Вас приветствует Голубицкая (СИ)
Следующий час мы шли молча, Кирилл впереди, а я следом, как послушная и предварительно побитая собачонка. Я даже не стал спрашивать, куда нам на этот раз идти, а Кирилл, видя мое настроение объяснять ничего не стал. Ну и не надо! Не очень-то и хотелось! Вот так и шли мы, шли и шли. На нашем пути встречались и поляны, и речка, а потом с двух сторон вплотную горы подошли, а мы продолжали свой путь. Через какое-то время слушать только птичий щебет мне надоело и я решил, что хватит дуться:
– Кира-а-а, а куда мы идем?
– На точку. – Хм, а мы что, тоже надулись?
– А где эта точка?
– В Эриванке.
– А эта Эриванка где?
– Вон за тем пригорком.
И опять тишина. Не хочешь со мной разговаривать? Ну и я не буду. Поглазею лучше по сторонам, тем более что вскорости впереди показалась деревня. Она произвела на меня сильное впечатление, при этом не скажу, что положительное. Вот если сравнивать эти две деревни, то Эриванку можно назвать «до», а Шапшугу – «после». Перекошенные стены домов, микроскопические окошки, сваленные кучи дров возле дворов, разгуливающие свиньи посреди улицы. И это в двадцать первом веке!
Хорошо хоть мы не стали подходить к этим полуразвалившимся домишкам, а зашли во вполне приличный двор, где стоял маленький добротный домик. Стоило стукнуть калиткой, как тут же показалась маленькая сухонькая старушка в беленьком платочке и переднике в пол. Увидев нас, она всплеснула руками и заохала:
– Ох, а я вас так рано и не ждала! Совсем не успела подготовиться-то.
– Баб Нюра, да не суетитесь вы так, – попытался успокоить её Кирилл, и заключил бедную бабуську в богатырские объятья. – Мы с другом тут по делу. Кстати, это Саша, коллега мой.
– Ох, какой же худенький! Неужто не кормят тебя совсем? – Новая порция причитаний полилась из этой старушки неиссякаемым потоком. – Что ж вы, родненькие, стоите? Проходите скорее к столу. Накормлю вас чем Бог послал.
Хоть деревня здесь бедноватая, а вот «Бог» явно зажиточный, так как послал он на стол столько, что у несчастного стола чудом ножки не поотваливались. Чем нас только не пытались накормить! И всё такое вкусное и сытное! Если бы я столько каждый день съедал, то через пару недель на колобка стал бы похожим. Вот только когда баба Нюра протянула мне здоровую кружку с чем-то сладко пахнущим, Кирилл категорически сказал «Нет». Ах так! Я тут же обиделся еще больше и назло ему практически одним махом выпил всё! Такое ощущение, что это был мед, разведенный водой. На мой вопрос баба Нюра так и сказала:
– Это медовуха домашняя. Сама делала.
Я так и понял, что это из меда сделано. И чего Кирилл покомандовать решил? Тем временем бабка принесла Кириллу конверт с заданием. Звучало оно так: «Полить цветочки у Жоры».
– А Жора этот кто? – сразу же поинтересовался я.
– Да это всё молодежь наша глумится, – недовольно поджав губы, покачала головой баба Нюра. – Здесь во время Великой Отечественной линия фронта проходила. Вот на лысой горе и осталась могила неизвестного солдата. Солдатика этого в честь Жукова наши бабоньки называли Георгием, а молодята Жоркой кличут. Совсем стыд потеряли.
– То есть нам на гору тащиться? – уточняю для верности.
– Ага, на лысую.
– И где она, эта лысая гора?
– Так вон же, – и машет мне за спину.
Оглянувшись, я прифигел. В той стороне над деревней возвышалась огромная гора, на самой вершине которой не было деревьев, только серый камень.
– Нам что, на самый верх придется лезть? – невольно сглотнул, представив эту картину.
– Конечно, ведь могилка там, наверху.
Кирилл же при этом сидит спокойный как удав, жрет огурец и лыбится во всю морду. Он, наверное, удовольствие от моих метаний получает.
– Ладно, – это чудовище все же решило подать голос, – в чем воду нести?
– В канистрах. Вон у порога стоят. А воду в колодце наберете, возле почты. Там ближе к горе будет. Чего зря тащить через всю станицу, руки надрывать.
