Как соблазнить герцога

София почти сразу же устыдилась своих эгоистичных мыслей. Ведь Адам пригласил на праздник десятки людей, а она… Просто ей повезло, и она на какое-то время оказалась единственной гостьей. А Адам обязательно должен выбрать себе жену, иначе потеряет все, что имеет. Для нее же этот визит — просто прекрасное развлечение, не более того.
— Итак, — произнес герцог в конце обеда, — предлагаю переместиться в гостиную и посмотреть, насколько тебе везет в «Фараон».
София отложила салфетку и, стараясь отогнать грустные мысли, заставила себя улыбнуться.
— В «Фараон» я играю еще лучше, чем ловлю рыбу. Напомни мне, сколько штук ты выловил?
— Я поймал три, а ты… четыре, кажется?
— Пять, — поправила девушка. — И две рыбы были очень крупные.
— А теперь — «Фараон», — заявил герцог поднявшись.
София увидела его искреннюю улыбку, и все мрачные мысли тотчас же оставили ее. Они дошли до гостиной, и Адам, отворив дверь, пропустил девушку вперед. Войдя в комнату, София замерла в изумлении.
— О!.. — воскликнула она, задохнувшись от восторга.
Золотые, серебряные и красные ленты протянулись от люстры, висевшей в центре потолка, ко всем четырем стенам. Красные и белые свечи возвышались над остролистом и плющом на камине. На столах стояли корзины со стеклянными шариками, и в них также были установлены свечи, пламя которых многократно отражалось в разноцветных стеклах, рассыпая радужные блики по всей комнате.
— Нравится? — раздался у нее за спиной голос герцога. — Я распорядился украсить дом к Рождеству немного пораньше, но если ты про…
— Ох, мне очень нравится, — перебила его София. — Это чудесно, замечательно! Огромное тебе спасибо!
София повернулась и, обвивая руками шею герцога, поцеловала его. Она бы поцеловала его, даже если бы в комнате в этот момент было сто человек. Адам улыбнулся и, ответив на поцелуй, проговорил:
— Если бы я знал, что ты так обрадуешься, я бы сделал это намного раньше. — Он снова ее поцеловал.
И тут София вдруг почувствовала, как по щеке ее прокатилась слеза; она только сейчас поняла, что плачет. Герцог улыбнулся и, смахнув слезинку со щеки девушки, снова приник к ее губам. Причем на сей раз поцелуй их был долгим и страстным.
Полночь уже давно миновала, когда Адам открыл глаза. Сначала он не понимал, где находится. Но потом увидел букетик омелы над головой и радостно улыбнулся. Гостиная!.. Он повернул голову. София лежала с ним рядом, ее голова покоилась у него на плече, а его рука лежала на ее обнаженном бедре. И он, человек, который всегда что-то делал, всегда куда-то спешил, сейчас совершенно не хотел двигаться, так как испытывал полнейшее умиротворение.
Тут София пошевелилась, и Адам тотчас закрыл глаза, изображая спящего и в то же время прекрасно понимая, как это по-детски глупо. Внезапно он почувствовал, как София приподнялась, а затем встала. Очевидно, что она не чувствовала такого же умиротворения, как он.
Но София вскоре вернулась, и он почувствовал, как она накрыла его одеялом, а затем снова легла рядом с ним, забравшись под одеяло. Губы девушки легонько коснулись его щеки, и ее голова опять оказалась у него на плече. Сделав вид, что ворочается во сне, Адам обвил руками ее талию.
Когда же дыхание Софии стало ровным и глубоким, герцог снова открыл глаза. Как так вышло, что за всю его жизнь у него не было ни одного такого момента? Почему он никогда не встречал женщину, хотя бы отдаленно напоминавшую Софию? Она сказала, что он устроил Рождество для нее. Ох, если бы он только мог, с удовольствием бы устраивал Рождество для нее хоть каждый день. И он мог бы дать ей гораздо больше, если бы она позволила…
Адам снова уснул. Проснулся же из-за того, что кто-то облизывал его лицо и фыркал.
— Проклятье… — пробормотал герцог, открывая глаза и отталкивая Брута. Он осмотрелся. София куда-то исчезла. Но уже секунду спустя, услышав ее тихий смех, Адам с улыбкой приподнялся и проговорил:
— А ведь это действительно доброе утро…
София сидела на диване недалеко от него, и теперь на ней уже была рубашка, скрывавшая ее прекрасные формы.
