Бич Божий
— Они победят, только если Запад поверит, что они должны победить, — утверждал карлик. — Сразитесь с ними, мой господин, и они разбегутся, точно шакалы в поисках лёгкой добычи.
— Мои союзники опасаются выступать против них. Гунны сумели запугать мир.
— Однако часто именно бык бывает самым слабым и трусливым.
Молодой человек, которого привёз с собой Зерко, этот Ионас из Константинополя, тоже был смел и неглуп. Он влюбился в гуннскую пленницу — в его годы страсть способна поглотить человека, — однако облако этой страсти не заволокло его рассудок. Ионас оказался неплохим дипломатом и секретарём, несмотря на все мечты об освобождении и мести. Правда, юношу тяготили его обязанности писца, и он нередко заявлял, что хочет сражаться, но был слишком нужен и полезен на своём месте, и делать из него простого солдата явно не стоило. Аэций решил, что Ионас человек яркий и интересный, совсем как Зерко, и у него большое будущее. Как ловко он уклонялся от стрел своего соперника на поединке! Да ещё уверял, что Рим мог бы последовать его примеру. Генералу это понравилось. Когда стемнело и в воздухе повеяло мартовской прохладой, Аэций приказал зажечь огонь и пригласил к себе двух друзей.
Листья начали распускаться, а как только вырастет трава и её можно будет скормить лошадям, гунны поскачут на запад. Каждый союзник на этой стороне Рейна станет наблюдать за тем, сколько племён сумеет объединить под своими знамёнами римский генерал. Если он не проявит твёрдости, армия развалится.
— У меня есть поручения для вас обоих, — сказал Аэций.
Византиец оживился.
— Я бы хотел служить в вашей коннице и попрактиковаться.
— В своё время ты в ней ещё послужишь. Но сейчас у тебя более важная и срочная задача.
Молодой человек нетерпеливо наклонился к нему, весь превратившись в слух.
— Сперва ты, Зерко. — Генерал повернулся к карлику. — Я намерен послать тебя в Аурелию к епископу Аниану.
— В Аурелию?
— Это столица племени аланов, и новые правители исказили её название на свой лад, говоря «Орлеан» или что-то в этом роде. Этот город — ворота к богатейшей галльской равнине на реке Луаре, и его можно считать стратегическим центром всей провинции.
Карлик поднялся и, словно посмеиваясь над самим собой, проговорил:
— Я уверен, что остановлю Аттилу, если он зайдёт так далеко, генерал. — Он подмигнул. — И буду очень рад, если он этого не сделает.
Аэций улыбнулся.
— Я хочу, чтобы ты слушал и говорил, а не сражался. Я отправлю тебя к Аниану как символ дружбы. И одна из твоих задач — в самом деле подружиться с ним. Мне говорили, что он весьма набожный и благочестивый римлянин. Аланы прониклись к нему глубоким уважением. Они считают его святым и верят, будто общение с ним сулит удачу. Когда там появятся гунны, народ станет следить за его действиями. Так вот, ты должен убедить его принять нашу сторону и возглавить народное движение.
— Но почему вы выбрали для этой цели меня, шута и карлика? — возразил Зерко. — Тут нужен другой человек — величественный и достойный.
— А ещё тебе надо будет понаблюдать за Сангибаном, королём племени аланов, и проникнуть в его окружение. До меня дошли вести, что Сангибан начал прислушиваться к гуннским эмиссарам. Он боится Аттилы и хочет сохранить своё положение. Прошу тебя, сыграй ещё раз роль шута и проказника при его дворе и передай мне, на чью сторону он готов склониться. Ведь твои суждения всегда верны и справедливы. Если он сдаст Аурелию Аттиле, то откроет гуннским захватчикам ворота в Галлию. А если устоит, то у нас ещё будет время для того, чтобы подготовиться к битве и победить.
— Я изучу его разум и душу лучше, чем он сам их знает! — пообещал Зерко.
— А если там составили предательский заговор, то я попытаюсь его разоблачить и пресечь на корню. И буду сражаться в Аурелии, — вмешался в разговор Ионас.
Аэций повернулся к нему.
