Наглое игнорирование (СИ)
— Точно так, понимаю.
— Если понимаете – чего же не выполняете? Это преступное легкомыслие! — жестко отчехвостило начальство, добавило еще пяток замечаний и убыло горделиво.
Возразить было нечего. И это было весьма печально. Создавать с нуля считай полевую больницу, да еще подвижную, да в сжатые сроки, да еще в условиях страшной нехватки всего, что необходимо, а необходимы тысячи позиций самых разных – от фармакопеи и санитаров до грузовиков и хирургического инструмента – задачка весьма нетривиальная. Так еще и такая гадость. Как сделать всегда получаемые без проблем в виде расходного материала ерундовые вроде скарификаторы вот так посреди провинциального городка – опытный врач не очень представлял. К тому же проблем при формировании и обеспечении медсанбата действительно было много, рождалось учреждение в муках и корчах. Впрочем, любая проблема решаема. А то, что "ничего не делай сам, если есть толковый зам" – он помнил хорошо. В конце концов, за пулеметы головомойка получена, так что пусть и капитан пехотный получит свою долю радости.
Приказал вызвать Берестова и тот явился незамедлительно.
— Дмитрий Николаевич! Пулеметы мы получить сможем, старый хлам, судя по всему из польских трофеев, но на складе есть "Браунинги" и "Чаучаты", — порадовал сходу Быстров. Он рассчитывал увидеть какие-то эмоции на физиономии подчиненного, но изуродованное лицо ничего не выразило. Тогда начальство перешло ко второй части выступления:
— У вас есть план прививок, но встала проблема неожиданного свойства по его исполнению. Нам не поставили инструментарий для прививочной работы. Начмед предлагает сделать их самостоятельно, изыскав возможности на местах.
Опять лицо у капитана, как деревянное божество. Натурально, идол.
— У противника эпидемия туляремии. Это дополнительно к тому, что у них и так есть дизентерия и сыпной тиф.
Тут Быстров убедился в том, что зажатый и стесняющийся обычно много говорить при других людях, адъютант старший с ним уже почти стесняться прекратил, потому как Берестов позволил себе усомниться в том, что у врага все так плохо. Кроме того дал понять, что про туляремию (она в его устах получила гораздо более экзотичное название, потому как выговорил он на свой манер) слыхом не слыхал. Это только подзадорило флегматичного начальника медсанбата. И порадовало, что попытки разговорить своего нелюдимого подчиненного, сработали. Вот и отлично, совершенно не нужен в работе зажатый НШ, ему командовать людьми надо.
— Не слыхали про туляремию? — удивленно уточнил Быстров.
— Нет.
— Милое заболевание. Разносится грызунами, есть районы, где эта инфекция имеется всегда, в дремлющем виде. При отступлении уборку урожая провести не получилось, осталось все на полях, зерно осыпалось. Грызуны при этом изобилии жратвы размножаются чудовищно – и всегда среди них эта самая туляремия, псевдочума, если так понятнее, как раз и вспыхивает обязательно. Биологический закон регулирования популяции. С наступлением холодов больные грызуны лезут в тепло, в блиндажи, избы, а путей передачи инфекции этой хвори несколько – через зараженные продукты и воду, аспирационно, даже кровососущие насекомые ее переносят. Естественно, что пройдя по областям, где туляремия дремлет, враг эту хворь получил в полном размере, слыхал я, что их эпидемслужбы работали в плане предотвращения чумы, а туляремию они знать не знают – вот как вы. С гигиеной у этих европейцев дело обстоит кисло, кипятить воду перед употреблением у них возможностей нет, значит пьют оттуда, куда гадят больные мыши. То же и с продовольствием. Мыши гадят – немцы жрут и пьют. Так что, полагаю, дела у них уже плохи, — проинформировал своего начштаба военврач второго ранга.
— Что нам девать надо? — взял коня за рога Берестов.
