Север и Юг. Великая сага. Книга 1
Из темноты за амбаром послышались крики птиц и животных. В домишках рабов было неестественно тихо. Вот и хорошо, подумал Джонс. На самом деле он знал, что многие сейчас наблюдают за ним или хотя бы прислушиваются. Они тоже запомнят этот урок, а рассказы непосредственных очевидцев только усилят впечатление.
Здоровяк Хармони держал на вытянутой руке джутовый мешок. Мешок дергался и извивался сам по себе. Джонс с довольным видом посматривал на него, надевая толстые, набитые ватой рукавицы с кожаными накладками. Пока в Монт-Роял у него еще ни разу не было возможности воспользоваться ими, но он все равно хранил их в сундуке на всякий случай. И теперь был одновременно удивлен и обрадован, когда Тиллет Мэйн, которого он втайне презирал, действительно отдал распоряжение о «кошачьей порке».
Джонс не спеша подошел к Приаму, так чтобы негр смог увидеть рукавицы. Потом переставил поближе три ведра крепко посоленной воды, которую собирался вылить на раны. Этот рассол был личным добавлением Джонса к процедуре наказания.
Потом он кивнул рабу, держащему мешок, и взмахнул правой рукой:
– Ладно, Хармони… давай!
Раб, заметно нервничая, приоткрыл мешок. Джонс сунул внутрь руку в рукавице. Потом на ощупь нашел и сжал задние лапы здоровенного кота. И выволок яростно вопящее животное наружу.
Зрители, охнув, в ужасе отшатнулись. Джонс чуть повернул голову, боясь, что какой-нибудь из передних когтей зацепит его глаза. Наконец он крепко ухватился за задние лапы обеими руками.
Тяжело дыша от возбуждения, Джонс подошел к Приаму справа, поставил одну ногу рядом с бедром негра, а второй крепко уперся в землю рядом с его ребрами. Надсмотрщику приходилось отчаянно бороться с извивающимся животным в его руках, но результат стоил риска. Джонс размахнулся котом почти так же, как джентльмен размахивается клюшкой, играя в гольф. Передние лапы зверя ударили Приама по спине между лопатками, разрывая плоть от плеч до копчика, и лишь тогда Джонс снова поднял кота в воздух, с улыбкой глядя на окровавленные лапы.
Приам не закричал. Но едва ли не насквозь прокусил нижнюю губу, это Джонс заметил.
– Мы еще не закончили, – почти дружески сообщил он. – Ни в коем случае.
* * *Джордж лежал без сна в гостевой спальне на втором этаже. Он снял с себя все, кроме хлопкового нижнего белья, и все равно изнемогал от жары. У него болел живот. И болела голова.
День был не слишком приятным. Скандал, учиненный тем рабом, Приамом, расстроил и смутил Орри. Джордж видел, как ему неловко, и не обижался на замкнутость друга. На него самого это происшествие тоже произвело сильное впечатление. Впервые после приезда он вдруг задумался обо всем, что видел здесь. И особенно о том, что сумел прочитать на лицах рабов и в их глазах.
Ему ужасно не хотелось думать плохо о людях, которые так любезно приняли его. Ужасно не хотелось думать плохо о своем лучшем друге. Но то, с чем он столкнулся в Монт-Роял, просто не могло не привести его к вполне определенным выводам. И это сильно тревожило его. Он наконец понял то, что слышал дома, особенно от Вирджилии.
– О боже мой! – вдруг воскликнул Джордж, садясь на кровати и поворачиваясь к открытым окнам, выходившим на верхнюю веранду. Где-то далеко в ночи кричал человек.
Он был уверен, что там наказывают раба. Крики не прекращались минут пять. Потом они стихли, а Джордж лег и уставился в потолок. Он уже знал, что вряд ли уснет этой ночью. А еще знал, что никогда не сможет забыть этот крик.
* * *Услышав крики, Купер помчался вниз по лестнице, мокрая от пота ночная рубашка хлопала его по ногам. Уже несколько недель он чувствовал, что его жизнь подходит к какому-то переломному моменту, когда больше нельзя терпеть то, что он видит вокруг себя. Но понадобился действительно особый случай, чтобы подтолкнуть его к действиям.
