Победитель получает все

– Ты прав, я не только завзятый кулинар, но и лоббист своей выпечки.
Лукаво усмехнувшись, Митч опять углубился в то, что высвечивалось на экране смартфона.
Шейн вновь посмотрел на часы: пять минут прошли. Неужели она считает, что он блефует? Ну что ж, в таком случае он ей покажет, что не шутит. Ему все это начинало нравиться. Хотя Шейн еще не знал, что ей скажет, когда они увидятся, но в себе он не сомневался. В подобных случаях он действовал, полагаясь на собственное чутье и самоуверенность – они никогда не подводили его.
Но едва он привстал со стула, как двери открылись, и вошла Сесили. Ее неожиданное появление в первый момент настолько расстроило его, что он с досады плюхнулся обратно на свое место.
Обидно, едва положение вещей приобрело интересный оборот, как все тут же закончилось.
На ней был наряд, какой можно было увидеть в журнале, рекламирующем одежду для жителей Хэмптона, фешенебельного пригорода Нью-Йорка. Сесили оделась согласно своим представлениям о небрежности и легкомыслии, в загородном стиле. Темно-желтого цвета – «под загар» – брюки и белая блузка закрывали ее всю, ровным счетом не открывая ничего, на ногах были легкие туфли с плоской подошвой. Подстриженные до плеч волосы были завязаны в аккуратный небольшой узел, который столь же аккуратно располагался на макушке. Солнцезащитные очки в черепаховой оправе тоже были совершенно не к месту.
Как и вся она целиком! Сесили явно не подходила к собравшейся здесь компании, даже державшийся немного скованно Джимми казался более своим, чем она.
Митч кивнул сестре:
– Ты все-таки приехала.
– Да, – ответила Сесили таким тоном, словно разговаривала с совершенно посторонним человеком.
– Мадди будет очень рада, – в тон ей отозвался Митч, всем своим видом показывая, что ему абсолютно все равно, приехала Сесили на свадьбу или нет.
Криво улыбнувшись ему, Сесили как можно любезнее проговорила:
– Она ясно дала мне понять, раз она меня приглашает, то у меня нет иного выбора, кроме как приехать.
Митч усмехнулся с довольным видом:
– Да, она такая. Маленькая, но силы и твердости ей не занимать.
– Что верно, то верно, – согласилась Сесили, но в ее голосе не было ни удивления, ни радости за Мадди.
Прислушиваясь к разговору между братом и сестрой, Шейн никак не мог понять этих Райли – что они за люди? Всегда такие вежливые, такие обходительные, и никаких родственных чувств, никакого тепла.
Это его озадачивало. Лично он готов был отдать жизнь за своих близких. Последние четырнадцать лет он посвятил только одному – их благополучию и счастью. Работал как проклятый только ради того, чтобы они ни в чем не нуждались. Даже если они раздражали его, все равно он не мог представить свою жизнь без них.
Ведь если у тебя нет ни семьи, ни близких, тогда у тебя ничего нет за душой, и непонятно ради чего ты живешь на свете.
Он задумчиво посмотрел на Сесили. Интересно, что она за человек?
– Как идут дела? – обращаясь к остальным, обронила Сесили, вежливо кивнув брату и присаживаясь на стул. – Джеймс, очень рада снова видеть вас.
– Я тоже, – ответил ей Джеймс. – Как доехали?
– Хорошо, спасибо.
Сесили положила руки на колени, одну поверх другой, и полуприкрыла глаза, стараясь не смотреть в его сторону. Курица.
Шейн, в отличие от Сесили, разглядывал ее смело, без всякого стеснения.
Все внимание Сесили было обращено на одного лишь Джеймса.
– Поздравляю с недавней публикацией. Читала в «Таймс» отрывок. В университете, вероятно, гордятся вами.
Что она этим хотела сказать? То, что, кроме него, ее интересуют остальные члены его семьи? Что не он безраздельно владеет ее вниманием?
Джеймс – не очень умело – постарался скрыть свое неподдельное удивление.
– Гм, как я посмотрю, благодаря телевидению, судебная антропология входит в моду.
Грейси усмехнулась:
– Вряд ли исследование кучи старых костей можно отнести к модным увлечениям.
В своей области Джеймс был всеми уважаемым экспертом, с его мнением считались как в ФБР, так и в полицейских управлениях по всей стране. Он не просто смотрел на старые кости, он глубоко разбирался во всяких вопросах, впрочем, Грейси, судя по всему, даже не подозревала, насколько глубоки его познания.
 
