Лучше будь слизеринцем! (ЛП)
Хагрид усадил гостей за огромный стол и занялся чаем с ириской. Пока он ставил чайник на огонь и вынимал на стол большие чашки и длинный кувшин молока к чаю, он говорил не переставая:
— Чуть ли не с самого распределения тебя не видел, Гарри. Времени у меня не было увидеться с тобой. Ты уж извини. Очень я занят был и все такое. Очень занят, да: делал кой-чего по поручению профессора Дамблдора. Хороший человек, Дамблдор.
— Поручение Дамблдора? — спросил Тедди. — И какое же?
— Э-э-э. — Хагрид, казалось, слегка смутился и ненадолго замолчал, ставя на стол тарелку, доверху наполненную разломанной на кусочки ириской. — Не надо было мне об этом говорить. Я не должен был об этом рассказывать.
— Все в порядке, Хагрид, не волнуйся, — тут же заверила его Милли, улыбнувшись. Она болтала ногами и ударяла ими о перекладину и, казалось, чувствовала себя на огромном стуле очень комфортно. Клыку, который положил на ее колени голову, тоже было хорошо. — Мы никому не скажем.
Хагрид широко улыбнулся ей:
— Ты славная, Миллисента. Правда славная. Ты бери ириску. — Он указал мясистым пальцем на тарелку. — Сам с утра приготовил.
Он обернулся, чтобы снять с огня чайник.
— Спасибо. — Милли откусила немного и следующие десять минут старалась разжевать сахарную конфету так, чтобы не оставить в ней зубы. — Вкусно, — отметила она, и Гарри ошеломленно всплеснул рукой. Ему очень нравились ириски, но то, что приготовил Хагрид, выглядело совсем не аппетитно. Гарри свою порцию еще не съел, думая скормить ее псу. И, кажется, жженным сахаром пахло именно из-за ирисок.
— А это поручение директора как-то связано с трехголовым псом на третьем этаже? — спросил Тедди и добавил будто бы вскользь: — Ну, с Пушком.
Хагрид уронил чайник.
— Как вы про Пушка узнали? — спросил он, но в его голосе больше не было приветливости и дружелюбия.
— А ты, значит, знаешь о нем, — ответил Тедди.
Хагрид нахмурился и достал тряпку — огромную, размером с одеяло, — чтобы вытереть разлившуюся воду.
— Ну, да… он мой. Купил у одного грека — познакомился с ним в пабе в прошлом году. Я его просто Дамблдору одолжил, чтобы он охранял…
— Что? — нетерпеливо спросил Тедди, когда Хагрид умолк.
— Все, ничего у меня не спрашивайте, — сердито сказал Хагрид. — Это большой секрет, вот так.
Он посмотрел по сторонам, будто в этой комнате кто-то мог подслушать их разговор, и ткнул в Тедди большим пальцем:
— А кто вам рассказал про моего Пушка?
Гарри тут же вмешался, чтобы спасти друга:
— Никто не говорил нам, Хагрид. Мы случайно узнали. — Он считал, что если ты что-то подслушал, потому что говорящий не уходил и ты не мог его не слышать, значит, ты подслушал случайно.
Он вздохнул: ну кого он обманывает? Это была ложь, и ему не нравилось, что приходится врать Хагриду. Сейчас Гарри показалось, что, если он хотел возобновить дружбу с Хагридом, брать с собой Тедди было не самой лучшей идеей. Тедди последние несколько месяцев упрямо пытался узнать о том, зачем в школе цербер, и Гарри знал, что он не отстанет сейчас, а вцепится в эту загадку, как пес в новую игрушку. Именно Тедди подслушал разговор Хагрида и директора, когда те говорили о той вещи, что охраняет трехголовый пес. Вся эта тайна интересовала его больше всех, и его любопытство лишь усилилось, когда Гарри поведал им с Милли о том, что кто-то убивает единорогов. Кроме того Тедди еще уговаривал Гарри рассказать декану о том, что он узнал во время видения, и продолжал твердить им с Милли, что они еще первокурсники и не могут сами разобраться с тем, что происходит.
Конечно, он был прав.
И все-таки Гарри самому хотелось узнать, что это за тайна с убитыми единорогами, что за загадочный предмет так строго охраняется, его беспокоило нападение Квиррелла, а также его волновал Барон, а еще боль в шраме… И не только потому, что под угрозой была его жизнь, — было очевидно, что все это — часть чего-то большего.
Так что… Может, Хагрид поможет им понять, кто за всем этим стоит, а особенно, кто хочет украсть ту штуку. Почему-то Гарри не отпускало ощущение, что этим человеком не мог быть заикающийся, несуразный профессор Квиррелл: он слишком не подходил на роль настоящего вора. Возможно, Хагрид поможет им разоблачить истинного злодея.
