No Good Deed (ЛП)

Почему? Гермиона ощущала отчаяние. Она пережила многое из-за Беллатрикс, чтобы просто уйти сейчас и притвориться, будто все будет в порядке, будто ничего не имело значения, будто Беллатрикс Лестрейндж не будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь, будто бы она могла избавиться от образа это женщины, уничтожить ее в себе…
Эти мысли заставляли все внутри бунтовать.
Главный вопрос был в том, как заставить себя не чувствовать?
Этот вопрос не позволил ей тогда сбежать, этот вопрос вертелся у нее в голове, прежде чем она разделила постель с этой соблазнительной ведьмой.
Как возможно было забыть о случившемся?
Ответ был прост:
Она просто должна была забыть.
Гермиона закрыла глаза и глубоко вздохнула, сжимая плащ на плечах, пытаясь притвориться, будто это не руки Беллатрикс, обернутые вокруг нее, требующие часть ее себе безвозвратно.
Она слышала этот хриплый, насмешливый голос в голове.
Ты моя.
Моя маленькая грязнокровка…
Ты никогда не избавишься от меня.
Гермиона сжала зубы и почти сделала шаг к тому, чтобы навсегда сбежать от этого кошмара, когда громкий треск раздался сверху.
Она рефлекторно застыла, нахмурившись, и подняла глаза вверх, будто могла видеть сквозь потолок.
Беллатрикс пошла «в кровать» час назад, и в тот самый момент Гермиона начала готовиться к отъезду, думая, что лучше всего просто уйти без слов, чтобы ведьма не попыталась ради забавы соблазнить в последний раз.
Честно говоря, если бы она действительно попыталась, Гермиона не знала, сопротивлялась бы. Она ощущала физическую боль от осознания собственной слабости. Еще одна причина ненавидеть Беллатрикс, желать понять ее.
Новый удар заставил ее поморщить нос.
— Не делай этого, — твердо приказывала она. — Просто уходи. Уходи прямо сейчас, пока есть шанс. Не делай этого.
Раздался звук бьющегося стекла, и очень громкое крепкое словцо, описывающее в деталях заднюю часть Мерлина.
— Не надо, — простонала она, уже поднимаясь по лестнице.
Поднимаясь, она размышляла, не получила ли повреждение мозга при потери крови.
Она нашла Беллатрикс в конце коридора, опирающуюся на единственную дверь в доме, которую не открывала. Беллатрикс посасывала неприятный на вид порез на среднем пальце и смотрела прямо на клинок на полу, а точнее на две его части.
Так.
Это не выглядело безопасно, не с Беллатрикс в центре картины.
Любопытство и беспокойство смешались уже в привычное чувство.
Она проигнорировала тот факт, что беспокоилась о Пожирательнице даже в такой ситуации.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Гермиона, осторожно подойдя к ведьме и тем самым обратив на себя внимание.
— Ничего, что касалось бы тебя, любопытная грязнокровка, а вот что ты здесь делаешь? — Беллатрикс немедленно отступила, ее губы сжимали кровоточащий палец.
— Я услышала грохот и подумала, что должна проверить, если ты подорвала себя снова, — ответила Гермиона, немного пораженная враждебностью, такой непривычной в последние дни.
— Ой, маленькая грязнокровка заботиться о моей безопасности? — иронично произнесла Беллатрикс, вытащив палец изо рта, чтобы потрясти им в насмешке.
— Маловероятно, хотя я предпочла бы, чтобы ты отказалась от своего варева… То есть пивоварения, или что ты там пыталась приготовить.
Она мысленно отругала себя за неуклюжесть в словах. К ее шоку и испугу, Беллатрикс словила ее на этом быстрее, чем она могла ожидать.
— О, не притворяйся, будто не знаешь, что я пытаюсь сварить, грязнокровка! Твои отпечатки пальцев остались по всей книге, идиотка, — огрызнулась Беллатрикс.
Гермиона в ужасе открыла рот.
— Я знаю, что ты облазила комнату, после того, как я тогда ушла, так что не притворяйся глупой, будто не понимаешь, о чем я. Знаю, для чего ты пришла сюда. Надеялась застать меня без сознания, чтобы снова перебрать мои воспоминания? Боже, я еще никогда в жизни не встречала настолько безрассудное беспринципное любопытство!
— Ч-что, я никогд-да, к-как… — заикалась Гермиона, стремительно краснея.
Она сжала палочку, готовая к нападению Беллатрикс. Ее застали врасплох.
 
