Лучше будь слизеринцем! (ЛП)

— Не думал, что манера речи профессора Квиррела з-з-заразительна, — с издевкой произнес Северус.
Поттер лишь выдохнул, но одного этого было достаточно, чтобы понять, что он старается не рассмеяться, хоть и сидит, опустив голову, словно не желает смотреть на то, что происходит.
Щеки Уизли покраснели сильнее.
— Мы просто играем, сэр. Ну, я учу его играть.
Северус поднял бровь:
— Это я вижу.
Самые безобидные слова порой могут оказать наибольший эффект. Уизли, в точности подтверждая предположения Северуса, побагровел и что-то почти неслышно пробурчал себе под нос. Северус, однако, так натренировал свой слух, чтобы вовремя слышать свист готовящихся взорваться котлов, что прекрасно разобрал его речь: «не видел», «ничего» и «сальный». Остальные слова угадывались из контекста.
— Минус двадцать баллов с Гриффиндора за ваше неуважительное отношение, мистер Уизли.
Мальчик тут же вскочил:
— Это несправедливо!
— Жизнь вообще не справедливая штука, — проговорил Северус. Этому щенку послушать бы Гарри о справедливости.
Мальчик вздернул подбородок:
— Вы не можете снять баллы с меня. Я даже ничего не сделал.
Крылья носа расширились, а сам Северус сложил руки на груди, чтобы ненароком не перегнуться через стол и не придушить это мерзкое создание.
— Покуда вы не находитесь под влиянием чар Чревовещания, вы в полной мере несете ответственность за все, что слетает с вашего языка. — Он демонстративно оглядел пустой Большой зал. — Как видите, здесь нет никого, кто мог бы вас проклясть, а значит, вы издавали звуки по своей воле.
— Я с вами даже не разговаривал, — огрызнулся мальчик.
Северус усмехнулся и сказал, мягко и вкрадчиво:
— Верно, такой идиот, как вы, не способен вести беседу в принципе, мистер Уизли. Может, мне говорить короткими фразами, чтобы ваш маленький мозг смог их понять? Вы оскорбили меня. Вообще-то, вы нагрубили снова, прямо сейчас. Еще минус десять баллов с Гриффиндора. Уже тридцать, как я полагаю. Я могу снять и пятьдесят, если…
— Нет! — выпалил паршивец. Он смотрел на шахматную доску, вместо профессора, и сжимал кулаки. Стиснув зубы, он произнес: — Нет, сэр. Извините. Я не имел в виду ничего такого.
Не на такие извинения рассчитывал Северус, но все же коротко кивнул и зашагал прочь. Впрочем, небыстро — он услышал напоследок, как Уизли встал из-за стола и бросил Гарри очередную гадость: «Я так и знал! Вы, слизеринцы, все одинаковые. Веселись в своих подземельях в одиночестве, Блевоттер».
Северус вздохнул, выходя из Большого зала. Судя по всему, он сделал Гарри лишь хуже, а хотел помочь. Как там говорится про благие намерения?..
========== Глава 41 ==========
Северус еще некоторое время сидел с Поттером, пока тот не уснул, когда сумел успокоить его после приснившегося кошмара. Он знал, что мальчик плохо высыпается из-за этих снов, а также из-за страха, что на него в любой момент могут напасть. Он прошептал Поттеру, что уроки окклюменции помогут ему защититься от кошмаров, — они и ему когда-то помогли справиться с ними. От этих слов Гарри расслабился еще больше, чему Северус был очень рад, и даже слегка улыбнулся.
Незадолго до Рождества Гарри решил вновь заняться тем, что скрадывало его дни в доме Дурслей: рисованием. Стены чулана служили ему не только тюрьмой, но и холстом приблизительно с трех лет вплоть до одиннадцати. В чулане мало чем можно было заняться, разве что смотреть на стены или слушать, как переговариваются и ходят по дому Дурсли — иными словами живут своей жизнью по ту сторону закрытой двери, где Гарри видеть не хотели и появляться не разрешили. Вот он и разрисовывал свои стены, чтобы они были чуточку интереснее. Чуточку напоминали дом.
Самое первое, что появилось на стене, было выведено зеленым мелком — не больше мизинца, — который Гарри однажды нашел за батареей, когда драил пол в кухне. Он написал «ГАРИНА КОМНАТА» печатными буквами слева от двери, закрасив каждую вторую букву. Остальные он решил заполнить позже, когда найдет другой цвет, — уже в три года или около того он хотел, чтобы глазу было приятно смотреть на эту надпись. Когда же он пошел в школу и узнал, как правильно пишется его имя, Гарри чуть не сгорел от стыда за такую глупую ошибку и нарисовал новую подпись на противоположной стене — которая была продолжением лестницы на второй этаж, — и на этот раз буквы были еще красивее, а слова стояли в правильном порядке и склонении. Но его первая надпись все еще находится на своем месте, неисправленная.
 
