Темные Волшебники. Часть вторая. Сила (СИ)
Класс молчал. Судорожно кусала губы Гермиона Грэйнджер, несомненно, знавшая, что Аластор Грюм оставил напоследок и почему он не убирает второго паука обратно в банку. Притихшие гриффиндорцы уткнулись взглядами в парты, обходясь без привычного шушуканья. Проняло, как это ни странно, даже Джереми — глядя куда-то в сторону, он крутил в руках сломанное перо. Мыслями, если таковые и имелись на данный момент в его голове, он был очень далеко отсюда. Слизеринцы же никакого ужаса или благоговения не испытывали — они действие Непростительных хотя бы по разу видели точно, и никаких эмоций у них эта демонстрация не вызвала. Разве что скуку и тяжелое, неприятное чувство в груди, старательно подавляемое всеми силами рассудка.
— Что молчите? Никто не знает? — сварливо осведомился Грозный Глаз. — Или говорить не хотите? Думаете, к вам снисхождение кто-нибудь окажет? Никто сюсюкаться на поле боя не будет! — паук, на разъезжающихся в стороны ногах поднявшийся после Круциатуса и, пошатываясь, поползший к краю стола, будто почувствовав что-то, засеменил быстрее. — Avada Kedavra!
На секунду класс осветила слепящая, ярко-зеленая вспышка, и паук мгновенно рухнул на спину. Мертвый и вернувшийся к нормальным размерам. Чары увеличения, наложенные на него Грюмом, прекратили свое действие.
— Никаких лишних эмоций — банальное хладнокровное убийство. Никакого сопротивления и противодействия. Отразить невозможно — только попытаться закрыться каким-либо прочным предметом. Впрочем, как показывает статистика, этого сделать не успевают. За всю историю существования этого заклинания в магических свитках существует только один человек, сумевший его пережить. Традиционно, при упоминании о нем, вспоминают и его брата, тоже каким-то образом умудрившегося выжить. Эти двое сейчас находятся в классе — Джереми и Гарри Поттеры, — Глава Аврориата выдержал эффектную паузу, давая возможность однокурсникам «знаменитых братьев» вдоволь наглядеться на это живое исключение из правил. — Заклятие Смерти требует для своего выполнения серьезной магической силы. Вы все сейчас можете достать палочки и попытаться его применить. Очень сильно сомневаюсь, что из этого выйдет что-нибудь — я даже не чихну, будьте уверены. Однако я должен если не научить вас применять эти чары, то хотя бы дать необходимый для выживания объем знаний. Вы должны это знать, даже если не существует контрзаклятий и щитов, даже если…
— Кстати о птицах, щит есть, — тихо произнес Драко. Против ожидания своих товарищей, в присутствие Грюма за амулет он не хватался и вообще вел себя как обычно. — Я уверен.
— Что ты сказал, Малфой? — громко спросил Грозный Глаз. — И встань, когда к тебе обращается учитель.
— Осел! — буркнул в его сторону Рон. — Зачем полез?
— Я сказал, что к Заклятию Смерти может быть щит, — упрямо сказал Драко, глядя в глаза учителю.
— Значит, щит… — Грюм сделал вид, будто бы задумался. — Правильно, есть такой. «Полное Отрицание». Древние, невероятно мощные защитные чары, действительно отрицающие все, от чего отгораживает себя маг. Верно, Малфой, но эрудиция тебя только в одном подвела — никогда не было и не будет такого волшебника, который сможет их исполнить. Затраты энергии таковы, что ни в одиночку, ни в группе исполнить его невозможно. Это аксиома. Тот гениальный, но слегка чудаковатый маг, что создал щит «Всеобщего Отрицания», не учел только одного: формула заклинания слишком громоздка для исполнения одним человеком и слишком монолитна для ее разбивки и превращения в чары группового использования. Так что есть ли этот щит, нет ли его — в нашей ситуации не играет никакой роли. Гибель ждет в любом случае, поскольку попытка использовать «Всеобще Отрицание» ведет к не менее скоропостижной смерти, чем от действия Смертельного Проклятия. Сядь, Малфой, и больше в моем присутствии подобных глупостей не говори. Десять баллов Слизерину за общие познания предмета, и двадцать долой за отвратительный багаж знаний в области тонкостей действия щитов. К вашему же сведенью, раз мы затронули эту тему, самым первым из непростительных был создан Империус — еще до Великого Упорядочивания Магии Дедалием Афинским. Занятное у него было тогда применение… Позже появилось Заклятие Смерти — восьмой век до нашей эры. А вот Круциатус создали только во времена Средневековья и Инквизиторских гонений. И кто, по-вашему, это мог быть? Какой-то ничтожный сквибыш, непризнанный в магическом мире и с остервенением поддержавший Святую Инквизицию. Занятно, а? Ну и что вы сидите? Доставайте перья и записывайте!