Джеймс напрягся и довольно сухо произнес:
– Об этом лучше всего спросить у «Нью-Йорк таймс».
Шейна совсем не увлек предмет их препирательства, его намного больше интересовала как сама Сесили, так и ее необычное поведение. Он почти не сомневался в том, что она ревнует, с ней что-то происходит, и вот это было как раз интереснее всего. Если опять попробовать заставить ее ревновать? Выйдет это у него или нет?
Шейн положил руку на спинку стула Грейси.
Сесили замерла. Это длилось всего мгновение, но Шейн мог поклясться – это не плод его воображения.
Продолжая свой опыт, он намотал прядь волос Грейси на палец.
Сесили сжала губы и скрестила ноги. Она явно делала вид, что не смотрит на него. Улыбнувшись про себя, Шейн мягко обхватил шею Грейси и начал ее слегка массировать. Наклонив голову чуть вперед, чтобы ему было удобнее, Грейси как нельзя кстати простонала:
– О боже, как приятно.
Усилия Шейна увенчались полным успехом, его брат метнул в его сторону мрачный взгляд, а Сесили невольно начала постукивать ногой о землю. Его подозрения оправдались.
Ей не понравились его заигрывания с Грейси.
Очень довольный самим собой, Шейн сказал:
– Грейси, дорогая, может быть, Сесили хочет попробовать твой кекс?
Сесили нахмурилась. Как он и предполагал, она следила за ним, прячась за огромными темными очками, которые больше подходили для кинозвезды. Кроме того, она непроизвольно положила руку себе на живот, показывая тем самым, что голодна.
А может это был не голод, а плохо скрытая злость? Может, ей хотелось задушить его? В любом случае, какая бы из его догадок не оказалась верной, все складывалось просто замечательно.
Грейси с радостной улыбкой тут же пододвинула Сесили блюдо с кексами.
– Не знаю, сколько содержится тут калорий, но явно больше одной в каждом из них.
Улыбнувшись в ответ на шутку, Сесили взяла одну булочку:
– Спасибо. Сколько бы тут не было калорий, думаю, от одной штуки большого вреда не будет.
Митч окинул сестру внимательным взглядом:
– Мне кажется, даже от нескольких штук особого вреда тоже не будет. Ты такая худая, почти одна кожа да кости.
– Мне так совсем не кажется, – сухо заметила Сесили, положив шоколадный кекс на салфетку.
– Ты очень похудела с момента нашей последней встречи, – еще суше ответил Митч.
Это никак нельзя было счесть комплиментом.
Сесили уже было взялась за уголок салфетки, чтобы поднести кекс ко рту, но остановилась.
– Не так сильно, как тебе кажется.
– Приблизительно фунтов на пять-десять, – не унимался Митч, его въедливость покоробила Шейна.
Если брату Сесили так уж хотелось, чтобы она съела кусочек кекса, то ему не следовало напирать на то, какая она худая. Он взялся за дело неуклюже, пожалуй, даже грубо. Она была его сестрой, но также была и женщиной. Действуя так, нельзя заставить никакую женщину выполнить желаемое.
– Много дел, напряженная работа, – сказала Сесили, отстраняясь от булочки.
Митч прищурился:
– Ты вся такая бледная, вид у тебя неважный, даже солнечные очки не могут этого скрыть.
Сесили скрестила руки и выпрямила спину. Желание съесть хоть что-нибудь у нее пропало начисто.
– Ты, как всегда, очень любезен, Митчелл.
– Что вижу, то и говорю, – равнодушно пожал плечами Митч.
Шейн вдруг разозлился, сам еще не понимая отчего. Какое ему дело до того, что эти Райли из-за взаимной неприязни готовы унижать друг друга? Он уже было открыл рот, чтобы оборвать их тяжелый разговор, но его опередила Грейси:
 
– Эй, какая муха тебя укусила? – Она стукнула Митча по плечу, затем, повернувшись к Сесили, по-дружески горячо проговорила: – Сисси, не слушай его, он несет чушь. Ты прекрасно выглядишь.