Внезапно вспомнив свой первый и единственный поход в Гринготтс и ту поездку, которую Хагрид совершил к еще одной ячейке, а также статью из «Ежедневного Пророка» в начале года, Гарри сложил паззл и рискнул проверить свои догадки.
— Хагрид… — Гарри взглядом попросил Тедди подтвердить его слова, и тот отчетливо кивнул, соглашаясь. — Ты не замечал чего-нибудь странного в профессоре Квиррелле в последнее время? В смысле помимо заикания.
Хагрид помотал косматой головой.
— Неа. Такой же, как и всегда. Но раз ты вспомнил, раньше он не заикался. Думаю, это с ним после его путешествия так стало. — Он поставил на огонь другой чайник и заполнил их кружки до краев, прежде чем усесться на один из стульев; тот тихонько скрипнул. — А почему ты спросил?
Поколебавшись всего секунду, Гарри выпалил:
— Мы думаем, что кто-то хочет украсть ту штуку, которую охраняет Пушок. Ну, то, что ты забрал из Гринготтса.
Глаза Хагрида расширились, и он опрокинул позади себя стул, чьи деревянные ножки громко проскрипели по деревянному полу.
— А теперь послушайте, все трое: вы лезете не в свое дело. Это опасно, и это никак не связано с профессором Квирреллом, это я вам точно говорю. Забудьте о моем Пушке и о том, что он охраняет. Это вас не касается. Это дела профессора Дамблдора и Николаса Фламеля, а не ваши.
— Ага! — произнесла Милли, наконец оторвавшись от ириски. Она сказала это торжествующе, но никто не понял, из-за того ли, что ей удалось расцепить зубы или от следующих слов: — Значит, есть еще какой-то Николас Фламель.
Хагрид был зол на себя. Гарри очень сожалел, что встреча, так хорошо начавшаяся, была омрачена его рассерженностью.
Гарри был уверен в конце концов, что Хагрид не поверил, что кто-то — скорее всего, Квиррелл — пытается украсть тот таинственный предмет. Такой же итог был у разговора со Снейпом. Гарри надеялся, что Снейп все-таки побеспокоился о том, чтобы защиту Штуки проверили еще раз, потому что ему не хотелось, что бы Квиррелл — или кто-то другой с дурными намерениями — украл то, что требовало такой серьезной защиты, как чары в банке Гринготтс и трехголовый адский пес. Кроме того Гарри полагал, что Квиррелл, дважды пытавшийся его убить, не задумываясь нападет еще раз, если будет возможность. А та вещь, чем бы она ни была, могла помочь ему довести дело до конца.
После ужина все трое обсуждали «план» и свои дальнейшие действия. Гарри готов был согласиться, что встреча с Хагридом дала им ценные сведения. Из того, как Хагрид отреагировал на их слова, они могли узнать о той Штуке гораздо больше. Например, по воспоминаниям Гарри о своем походе на Диагон-аллею, Штука была небольшого размера, достаточного, чтобы уместиться в ладони Хагрида. Гарри рассказал друзьям все, что вспомнил о том свертке, который Хагрид забрал из Гринготтса, и они добавили в список «ключей к разгадке» Николаса Фламеля. Помимо него в списке уже был Убийца единорога, который хочет получить эту Штуку, чтобы продлить жизнь, потому что кровь единорога не может сделать это так, как надо.
Они разговаривали до самого отбоя, и, прежде чем идти спать, Тедди предложил поискать что-нибудь о Фламеле в школьной библиотеке. Милли же, напротив, считала, что они обязаны сообщить кому-то из учителей о том, что узнали, учитывая, как прямо Хагрид сказал им, что то, о чем они знают, большой секрет. Особенно они должны рассказать все декану.
Гарри не знал, что делать. Он не хотел подставлять Хагрида, а поскольку они не узнали о возможном воре ничего такого, чего не знал бы Снейп, он решил, что они будут действовать по обстоятельствам.
*
Последние недели перед зимними каникулами пролетели незаметно. Гарри продолжил приходить к Снейпу, чтобы увидеть фотографии мамы. Иногда она была на фотографиях одна, иногда со Снейпом, а иногда со своими школьными друзьями. Гарри заметил, что у Снейпа не было ни одной фотографии с ней и Джеймсом Поттером, но никогда не говорил об этом вслух. Снейп уже объяснял ему, за что ненавидел его отца, и извинялся, что эта ненависть распространилась и на Гарри, так что тот не видел нужды в том, чтобы снова спрашивать, кто делал эти фотографии с Лили.