В плену желания
– А оно у нее есть?
Эвелин покраснел.
– Нет, по крайней мере, ничего такого, что дядя счел бы достойным упоминания. Мистера Аскхема нельзя назвать влиятельным человеком. Можно сказать, что у него умеренный доход. Он вполне обеспечен, однако у него большая семья. Аскхем без утайки сказал: приданое, которое он может дать за Пейшенс, покажется мне не заслуживающим ни малейшего внимания. Я так же честно заявил ему, что не гоняюсь за приданым и буду счастлив взять в жены Пейшенс, пусть даже у нее и фартинга [51] за душой нет.
– Я тебе верю, однако, ежели ты полагаешь, что, рассказав обо всем начистоту дядюшке, заручишься его поддержкой, у тебя, братец, приступ безумия. Господи правый! Его представления о том, что приемлемо, столь же напыщенны и надменны, как у нашего родителя… да и твердолобости, пожалуй, тоже не занимать…
– К черту его представления о том, что приемлемо! Если бы речь не шла о снятии опеки с моего состояния, я бы плевать хотел на его мнение! Вот только никак не получается…
– Поэтому я подумал, – промолвил Кит, – у тебя же нет собственных долгов, да?
– Разумеется нет. Я, конечно, легкомысленный, но не до такой же степени, – фыркнул Эвелин.
– Тогда проблема заключается лишь в долгах мамы, и мне кажется… – Кит умолк, прерванный внезапным смехом брата.
– Мне нравится слово лишь, – пояснил свое поведение Эвелин.
– И думаю, – повторил Кит, – лучше будет мне оплатить мамины долги.
Прошло с полминуты, прежде чем Эвелин, совладав с изумлением, произнес:
– Ты в уме повредился, Кестер? После пары стаканов бренди, во всяком случае, так не пьянеют.
– С ума я не сходил и трезв к тому же… Это пришло мне в голову только минуту назад. Уверен, ты тоже до такого не додумался. Мы забыли о моем наследстве. Послушай, Эв! – Кит пересек комнату, поставил стакан, а затем вернулся к кушетке. – Пока у меня не было времени пообщаться со стряпчими, однако, полагаю, ценные бумаги можно реализовать за общую сумму приблизительно двадцать тысяч фунтов стерлингов. Я ничем не ограничен в своих правах…
– Просто великолепно! И это, по-твоему, делает наши дела хоть на йоту проще, чем бараний рог? Удивительно, что я до сих пор не додумался до столь гениального плана! Мы назовем сие мероприятие, скажем, свадебным подарком…
Кит усмехнулся.
– Не будь простаком, братец! Если ты…
– Это я-то простак? – воскликнул Эвелин. – Да ты превзошел все мои ожидания по наивности…
– Перестань. Я тоже имею право помогать матушке.
– Не имеешь, и тебе это известно не хуже меня. Обязательства перешли ко мне с наследством отца. Попытайся провернуть что-нибудь такое с другим, а не со своим родным братом, бессовестный обманщик!
– Назовем это ссудой, – предложил Кит. – Мне эти деньги словно с неба свалились. Отец и так обеспечил меня приличным содержанием, поэтому в наследстве я не нуждаюсь. В конце концов, ты всегда сможешь вернуть мне всю сумму, когда тебе исполнится тридцать.
– Перестань нести чушь, Кестер, – взмолился Эвелин. – Что бы ты ни говорил, не найдется в мире силы, способной заставить меня согласиться на предложенный тобой план. А ты бы, окажись на моем месте, пошел бы на такое?
– Пожалуй, нет, – честно признался Кит.
– Я и без того знаю, что не согласился бы, – поднимаясь со своего места, промолвил Эвелин. – Мне надо идти, не то бедняжка Пинни глаз не сомкнет. Она ждет, когда я вернусь, чтобы помочь мне раздеться. Кестер! Не мог бы ты завтра прислать ко мне Челлоу? Я хочу, чтобы он отвез меня в Брайтон. Я так и не смог повидаться с лордом Сильвердейлом. А мне следует непременно встретиться с ним. У него излишне острый язык. Если он узнает правду о броши – через неделю об этом будет известно всему Лондону.
– Ты так с ним и не встретился? А я-то надеялся, что хотя бы это дело улажено.
