Бич Божий

Гонцы привезли штандарты из конских волос, флаги и священные атрибуты племён — знаки верности вассалов. Полководцам разрешат забрать их назад, когда они присоединятся к Аттиле со своими войсками. В досках просверлили дырки, водрузили на них шесты с эмблемами племён и выставили их в заново перестроенном большом зале, обшитом ещё сырыми деревянными панелями. К концу зимы, когда зазеленела трава и солнце вновь взошло на ярко-голубом небе Хунугури, в зале было уже полно штандартов, а Аттила встретился с полководцами и вождями племён в поле, за дворцом.
Плана наблюдала за ними. Её выпустили после двух месяцев заточения в деревянной клетке и постоянных угроз убийства. Теперь она спала в углу кухни, питалась объедками и расхаживала на цепи, прикованной к одной из лодыжек. Гуэрнну радовала рабская участь гордой молодой римлянки, и время от времени ей хотелось надавать ей пинков. Но когда она в первый раз попыталась лягнуть Плану, та больно ударила её в ответ, и с тех пор Гуэрнна держалась от неё подальше. Ожоги и синяки Планы зажили, а в душе по-прежнему теплилась отчаянная надежда. Вернулся Скилла с вестью о том, что Ионас ещё жив.
Вместе с гуннами в лагерь приехал грек Евдоксий, но вот меч им не достался. Скилла был непривычно тих и сдержан. Он возмужал, помрачнел и даже не навестил её. По слухам, он храбро сражался, но молодой римлянин снова выиграл бой. Несмотря на неудачную попытку, Эдеко стал относиться к нему с уважением и обещал, что всё так или иначе решится весной. Аттила, напротив, словно не замечал Скиллу, и этот безмолвный упрёк постоянно тревожил молодого воина.
Трава выросла, и начали распускаться первые цветы. Животные нагуляли жир перед убоем, а кормов было в избытке.
В такое время можно накормить идущую в поход армию, а следовательно, оно вполне подходило для начала войны. Аттила оповестил о своих намерениях, устроив собрание в старой римской крепости Аквинк [58], расположенной рядом с большой излучиной Дуная. Здесь, около бараков без крыш и заросших сорняками полей, гунны будут готовиться к удару. Аттила объявил, что его попросили спасти принцессу Гонорию, сестру римского императора. Он женится на ней и станет королём Рима.
Гуннские вожди собрались в разрушенной крепости, съехавшись со всех концов света. Эта толпа состояла не только из сотен гуннских племён, но и из их варварских союзников. Сюда прискакали или добрались строевым маршем, разбив неподалёку свои лагеря, остготы, гепиды, руги, скиры и тюринги [59], а также представительный отряд вандалов из Африки, беглецы-багауды из Галлии и племена, обитавшие в холодных, промерзших землях вдоль балтийского побережья. Кто-то прибыл в прочной военной броне, а кто-то в лохмотьях, одни предпочитали копья, а другие — топоры, одни были умелыми лучниками, а другие отлично владели мечами, но все чувствовали, что Рим ещё никогда не сталкивался с подобным нашествием. Растущая армия стала прибежищем для беглых рабов, прячущихся воров, политиков в изгнании, запятнавших себя аристократов, безработных наёмников и старых солдат, скучавших в отставке. Многие привезли с собой жён и детей, чтобы те помогли им нести трофеи. Там были шлюхи, фокусники, чародеи, прорицатели, священники, пророки, купцы, лошадиные барышники, оружейники, дубильщики, сапожники, колёсные мастера, плотники, инженеры, знавшие толк в осаде городов и крепостей, маркитанты, торговцы золотом и римские дезертиры. Палаточный город беспрестанно рос, траву втоптали в весеннюю грязь, и треть армии вскоре разболелась. Аттила начал высылать вперёд, к Дунаю, отряды кавалерии для пополнения гигантских лагерных запасов. Всякий раз, когда воины отправлялись на запад, каган заставлял их проходить маршем через одни из разрушенных ворот Аквинка, словно через триумфальную арку.
— Весь мир пришёл в движение, — шепнул Скилла своему дяде, когда они наблюдали за новыми отрядами, шагающими к западу. С востока в это время прибывали другие войска.