Первое время, чтобы рисовать на стене под лестницей или на пустых стенах своей «комнаты», Гарри использовал мелки, огрызки карандашей или шариковые ручки, если удавалось их достать. Ведь, если дядя или тетя чего-то не видят, они не могут за это наказать. А они и не подумают заглянуть к нему в чулан, в комнату урода. Зачем им это? Будучи еще маленьким, Гарри начинал со схематичных фигурок, но их головы были нелепыми и уродливыми. Однако он все равно рисовал их, придумывая ситуации, о которых знал не понаслышке: он рисовал, как человечки пропалывают сад, готовят на плите или красят гараж.
Только во время рисования Гарри мог представить себя где угодно или кем угодно. Только на стенах был он, пожелавший жить так, как захочет сам, а не как ему сказали Дурсли. Цветы в его воображаемом саду могли быть самых невероятных оттенков, а гараж, который он нарисовал почти в пять лет, напоминал радугу, и полосы на нем были совершенно одинаковой толщины. Когда Гарри подрос и обзавелся карандашами, они стали его самым любимым инструментом, отодвинув в сторону мелки: рисовать ими было удобнее, а еще они помогали сделать рисунки глубже благодаря прорисовке теней, контуров и всего прочего. До Хогвартса, впрочем, у Гарри никогда не было возможности попробовать рисовать чернилами, так что, когда в последние дни декабря он решил порисовать, чтобы занять чем-то руки, пока расслабляет сознание, он начал с простых форм.
Он решил подарить профессору Снейпу один из своих рисунков лишь за день до Рождества. Вчера он сделал быстрый набросок того, как Снейп работает над котлом, и сейчас пробовал работать с перспективой фона, рисуя кабинет профессора с его многочисленными полками склянок и бутылей. Посмотрев на набросок, Гарри на мгновение нахмурился. Он сидел на кровати под закрытым со всех сторон пологом скрестив ноги; на коленях покачивался альбом, за которым он отправлял Хедвиг несколько недель назад, а в босых ногах покоилась чернильница. Всего несколько слизеринцев осталось на зимние каникулы, и все из них были старшекурсниками, так что Гарри никто не побеспокоил бы в спальне, но ему нравилось рисовать, когда полог отрезал его от остального мира. Закрытые шторы вокруг прятали его от любопытных глаз, напоминая о старом чулане, в котором Гарри был в безопасности.
Нет, решил он, глаза профессора вышли плохо. Он набросал на другом листе пергамента несколько пар глаз, пока не добился правильной формы. Следующий час он ставил на этой удачной паре свет и тени, чтобы понять, какие свет и тени он хочет видеть на рисунке. Когда он рисовал на стенах в чулане, он так же набрасывал вместе несколько деталей — глаза, руки, губы — и тренировался рисовать то, что у него не получалось, сравнивая варианты между собой.
Сейчас очень аккуратно Гарри стирал глаза профессора на рисунке, сглаживая остающиеся неровности, а при особой необходимости используя скребок. Он рисовал уже несколько лет и редко нуждался в том, чтобы перерисовывать что-то несколько раз в одном и том же месте. Но чернила все-таки были для него новым инструментом, и с ними Гарри делал сейчас больше ошибок, чем за долгое время, что он рисовал карандашами, даже цветными. Когда в Сочельник Гарри дорисовал картину и остался ею доволен, было уже больше одиннадцати вечера.
 
Отложив художественные инструменты, он осторожно обернул рисунок в тонкую бумагу, раскрашенную в разные цвета, на которой практиковал чары. Эти чары предложила Милли, когда неделю назад они обсуждали рождественские подарки и переживали, что ни у кого нет карманных денег на обертку подарков. Милли даже назвала книгу, в которой можно было найти эти чары: «Праздничные чары на любой случай» Лимана Лемарда. Это был мамин подарок, когда Милли пришло письмо о поступлении в Хогвартс, и сейчас Милли одолжила ему эту книгу на зимние каникулы.