Приватный танец для Командора (СИ)
— Есть что-то невероятно сексуальное в том, когда ты стоишь вот так, — прошептал Райдэк, слегка прикусывая мочку моего уха и прижимаясь ко мне всем телом. — Беззащитность. Когда я смотрю на твою шею, плечи, узелки позвоночника, ты кажешься такой стеклянно-хрупкой… И мне хочется целовать каждый волосок на твоем теле, держать тебя в руках так бережно, чтобы даже солнечная пыль не посмела коснуться этой запретной красоты. В такие мгновения я умираю от нежности, делающей меня таким легким, слабым и уязвимым… Но стоит повернуть тебя к себе лицом и посмотреть в глаза, как от этого чувства не остается и следа. Есть только вызов, сквозящий в каждом твоем жесте, и мое желание подмять тебя под себя, победить и доказать, что я сильнее. Но почему каждый раз, заставляя тебя капитулировать, я чувствую себя проигравшим? Агни… — Райдэк стал покрывать росписью поцелуев мою шею. Руки его поднялись вверх, мягко сжавшись на моей груди, и тихий вздох мужчины оплавил мое тело, превратив в теплую лужу.
— Устал от борьбы? — я резко развернулась на сто восемьдесят градусов, глядя в его серые глаза, на дне которых пряталось что-то такое, от чего сердце замирало, а потом начинало дико выплясывать, пытаясь выпрыгнуть через горло.
Он молчал. Потянувшись рукой к его лицу, я невесомо погладила жесткую скулу, обвела пальцем контур губ и произнесла:
— Так сдайся мне, Райдэк… Хоть раз…
На суровом лице промелькнуло какое-то совершенно детское удивление и, прежде чем он успел что-то сказать, я поцеловала его в губы, а потом толкнула в сторону кровати.
Райдэк послушно попятился. Упершись ногами в ее край, завалился на покрывало.
— Ты ведь будешь хорошим мальчиком, Торн? — спуская бретельки и отбрасывая небрежным движением скользнувшее к моим ногам платье, спросила я, надвигаясь словно кошка на алчно взирающего на меня снизу вверх мужчину.
Дергано содрав с себя рубаху, Райдэк срывающимся на хрип голосом выдохнул: "Да", подписывая своей покорностью себе приговор.
— Руки, — наклонившись над ним, я дернула пальцами ремень, вытаскивая его из шлевок брюк.
— Любишь быть сверху? — закинув за голову руки, командор сглотнул, плотоядно уставившись на мою грудь, завлекательно колышущуюся у него перед лицом.
— Любишь сладенькое? — пристегнув его запястья ремнем к спинке кровати, я потерлась обнаженным телом о торс Торна и, стянув с него штаны вместе с трусами, медленно облизала свои губы.
Я знала, как это выглядит, знала, как действует, потому что упирающееся мне в бедро откровенное желание мужчины загадок не оставляло.
— Полетаем? — закрывая глаза, я прижалась щекой к щеке Райдэка, вдыхая его запах — мой персональный афродизиак и скрапс в одном флаконе. Благоразумие говорило "прощай", стоило втянуть носом это гремучее сочетание чистой мужской силы и сексуальности.
И это тело… Все эти сто килограмм сплошной мышечной массы теперь были моими. Я могла делать с ними все, что взбредет в мою больную голову. А там… Господи, никогда не думала, что я такая испорченная.
Лизнув напрягшуюся шею мужчины, я впилась в теплую кожу губами, оставляя на ней яркий засос, как метку принадлежности. Я собиралась пометить собой его тело, как он это много раз делал с моим.
В горле Райдэка заклокотал угрожающий рык, и я начала покрывать легкими поцелуями его бугрящиеся от напряжения плечи, провокационно ерзая промежностью по стоявшему колом члену, уворачиваясь от него каждый раз, когда Торн, приподнимая бедра, пытался в меня войти.
— Стерва, — шипел Райдэк, сверкая сумасшедшими глазами. — Ты хоть представляешь, что я с тобой сделаю, когда освобожусь?
— Не так быстро. Мы только в начале пути, милый. Больше ничего не хочешь мне сказать?
Лаская его руками везде, где мне хотелось, я улыбалась. Я скользила своими губами по его разгоряченному телу, спускалась поцелуями по жестким мышцам его груди, трогая твердые коричневые соски языком.