 
— Я и не знал, что на свете столько людей.
Эдеко мрачно усмехнулся.
— К осени их станет вдвое меньше.
Когда поздней весной настала пора новолуния, Аттила созвал главных вождей и полководцев перед огромным пирамидальным костром на заключительное совещание. Ему представилась возможность в последний раз обратиться к каждому из них по имени и вновь покорить их сердца своей незабываемой харизмой. Когда они разойдутся и хлынут на запад, точно поднявшаяся волна, он сможет общаться с ними, лишь посылая гонцов, пока они вновь не сойдутся для битвы. Каган опять оделся с намеренной простотой и был в обычной военной броне, с непокрытой головой и чуть ли не в лохмотьях. Его единственным украшением стала золотая брошь в форме оленя, скреплявшая накидку. Готы надели клятвенные кольца — символы верности, а гепиды — разноцветные пояса своих кланов. Аттила зорко следил за всеми, как будто держа в кулаке.
— Люди утренней зари, — начал он. — Нам суждено отправиться далеко на запад вслед за восходящим солнцем. Это наш удел, и он будет таким до тех пор, пока белый олень не остановится за тысячи миль от наших родных мест.
Собравшиеся гунны дружно закивали.
— Мы промчимся по бескрайним травам к бескрайнему океану, которого никто из нас ещё не видел. Все объединятся вокруг нас, и у каждого из вас появится своя свита из сотен женщин и тысячи рабов.
Послышался глухой рокот затаённого ожидания.
— Предстоящий поход будет нелёгким. — Аттила смерил полководцев суровым взглядом. — Император Западного Рима — глупец, и это всем известно. Но его генералы отнюдь не глупы, и Аэций — а я хорошо с ним знаком — делает всё, что в его силах, и будет мне противостоять. В детстве мы были лучшими друзьями, но в зрелости превратились в заклятых врагов. Так и должно было случиться, ибо мы слишком похожи и оба хотим одного и того же — империи.
Снова раздался жужжащий шёпот.
— Принцесса Гонория умоляла меня спасти её от своего ничтожного брата. Как величайший король в мире, я не мог остаться равнодушным к её мольбе. Она мечтает о моей постели, и кто осмелится её в этом обвинить?
Полководцы расхохотались.
— Кроме того, я смог связаться с нашими братьями-вандалами. Их король Гейзерих сказал, что, если мы обрушим наш удар на Запад, он нас поддержит. Клода приведёт к нам своих франков. Да и сами римские прорицатели предсказывают нам победу.
Собравшиеся опять важно закивали. Все знали, что удача была на стороне гуннов.
— Вот что должно произойти. Наша цель — не набег на Запад. Мы намерены его завоевать и остаться там до тех пор, пока все до единого не поклянутся в верности Людям утренней зари. Наша цель — разрушить Запад и проникнуть в его сердце — Галлию. Мы разгромим римлян, завербуем их германских союзников, доберёмся до Италии и Испании и станем там хозяйничать. А потом я женюсь на Гонории, и она родит мне сына, нового Аттилу, — усмехнулся он.
Все в едином порыве застучали ногами и громко закричали:
— Аттила! Аттила!
Нахмурились только его старшие сыновья.
— Затем, когда весь Запад перейдёт под моё знамя, я уничтожу Маркиана и Восток.
— Аттила! — по-прежнему восклицали вожди и полководцы. Они рычали, как собаки, и клекотали, как орлы. Выли, скулили и гаркали. Топали ногами и барабанили по земле кончиками копий с такой силой, что целый лагерь мог слышать их восторженные крики.
Аттила поднял руки, дав знак успокоиться.
— Да, гунны победят, и вот почему. Потому что они, в отличие от римлян, не изнежены. Гуннам не нужна крыша над головой, хотя они могут ею обзавестись. Им не нужны рабы, хотя они могут их завоевать. Гунн привык спать в седле, умываться в ручье и укрываться в тени под деревом. Люди утренней зари победят не оттого, что их много, а оттого, что их мало. Ведь наша армия совсем невелика, и каждая битва доказывала это. В городах мужчины слабеют. Наши женщины запоют, когда мы превратим города наших врагов в пепел.