— Учитывая, что холодное время уже наступило, и мы скоро соприкоснемся с зараженными массами врага – проводится вакцинирование. Сами бутыли мы уже получили, вопрос в пустяке – на кожу палочкой наносится капелька вакцины, потом скарификатором кожа царапается и в кровь поступает ослабленная зараза. Вырабатывается стойкий иммунитет, то есть полная защита. Так вот – нет скарификаторов. Вы их видели, когда у вас брали кровь из пальца на анализ – кусочек жести с острым шипиком на одном конце. Поставок не будет, рекомендовали самим найти тут артель жестянщиков, — просветил ситуацию начальник медсанбата.
— Дасдешите выповнять? — спокойно спросил капитан. Видно было, что это для него не самое трудное поручение.
— Выполняйте. Образец возьмите у старшей сестры – есть у нее штук пять последних, как НЗ. А нужно, чтобы на весь коллектив хватило и еще сотен шесть на будущее в запас.
Берестов кивнул. Уже поворачиваясь, остановился и не удержался – спросил, как болезнь эта течет. Удовлетворенно выслушал про жар до 40 градусов, слабость, вялость, нарушение сна, рассеянность внимания, воспаление лимфатических узлов и свищи. Когда услышал, что может быть легочная и бубонная форма – усмехнулся недобро. Показалось даже Быстрову, что ему нравится представлять – как болеет противник.
Что удивительно – через пару дней уже можно было вести вакцинацию, из чего нашлепали самодельных скарификаторов, оставалось только догадываться, но приказ СанУпра об обязательной вакцинации военнослужащих РККА выполнили в срок, еще и с походом. А потом начштаба с гордостью показал полученные пулеметы – оказавшиеся скорее автоматическими винтовками БАРы и те самые "Чаучаты", на деле бывшие печально известными пулеметами Шоша – как и все французское оружие странно выглядевшими и какими-то несуразными. В руках они тоже сидели неусадисто, неудобно.
Старый лейтенант на складе, когда выдавал это оружие, предупредил, что лучше в полукруглые магазины Шоша не набивать больше 18 патронов, тогда клинить будет меньше и реже. Так что и Шоша получились автоматическими винтовками, только вдвое тяжелее, чем СВТ или АВС. Тем не менее, Берестов был рад и такому, хотя патроны были тоже какие-то подозрительные и в очень малом количестве. На первое время хватит, а дальше можно будет разжиться оружием – и от раненых, которые привозили свое с собой и сдавали в МСБ, или от врага – наступавшая зима давала надежду на то, что опять немцев попрут, плохо они воевали зимой. К слову – и снова у врага не было зимней одежды, чего понять адъютант старший уже не мог никак – полтора года войны уже, а вермахт так и не утеплился по погоде, что ни в какие ворота уже не лезло, о чем он говорил начальнику не раз. Даже не головотяпство, а дурь какая-то беспросветная, чего от пунктуальных немцев было никак не ожидаемо. Капитан при этом прямо говорил, что не так уж эти немцы и умны, только мешает это видеть привычно вколоченное уважение к этой вроде как культурной европейской публике. Какая тут культура, когда глянешь, что они тут вытворяют, культуртрегеры и цивилизаторы.
Набранные санитары не воодушевляли, третий сорт, опять же и не хватало их до штата, но и тут оставалось рассчитывать на то, что удастся подобрать из легкораненных кого получше. То, в каком состоянии убыл на фронт МСБ, можно было охарактеризовать словом "терпимо". Но не более. Хуже было то, что боевые части тоже не блистали ни количеством, ни качеством техники, видно было – сметали по сусекам, что можно было. Это беспокоило Быстрова, само название корпуса подразумевало, что он будет на острие удара, а медсанбат должен держаться самое большее в часе езды до передовой. И как бы не приехали с той стороны всякие механические сволочи за тот же час.
В день отправки опять влез поперек доли Берестов – пообещали ему ранее невиданные им ампулометы, заковыристые агрегаты, состоящие из трубы на примитивном станке. Стреляли они стеклянными шарами с килограммом самовоспламеняющейся на воздухе горючей жидкости КС. Вышибало шар из ствола выстрелом холостого охотничьего патрона, а попав в цель и разбившись расплескивал смесь вокруг и она бодро вспыхивала. Самовозгорающейся смеси в хрупких стеклянных шарах только и не хватало медсанбату!