С тем мы и пошли, оставив рюкзаки на хранение у бабы Нюры. Еще когда мы только от неё уходили я почувствовал, что со мной что-то не то, а вот когда канистры водой наполнили и в гору полезли, то понял, что мне полный трындец. Мало того, что по канистре в руке и дорога в гору, так еще и голову повело не по-детски. Опасно покачнувшись в очередной раз, я решил, что мне лучше присесть под первым попавшимся деревом. Благо, они встречались на каждом шагу. Опустившись на землю, с наслаждением прикрыл глаза и попытался прийти в себя. Но это не помогало, и вскоре я почувствовал до кучи еще и легкую тошноту. Черт! Что же со мной случилось?!
– Гаджик, ты чего расселся? – голос Киры прозвучал слишком резко. Я аж вздрогнул от неожиданности. – Что опять случилось?
– Мне плохо… Кирочка, я не знаю, что со мной…
– Не знает он! Не умеешь пить – не берись.
– Так я и не пил!
– А медовуху кто пил?! Я, что ли?!
– Так это не алкоголь вовсе, – пытаюсь оправдываться, а сам как-то уже не очень уверен в своей правоте.
– Гаджик, медовуха местного производства – это бражка, забодяженная на меду. В ней градусов двадцать, не меньше.
Во я лох! Кирилл ведь сразу сказал, чтобы я не пил. Что же теперь делать? Наверное, у меня на лице была отражена скорбь всего мира, потому что Кира сжалился и сам придумал решение.
– Значит так, проигрывать из-за тебя я не собираюсь, поэтому хочешь – не хочешь, но до вершины ты должен дойти.
– А канистры? – и мольбы во взгляд побольше-побольше.
– Сам донесу. Ты только иди вперед, чтобы и тебя тащить не пришлось.
Превозмогая протест своего организма, я все-таки встал на ноги и пошел. Только вот стоило пройти метра три, как мой энтузиазм сдох окончательно и бесповоротно. Ноги категорически не хотели передвигаться, а голова тянулась к горизонтальной поверхности, или почти горизонтальной, если брать во внимание склон горы. Вот таким в обнимку с деревом Кирилл меня и застал, и так удивился!
– Гаджик, как это понимать? Ты же мне обещал идти.
– Не спорю, обещал, но не могу. Это дерево гораздо сильнее меня и совсем не желает отпускать меня прочь.
– Что же с тобой делать, пьянь немощная?
– Взять на ручки и донести. – А что? Если наглеть, то по полной.
– Издеваешься? Я и так канистры за нас двоих тащу! Сначала одну пару пронесу, потом за второй возвращаюсь. А теперь и тебя тащить?!
– Кирочка, ну Кирочка! Ты же у нас вон какой сильный, а я маленький и очень-очень легкий.
– Ну да, скажи еще что совсем ничего не весишь, – недовольно бурчит, но я же чувствую, что буря миновала так и не начавшись, и Кирилл уже согласен меня нести. – Интересно, а что я взамен получу?
– Отработаю как-нибудь. – И когда он таким практичным успел стать?
– Как-нибудь – это как? Минетик мне сделаешь? И нечего так глаза на меня таращить. У меня всё есть, мне ничего не надо, а вот минет сам себе я не сделаю. Согласен?
– Согласен, – бурчу недовольно. Я до вершины точно не доползу.
Удобно устроившись на спине Кирилла и крепко ухватившись за широкие плечи, я подумал, что он таких как я пять штук до верха дотащит. Он же настоящий русский богатырь. Идет так стремительно, что деревья перед глазами только так мелькают. Меня от этого мельтешения аж укачивать начинает. Да-да, тошнит меня вовсе не из-за медовухи. Совершенно неожиданно деревья закончились, и Кира совсем не аккуратно сгрузил меня на траву. Потерев ушибленную задницу, интересуюсь:
– Что, устал уже?
– Есть немного. Сейчас посижу чуток и за канистрами пойду.
– Подожди, но ведь до вершины еще идти и идти? – оглянувшись, показываю на возвышающуюся над нами скалистую часть горы.
– Нет, Гаджик, нам туда не надо. Мы же к могиле неизвестного солдата идем, а она где-то здесь, сразу за деревьями. Ладно, отдыхай, а я вниз.
Откинулся я на спину, раскинул руки и лежу, балдею, небо рассматриваю. Облака такие красивые проплывают, по краям совсем беленькие, а потом темнее и к середине почти черными становятся. Ляпота…