Вселенная. Как возбуждающе… Как же возбуждающе он выглядел, пока я доминировала над его подрагивающим подо мной телом, целуя линию ребер и обводя подушечками пальцев его рельефный пресс.
— Пожалуйста, — тяжело дыша, посмотрел на меня он, когда я погрузила язык во впадинку на его пупке, а потом потерлась щекой о низ живота.
— Что "пожалуйста"? — я издевалась над ним, спускаясь короткими жалящими поцелуями к подрагивающему от мощной эрекции мужскому органу, а когда коснулась и его, Торн бессильно застонал:
— Да. Это. Еще…
— Как скажешь, мой сладкоежка, — промурлыкала я. — Будет тебе еще…
Мое "еще" заставляло Райдэка рвано и тяжело дышать, яростно двигая бедрами навстречу моим губам, и мне так нравилась эта его беспомощность, перемешанная с сумасшедшим желанием…
— Еще? — перестав ласкать его ртом, подняла голову я.
Райдэк вызверился на проктэррианском, стрельнув в смиренно ожидающую ответа меня горящим и злым взглядом.
— Возьми. Прошу, — просипел он, и пока ждал, что я выполню его просьбу, был похож на натянутый нерв, а когда получил то, о чем так просил — откинулся на спину, бессвязно повторяя низкое и рычащее "да".
— Покричи для меня, — я клонировала слова Торна, которые он говорил мне в минуты нашего с ним общего безумия, и, кажется, сама сходила с ума, разделяя со своим единственным мужчиной дикую сладость первородного греха.
— Агни, пожалуйста, — он рычал и дергался, выплевывая сквозь зубы то грязные ругательства, то почти мольбы, отключая на хрен мои тормоза, и я отрывалась по полной на дрожащем подо мной сильном и здоровом теле мужчины, возбуждаясь от звука его рваных, протяжных стонов как от полета на запредельной скорости. Мне нравилось пытать его ласками, находить самые чувствительные точки и, словно пиявка, впиваться в них губами, трогать пальцами…
Не знаю, сколько раз мы кончали вместе и сколько раз Райдэк сделал это без меня, потому что мои руки, рот и язык каждый раз доводили его до разрядки, но вырубился он под утро с привязанными к спинке кровати запястьями, взмыленный, выдохшийся и, видимо, смирившийся с тем, что пробуждение его будет таким же безумным, как и прошедшая ночь.
Я пропахла им насквозь, словно по моим венам бежала не кровь, а рассыпавшийся на атомы Райдэк. Он был везде: в голове, в сознании, в теле, и рвать цепи, которыми он меня к себе приковал, было мучительно больно.
— Прости, Торн, — одними губами проговорила я, поднимаясь с постели, — ты властвуешь над моим телом и душой, но своему разуму я пока еще хозяйка.
Я знала, как он будет зол, когда проснется, знала, что рано или поздно он меня найдет, но… разговаривать в следующий раз мы будем на моей территории и на моих условиях, и этот разговор будет, пожалуй, самым серьезным в моей жизни.
Добравшись до стола, я взяла ручку и бумагу и быстро начеркала послание Кайлу. Незаконченный разговор у меня остался только с ним. С Торном я прощаться не собиралась.
Прежде всего я просила прощения за те неприятности, которые я доставила тан орису сначала своим появлением на Проктэрре, а затем безумной выходкой и побегом. Но на самом деле я хотела объяснить свои мотивы, пряча за их ширмой попытку выгородить Торна. Если письмо будет зачитано перед прайтами, то посчитается моими прямыми показаниями, и тогда не будет сомнений в том, что его вины в моем побеге нет. И пусть в моих словах не было и половины правды — ложь во спасение того, кто тебе дорог, иногда бывает просто необходимой.
Я написала, что приехала на Проктэрру в надежде обрести дом, а встретила враждебность, зависть и коварство. Чтобы не оставаться голословной, в качестве примера я подробно описала разговор с Айлом, потом возмутилась поведением прайтов, даже не спросивших меня, хочу ли стать чьей-то собственностью, а затем выразила свое негодование по поводу вчерашней драки.
Никто из присутствующих не задался вопросом: а знает ли инопланетянка об этой традиции? Никто не вспомнил о помолвке и о том, что я — невеста дэн ориса. Видимо, потому, что всем было на него наплевать. Мужчины, которых похоть из разумных существ превращает в озабоченных кобелей, перестают быть мужчинами.