– Я не успел. Мне сообщили, что милорд уехал к регенту. Это оказалось непредвиденным препятствием. За всю жизнь я не обменялся и дюжиной слов с регентом. Помнишь, как во время каникул отец водил нас на прием к принцу-регенту? Не знаю, можно ли считать, что мы знакомы. По возрасту он годится мне в отцы, а наш родитель никогда не был на короткой ноге с принцем. Сначала я полагал, что уведомить лорда Сильвердейла о моем приезде не представит труда, но ошибся. Особенно неловко стало, когда в визитнице не оказалось визиток. Не удивлюсь, если меня сочли самозванцем. Так или иначе, мне объявили, что его светлость уехал за город. Не знаю, правду ли мне сказали, но спорить все равно не имело смысла, поэтому я с надменным видом – впрочем, мой надменный вид ничто по сравнению с надменным видом тех швейцаров – попросил их сообщить его светлости: мне весьма жаль, что не застал его дома, и я надеюсь иметь счастье увидеться с ним, когда через неделю вернусь в Брайтон. Оставаться в городе я не мог. Мне еще хотелось до возвращения в Лондон повидаться с Кларой. Времени было в обрез. Кестер! Пришли ко мне завтра Фимбера. Мне нужна одежда, нюхательный табак и визитки. Он поможет мне одеться.
– Я сделаю это, но тебе не понадобятся ни твои визитки, ни Челлоу. И в Брайтон ты не поедешь. Во-первых, мы не можем позволить себе двух лордов Денвиллов, у одного из которых к тому же рука на перевязи. Во-вторых, тебе вредно трястись в экипаже. Поеду я, если ты мне сообщишь, что именно хочешь сказать лорду Сильвердейлу и каким образом следует выкупить брошь. Ежели через банк, то выпиши чек.
– Я обдумывал это и пришел к выводу, что через банк не стоит. Я действую от имени матушки, поэтому наличные деньги будут предпочтительнее. Надо создать иллюзию, будто она сама выкупает брошь. У меня в поклаже есть пачка банкнот. Завтра Фимбер доставит их тебе. Кестер! Ты поможешь мне? Мне следовало бы самому озаботиться этим дельцем, но сейчас в Брайтоне наверняка полным-полно наших общих знакомых. Не следует лорду Денвиллу быть в двух разных местах одновременно. А еще мое бедное плечо… Об этом не стоит забывать. – Задумавшись, он добавил: – Думаю, ты быстрее меня сумеешь проникнуть в королевскую резиденцию.
– Для меня королевские резиденции – дело привычное, – согласился с братом Кит. – Садись и подожди немного. Мне надо переодеться. Я проведу тебя к домику Пинни и прослежу, чтобы ты благополучно лег спать. Заодно заберу деньги.
– Лучше ложись спать, – посоветовал Эвелин, присев на подлокотник кресла. – Ты и сам прекрасно знаешь, что я справлюсь. Впрочем, для меня предпочтительнее твоя помощь, нежели услуги Пинни. По дороге мы сможем обсудить много важного.
– Лучше отложить все обсуждения на потом, – возразил Кит, швыряя халат на кровать. – Уже поздно, да ты к тому же устал, Эв.
– Не устал, просто еще не пришел в прежнюю форму… Может, я разбужу маму?
– Не стоит, а то вы рискуете проболтать до утра. Я ей скажу при первой возможности. Полагаю, еще до завтрака она отправится навестить тебя у Пинни.
– Не получится, Кестер. Матушка выходит из спальни только после завтрака.
– Она выходит пораньше, когда с нами завтракает тетя Эмма, – улыбаясь, произнес Кит, натягивая на ноги бриджи. – Моя тетя любит вставать ни свет ни заря. Разве Пинни не сообщила тебе, что мы имеем редкое удовольствие принимать у себя тетушку Эмму, дядю и нашего разлюбезного кузена?
– Сообщила… А еще этот Риппл приехал! С какой стати ты пригласил в Рейвенхерст этот пудинг на ножках? – призвал к ответу брата Эвелин.
– Пригласил не я, а мама. Однако я не возражал. Пожалуй, он не столь глуп, как мы прежде считали, братец. Он и Кресси, помимо Фимбера и Челлоу, разумеется, единственные, кто вывел меня на чистую воду. Тебе не мешало бы научить своего брата правильно открывать табакерку. На этом я и прогорел. К тому же у меня там оказался сухой табак.
– Стыд и позор! – воскликнул Эвелин.
Достав свою табакерку, граф щелчком открыл ее.
– Весьма проворно, особенно если учесть, что левой рукой, – одобрил его ловкость Кит.