 
— Они скреблись в дверь, — объяснила девушка. — И если бы я не впустила их, то кто-нибудь мог бы прийти.
— Не пришли бы, если дорожат местом, — отозвался герцог. — Брось мне брюки.
Минуту спустя, натянув брюки, он поднялся на ноги и спросил:
— Ты ведь предпочитаешь по утрам чай?
— Да, но…
Не успела она договорить, как герцог открыл дверь и крикнул:
— Юджелл, чаю! — Он тотчас же закрыл дверь и повернулся к девушке.
— Но я почти голая! — София вскочила на ноги.
— Не беспокойся, он не войдет. — Приблизившись к девушке, Адам привлек ее к себе и поцеловал.
Она поцеловала его в ответ и тут же спросила:
— Так Юджелл знает, что чай нужно оставить снаружи? Ты, должно быть, часто об этом просишь?
Герцог усадил Софию обратно на диван и медленно проговорил:
— Как ты, наверное, уже заметила, я иногда бываю в дурном настроении. Так вот, когда дверь защелкивается, дворецкий оставляет чай снаружи — так давно заведено.
— Надеюсь, ты не подумал, что я ревную, — пробурчала София. — Потому что я вовсе не ревную. Просто я, наверное, не очень остроумная, пока не позавтракаю.
— Заставить собаку лизать мне лицо — это действительно не очень-то остроумно.
София рассмеялась и воскликнула:
— Ничего подобного! Брут действовал самостоятельно.
Ревность… Вообще-то он терпеть не мог это слово. Именно из-за ревности он чаще всего расставался с любовницами. Но сейчас ему почему-то хотелось, чтобы София ревновала. Одной лишь дружбы, по-видимому, было недостаточно. Ох, как же неприятно, что она скоро выйдет замуж за викария… Ведь тогда она наверняка будет несчастна.
— Это все из-за твоего дурного настроения, — неожиданно сказала София. Чуть помедлив, пояснила: — Именно из-за него ты собираешь полный дом гостей на Рождество, ведь так?
И она опять его удивила. У него были друзья, которых он знал много лет, но они понимали герцога Гривза гораздо хуже, чем София — девушка, с которой он познакомился совсем недавно. Девушка, которой не хотелось лгать.
— Да, ты права, — тихо проговорил герцог. — Я не люблю этот дом, но он становится более терпимым, когда в нем много людей. К тому же при гостях у меня остается меньше времени на неприятные мысли…
— Но если тебе не нравится Гривз-Парк, то зачем же ты приезжаешь сюда?
— Потому что это фамильное поместье. — Герцог пожал плечами. — Если я буду избегать его, люди это заметят. А я не афиширую свои слабости, — добавил Адам со вздохом.
Несколько секунд София молча смотрела на него. Потом, собравшись с духом, проговорила:
— Я знаю, что ты не нуждаешься в моих советах, но, возможно, присутствие здесь леди Уоллес осложняет тебе жизнь. Особенно в этом году.
Герцог невольно поморщился. Он редко прислушивался к чьим-либо советам и уж, конечно, не собирался принимать их от девушки-крупье. Но, с другой стороны, он уже знал, что она вовсе не глупа…
Снова пожав плечами, Адам проговорил:
— Многие из моих гостей привыкли строго соблюдать традиции. И, согласно традициям, в доме обязательно должна быть хозяйка. Поскольку же я не женат, обязанности хозяйки выполняет моя сестра. И именно сейчас это особенно важно…
Собаки вдруг подняли лай — кто-то дергал за ручку двери.
— Тише, друзья, — сказала София, протягивая руки к мастифам.
Цезарь и Брут сразу умолкли и завиляли хвостами. Адам уже не в первый раз замечал, что эта хрупкая девушка с удивительной легкостью управлялась с двумя огромными псами. Мысленно улыбнувшись, он поднялся на ноги и направился к двери за чаем. Распахнув дверь, он взял поднос — и тут ему в голову пришла совершенно неожиданная мысль… Ведь он мог бы сейчас послать за братьями Джонс и сказать, что придуманная ими конструкция для ремонта моста кажется ему не слишком надежной. Тогда им пришлось бы придумывать новый проект, а он, Адам, мог бы провести Рождество наедине с Софией. Это было бы самое прекрасное Рождество в его жизни. Но герцог прекрасно знал, что платой за этот праздник стала бы потеря всего, что он имел.