— Ч-что, я никогд-да, к-как… — передразнила заикание Беллатрикс, корча глупое, смущенное выражение лица, прежде чем закатить глаза, заставив Гермиону обрести цвет спелого помидора и сморщиться еще сильнее.
— Прекрати. Если бы я собиралась что-то сделать, разве ты думаешь, я бы продолжала говорить с тобой до сих пор, девочка? — произнесла ведьма с толикой досады в голосе.
Гермиона облегченно вздохнула, но все еще подозрительно поглядывала на женщину. Не было такой вселенной, в которой бы Беллатрикс спустила ей такое с рук! Да, они установили мир, но она хорошо понимала, насколько хрупким он был, и она не могла верить, что ведьма контролировала себя так же хорошо.
Не помогало ситуации и то, что Беллатрикс была явно в поганом настроении, ведь только это могло служить причиной хаосу в доме.
— Ты не сердишься на меня? — смущенно спросила Гермиона.
— Когда узнала, то была в ярости, но то была ночь, когда я пыталась убить тебя, а затем решила обойтись без этого. Не было в этом никакого смысла, и я поняла, что ты вряд ли могла увидеть что-то слишком личное. Тебе повезло, что я поняла вовремя, что ты увидела лишь память на поверхности, а иначе я бы затолкала вилку тебе в горло.
Гермиона нахмурилась.
Беллатрикс решила не убивать Гермиону еще так давно? Но почему она тогда отступила? В тот день она была серьезно настроена, и Гермиона даже кричала ей сделать это, потому что тогда она была слишком ранена поступком друзей. Однако же она не сделала этого.
Что-то остановило Беллатрикс, даже при том, что та знала о просмотре воспоминаний.
Единственное возможное объяснение приходило в голову.
Потому что я сказала, что она не больна. Это что-то значило для нее. Ее задело то, что я не считала ее безумной.
Беллатрикс плакала в ту ночь, она слышала. Более того, на следующий день Пожирательница помнила их разговор, а значит это точно тронуло ее.
И Беллатрикс не считала битву с Волан-де-Мортом личным? Почему? Разве это не было тем, о чем знали только она и ее Лорд, и что было слишком явно подделано?
Она решила не испытывать удачу, пытаясь выяснить что-либо, ведь все еще считала, что беседа о Волан-де-Морте — это билет в один конец. Память о Малфой Мэноре была жива, и она до сих пор таила жуткую обиду на ведьму за это, несмотря на все остальные случаи.
— Как ты узнала?
Беллатрикс фыркнула и взглянула на нее, словно обвиняя гриффиндорку в ужасной глупости.
— Ты можешь быть умной со своими книжками, но сыщик из тебя никакой. Отпечатки пальцев, малышка. Ты оставила их везде, даже по всему Омуту, — ведьма одарила ее неодобрительным взглядом, а затем вздрогнула и выругалась, когда рана на пальце снова открылась.
— Черт бы побрал эти порезы! — прошипела она. — Посмотри, что ты наделала, грязнокровка!
Находясь на грани, она всегда перекладывала все на Гермиону, которая наблюдала за темной ведьмой и ее изрядно кровоточащим пальцем.
— Почему тебе просто не исцелить его? — спросила она, с опаской и вечным любопытством.
Беллатрикс одарила ее досадным взглядом, слегка отступив.
Почему я до сих пор здесь?
— Думаешь, сейчас самое время вытаскивать дерьмо из меня? — зарычала Беллатрикс. — Ты даже не можешь отрицать, что копалась в моих воспоминаниях, ты…
— Мелкая въедливая моль? — перебила Гермиона, закусив губу, когда Пожирательница оскалилась.
Не самое подходящее время, чтобы снять напряжение, в особенности шутками.
— Я не насмехаюсь над тобой! — поспешила оправдаться она. — Я серьезно, почему ты не исцелишь его?
 
Беллатрикс словно заколебалась на мгновение, будто решала, ответить, или же спустить Гермиону вниз головой по лестнице.
— Не могу, — наконец выплюнула она раздраженно. — Пожиратели смерти не способны на такую магию. По той же причине, почему мы не можем создавать Патронусы. Мы используем магию для более темных, более сильных вещей, когда получаем метку Темного Лорда. Я думала, что ваш чертов Орден знал об этом.