— Нет. Принёсший меч, ты туда не поедешь. У тебя другое задание, и оно важнее и труднее, чем у Зерно. Я отправлю тебя в Толозу.
— В Толозу?!
Город находился на юге Галлии, и добираться до него нужно было две недели.
— Короля Теодориха необходимо убедить примкнуть к нам. Любой ценой. Я спорил, приводил разумные доводы и умолял его стать нашим союзником. Сколько писем я послал ему за последние месяцы! Но он до сих пор не сделал выбор. Иногда один визит стоит больше сотни подобных писем, так что теперь ты мой личный представитель. Мне безразлично, как ты этого добьёшься, но ты обязан привести вестготов под наши знамёна.
— Но как?
— Ты знаешь Аттилу. Открой Теодориху своё сердце.
* * *В то время как Зерко и Юлия отправились в Аурелию, я поплыл на лодке по Рейну. От зелёной долины веяло тишиной и спокойствием, и война могла показаться в здешних краях странным, далёким видением. Однако перемены словно витали в воздухе. По старым римским дорогам с топотом проносились отряды конницы, а это значило, что к нашествию гуннов уже начали готовиться. Когда наша большая лодка останавливалась, чтобы выгрузить товары, передать вести или запастись продовольствием, я чувствовал напряжённую атмосферу в прибрежных селениях и римских фортах. Там нависло мрачное и тревожное ожидание. По вечерам мужчины точили оружие, а женщины коптили мясо и укладывали в мешки остатки зерна на случай бегства из родных мест. Все они слышали страшные рассказы о двинувшейся с востока орде. А некоторые — их было, правда, совсем немного — даже видели гуннов. Ночуя на постоялых дворах, я предупреждал здешних жителей о жестокости варваров. В фортах я выполнял поручения Аэция и наблюдал за римскими солдатами и их командирами.
Генерал попросил меня сделать крюк и посетить крепость легионеров в Сумилосенне.
— Некогда я приказал трибуну Стенису превратить своих солдат в ос, — припомнил Аэций. — Я хочу, чтобы ты посмотрел, как ему это удалось, и написал мне о результатах.
Когда я приблизился к невысокой крепости, она не произвела на меня особого впечатления. Одна башня была разрушена, а краска на ней давно облезла. Однако, оказавшись в двух шагах от форта, я изумился до глубины души и долго разглядывал его стены и внутренний двор. Канавы очистили от сорняков и кустарников. Изгородь из деревянных кольев поставили около выстроенных рядами самострелов, для того чтобы предотвратить осаду башен и сокрушить вражеский таран. Старые стены укрепили новыми камнями. Наёмники-крестьяне деловито трудились во дворе.
— Мы — крепкие орешки, и, возможно, Аттила не сумеет нас расколоть. Или не захочет, — гордо заявил Стенис, и меня подкупила его дружелюбная интонация. — Год назад наш аванпост мог бы захватить даже маленький мальчишка, и Аэций сразу обнаружил это. Как видите, мы не сидели сложа руки. Хотел бы я посмотреть, что станут делать гунны с нашей крепостью. Пусть попробуют её взять. Теперь у нас двадцать новых катапульт, сотня самострелов, и мы набрали семьдесят пять солдат.
— Я доложу об этом генералу, — отозвался я, решив не сообщать командиру о численности войск Аттилы.
— Просто передайте ему, что я готов ужалить варваров.
Я продолжил путешествие по Рейну, направившись на юго-запад, и спустился на барже вниз по течению, в сторону Средиземного моря. На юге солнце светило ярче, а плодородная земля наливалась соками. Это был прекрасный край, ещё более зелёный, чем моя далёкая Византия, и я принялся гадать, каково здесь жить. Смогу ли я когда-нибудь поселиться в этом райском уголке? Приход весны обострил мои чувства. Дни как будто пролетали, и я сам начал торопиться. По всей видимости, Аттила тоже торопился выступить в поход. И как я смогу убедить Теодориха?
Я сошёл на берег близ устья реки, купил коня и поскакал по центральной римской дороге на запад, к Толозе и вестготам, время от времени замечая вдали сверкающее море. Как же далеко я заехал! От дома. От Планы. От видений, похожих на ночные кошмары.