Все оставшееся время до конца пары записывали за Грюмом примечания к каждому из заклинаний и, чего уж совсем никто не ожидал, особенности их применения вплоть до того, насколько плавным должно быть движение палочки и как читается тот или иной знак в формуле. Настороженные ученики к концу урока морально были готовы к тому, что в качестве домашнего задания им дадут практику в использовании Непростительных, но, хвала Мерлину, обошлось без этого. «Обрадовав» всех предстоящим практическим занятием (в чем будет заключаться практика никто так не понял), Грозный Глаз за несколько минут до звона колокола всех согнал в коридор и закрылся в кабинете, оставив с собой Джереми и Невилла. Почему задержался первый, ясно было всем и не возникло никаких вопросов, а вот зачем Грюму понадобился Лонгботтом, осталось загадкой.
— Ну и урок, я вам скажу! — выпалил Теодор. Слизеринцы и гриффиндорцы не спешили расходиться в разные стороны — в кой-то веки происходил вполне миролюбивый обмен впечатлениями. — Впервые слышу о том, чтобы ученикам младше пятого курса демонстрировали Непростительные.
— Меня куда больше развеселило упоминание Грюма о практическом уроке, — хмуро произнес Гарри. — Я, конечно, плохо представляю, что это может быть, но даже так перспективы вырисовываются не самые радостные.
— Похоже, нам надо быть готовыми к противостоянию Империусу и Круциатусу, — подержал направление его мыслей Рон.
— Да вы что такое говорите! — возмутилась Гермиона, расталкивая локтями окруживших ее (за неимением Джереми) гриффиндорцев и с крайне воинственным видом приближаясь к «слизеринскому трио». — Никто не имеет права применять Непростительные к ученикам! Тем более что у профессора Грюма будут огромные неприятности с Министерством, если они хотя бы узнают, что занимаемся мы не по программе!
— Ути-пути, наша Грэйнджи снизошла до разговора с простыми смертными! О библиотечное божество, благодарим тебя за то, что почтила нас своим вниманием! — съязвил Малфой. — Заткнись и слушай, заучка: нашего и твоего мнения здесь никто спрашивать не будет. А раз на должность преподавателя назначили этого ненормального аврора, и вовсе надо быть готовыми ко всему. Поняла? Круциатусы и Империусы — наименьшее и наилегчайшее из того, что нам грозит.
— Пошли-ка отсюда, — Блэйз потянула мальчишек к лестницам. — У меня нет никакого желания торчать тут и созерцать эту мисс Воронье Гнездо.
— Тогда уж — мисс Бурундук! — со смехом поддержала ее Панси, передавшая свою сумку Нотту. — Ты себя в зеркало-то видела, Грэйнджер?
— Ой, да ну тебя! Ее, наверное, даже зеркало отражать боится! — обидно захихикали Трэйси и Дафна. Гермиона невольно отшатнулась от них, покраснев до корней волос. — Что, нет твоего защитника? Без Джереми Поттера ты пустое место, Грэйнджер!
— Вы! Вы! Да как вы смеете…! — по рядам гриффиндорцев, не ожидавших такой подлянки от только что мирно с ними беседовавших слизеринцев, пошли волнения. Под общий возмущенный галдеж подняли палочки.
Назревающую склоку можно было предотвратить только одним способом.
— Тихо! — остудил пыл мгновенно ощерившихся слизеринцев Гарольд и, смерив презрительным взглядом приготовившихся к драке гриффиндорцев, высокомерно бросил: — Еще не хватало мараться об этих. Пошли.
Весь Гриффиндор, будто кипятком ошпаренный, молча глядел вслед гордо удаляющимся слизеринцам и не двигался с места.
— Если вы не забыли, нам сейчас нужно за первокурсниками, — напомнил Уизли, вместе со всеми ожидая лестницы на другие этажи. Поттер, похоже, успевший мысленно себя хорошенько проклясть за сказанное и за то, что не одернул вовремя Малфоя, ничего ему не ответил. Драко же, донельзя уверенный в своей правоте, злился на чувствующего себя виноватым Гарри и тоже предпочел молча дуться на товарища.