Сегодня такой случай представился. Рабы жили почти в миле от их дома. Если крики были слышны с такого расстояния, значит происходило что-то по-настоящему ужасное.
– Что, черт возьми, они там делают с Приамом? – воскликнул Купер, без стука ворвавшись в библиотеку.
Тиллет посмотрел на сына сквозь густое облако табачного дыма. На его лысой голове поблескивал пот. Все окна были закрыты. «Чтобы не слышать неприятных звуков?» – вдруг подумал Купер.
– Я отдал приказ о «кошачьей порке».
Лицо Купера окаменело.
– Боже мой… Это же варварство!
Тиллет вскочил:
– Меня не интересуют твои благочестивые высказывания!
– А как насчет ваших собственных?
– О чем ты?
– Не далее как позавчера вы весьма самодовольно заявили другу Орри, что в Монт-Роял нет шрамов на спинах рабов. Вас не затруднит потом объяснить шрамы Приама?
– Мне незачем это объяснять, ты, дерзкий щенок! Приам – моя собственность, я делаю с ним что хочу.
Они стояли лицом к лицу, яростно глядя друг на друга. Купер вдруг почувствовал, что с него довольно.
– Он человек. А вы называете его собственностью. Эта чудовищная система погубит штат, да и весь Юг вместе с ним.
– Я уже слыхал эти нравоучения. – Тиллет взмахнул трубкой, отчего в душный воздух вылетела струйка дыма, и повернулся спиной к сыну. – Будь так любезен, оставь меня в покое.
Купер вышел, громко хлопнув дверью.
* * *Завтрак на следующее утро прошел в мрачном настроении. Когда Джордж спросил Орри о состоянии Приама, тот набычился и сухо ответил, что раб в больничке. Спустя несколько минут Орри объявил, что вскоре уедет и вернется только после полудня. Он ничего не стал объяснять и не извинился за то, что оставляет своего гостя в одиночестве, к тому же очень сильно нервничал. Джордж был заинтригован поведением друга.
Кларисса спустилась к завтраку чуть позже и безуспешно пыталась казаться веселой. Она явно плохо спала. Молча поковырявшись в тарелке, она чуть ли не с благодарностью начала успокаивать своих дочерей, которые, как всегда, из-за чего-то поссорились и начали громко браниться.
Потом появился Купер. Он был не причесан. Из-под пояса измятых брюк торчал подол рубашки. Упав на стул рядом с Джорджем и не обращая внимания на еду, он начал что-то хрипло бормотать себе под нос. Джорджу едва удалось различить несколько слов:
– Не могу здесь больше оставаться. Не хочу иметь с этим ничего общего. Вся эта система не только преступна, но и глупа. Глупа и разрушительна.
Просидев так совсем недолго, Купер внезапно вскочил и выбежал из комнаты.
– Что это с ним? – произнес Орри, вскинув брови.
Вопрос явно не требовал ответа, но Джордж все-таки не удержался:
– Я почувствовал запах вина. Мне неприятно говорить такое о твоем брате, Палка, но, по-моему, он пьян.
* * *По прямой расстояние от Монт-Роял до церкви Спасителя составляло не больше двух миль. Но эта крошечная, выгоревшая изнутри церквушка была надежно спрятана в лесу, и добраться до нее можно было только по извилистой дороге через лес и болото. Поездка верхом занимала почти час. Чем более узкой и заросшей становилась тропа, тем больше в душе Орри крепла уверенность, что Мадлен не приедет. Скорее всего, она сочла его торопливые объяснения слишком расплывчатыми, а само путешествие – чересчур опасным для молодой женщины.
Церковь Спасителя закрылась пять лет назад. Когда служивший там пастор методистской общины упал замертво прямо посреди какой-то особенно выспренной проповеди, на его место так никого и не нашлось. Да и сама община никогда не была слишком большой – несколько мелких рисовых плантаторов с семьями и горстка получивших свободу негров, которым позволялось молиться на хорах.
Белые разъехались. Негры остались. И вскоре эта церквушка приобрела репутацию места, где происходили тайные собрания, где чернокожие будто бы рассуждали на запретные темы об освобождении всех негров или организации восстания. Как-то ночью церковь таинственным образом загорелась. Поговаривали, что к этому приложили руку братья Ламотт. Свободные негры больше туда не возвращались, и постепенно развалины заросли травой.