ОГПУ получила право внесудебного наказания в отношении осведомителей и информаторов. 1 апреля 1924 г. ОГПУ было предоставлено право внесудебной расправы над фальшивомонетчиками, в августе 1925 г. — за шпионаж. Расширение прав ОГПУ происходило и во 2-й половине 20-х годов [621].