No Good Deed (ЛП)
Беллатрикс вздрогнула от слова, и Гермиона двинулась вперед.
— Это то, что мы делали в Тайной комнате. Нам нужен был клык Василиска, чтобы уничтожить один. Это был его глубочайший, самый охраняемый секрет, о котором никто не знал. В этом был его секрет бессмертия, он считал, что только он может существовать вечно… — мягко произнесла Гермиона, сжимаясь внутри от вида дрожащей и едва сдерживающей всхлипывания Беллатрикс. Она даже не была уверена, что женщина вообще слушает.
— Но он… Ты действительно была его самым преданным последователем, мы все это знали. Ты была лучшей, ты была, вероятно, единственным человеком, от потери которого он бы горевал, — произнесла Гермиона в слабой попытке утешить Пожирательницу смерти, даже не веря в сказанное.
— Может быть, он сделал крестраж, ну, ты знаешь, на всякий случай.
Беллатрикс взорвалась.
— Чушь собачья! — взревела она, резко выпрямившись.
Она развернулась к Гермионе с ужасающим диким взглядом на лице и яростью, плескающейся в бездонных черных глазах.
Гермиона замерла, испытав чувство дежавю, будто она снова вернулась на пол в Малфой Мэнор с Беллатрикс, нависающей над ней.
— Чушь! — снова высоким тоном выкрикнула ведьма. — Это все чушь! Все, что он говорил мне, все, что я делала для него! Он не заботился обо мне, и ему было бы плевать, даже если бы я сдохла! Он бы просто снова использовал меня, воспользовавшись этой штукой!
Беллатрикс швырнула крестраж в глубь комнаты, прямо в самую дальнюю стену, но он всего лишь стукнулся и упал на пол, совершенно неповрежденный, от чего Гермиона напряглась.
— Все в моей жизни, все, кого я любила, все, кому я когда-либо доверяла были не больше, чем грязными лжецами! Все, все вы полны дерьма! Даже мой дорогой Темный Лорд был просто лживым мешком дерьма! Я делала все для него! Пятнадцать лет в Азкабане я была для него! Хуже всего то, что ему не нужно было разрывать мою душу на части, ведь она уже принадлежала ему! — кричала Беллатрикс на грани от истерики.
— Мои родные сестры, они обе предали меня, несмотря ни на что, несмотря на то, что я защищала их! И знаешь, что? Этот ублюдок… Волан-де-Морт ошибался! — выплюнула Беллатрикс, и у Гермионы расширились глаза от того, как ведьма говорила о темном волшебнике.
Беллатрикс была действительно расстроена. Она перестала горевать, она больше не скорбела, теперь при упоминании имени своего падшего Мастера голос ведьмы наполнялся отвращением. Гермиона подумала, что все шло к этому довольно давно, однако до этого момента Пожирательница пыталась задушить чувство обиды, прорастающее в глубине души, и теперь оно прорвалось наружу. Беллатрикс больше не могла терпеть.
— Он ошибался! Они были самыми дорогими во всем мире для меня! Моя семья, моя кровь! Я бы умерла за них, я бы убила за них! Все, что у меня оставалось, была моя душа, и я бы порвала бы ее на части ради них, ради него, но он просто взял и бросил мне это в лицо! Я ненавижу его! Я ненавижу его, ненавижу всех за это! Я никогда не прощу его, никого из них! Никогда!
— Белла… Ох, Беллатрикс, мне так жаль, — отчаянно произнесла Гермиона, что было ошибкой.
Это перенаправило гнев Беллатрикс в ее сторону. Не имея никого другого рядом, чтобы спустить свою боль, ведьма переключилась на нее.
— И ты… — прошипела Беллатрикс, сделав грозный шаг по направлению к Гермионе, которая рефлекторно отступила. — Ты не лучше остальных! Ты думаешь, что ты такая хорошая, но ты здесь, трахаешься с той, кто убила всех твоих драгоценных дружков! — воскликнула Беллатрикс и громко засмеялась, глядя на Гермиону.
Она попыталась сдержать внезапную волну боли и гнева в груди.
Она не в себе. Она просто пытается справиться с этим так, как умеет. Не позволяй ей ранить тебя.
Проще сказать, чем сделать.
— Не надо, — начала предупреждать Гермиона дрожащим голосом. — Я знаю, что ты сейчас расстроена…
Беллатрикс поджала губу то ли в насмешке, то ли в попытке зарычать. Ей не хотелось утешения, она не хотела поддержки, она хотела лишь причинить кому-то боль, и Гермиона просто оказалась не в том месте не в то время.
И Боже, ведьма все еще была мастером в этом.
— Ты ничего не знаешь! Ты думаешь, что знаешь все, но ты не знаешь, черт возьми! Ты не знаешь, что значит быть действительно преданной всеми близкими людьми, ты не имеешь никакого понятия о том, какого это, что я потеряла, от чего я отказалась ради людей, которые продали мою душу ради собственной выгоды! И ты такая же, как и все они… Ты ничто, просто мелкая мерзкая грязнокровка, — яростно произнесла Беллатрикс.
Этот тон голоса, эта огромная ненависть вернулась в полную силу. Вся привязанность и человечность мигом исчезли. И хотя Гермиона понимала, почему так происходит, она все еще тяжело воспринимала это, словно кто-то ударил ее в солнечное сплетение. Боль и гнев пронзили ее грудь, а глаза наполнились горячими слезами.
Пожирательница среагировала на слезы, будто акула на кровь.
— Оу, мелкая грязь плачет? — насмешливо пробормотала Беллатрикс. — Правда колет ей глаза, не так ли? Всегда так было, и всегда так будет! Ты такая же, как и все они, отвратительная шлюха, пытающаяся урвать себе кусок от меня.
Они как будто вернулись в Хогвартс. Беллатрикс буквально загоняла ее в угол в темном коридоре.
— Прекрати, — выдохнула Гермиона, сжимая кулаки.
Она забыла, как ведьма может ранить. Она забыла, насколько хороша Беллатрикс, когда бьет ниже пояса, когда метит в самую уязвимую точку.
— Что-то не так, малышка? Я думала, тебе нравится, когда я обращаюсь с тобой так! Давай, кончи прямо сейчас, разве ты здесь не за этим? Очередная сука, желающая урвать кусок от меня! Слишком тяжело для трусливого львенка вернуться назад к друзьям, которые отвернулись, предали тебя так же, как мои дорогие сестры, и поэтому ты прыгнула в мою постель, прячась от всего, в очередной раз доказывая, что не так уж ты и хороша, — сладко произнесла Беллатрикс, залезая глубже под кожу, нанося смертельные раны.
У нее получалось. Сердце пульсировало от неумолимой боли, от чего кровь стучала в голове.
— Заткнись! — на выдохе закричала Гермиона. — Просто прекрати это!
Беллатрикс лишь захихикала. Гермиона будто бы снова обрела маховик времени.
Внезапно они вернулись на месяцы назад.
Я ненавижу ее. Я ненавижу, ненавижу, ненавижу ее. Повторяла яростно она в голове, от чего горло сдавило. Она боролась за свой здравый рассудок всеми возможными способами.
Она расстроена. Ей больно, ей очень больно. Не позволяй ей добраться до тебя. Просто прекрати это немедленно. Не подливай масла в огонь.
А иначе они просто сгорят в этой злобе, как было уже десятки раз до этого.
Гермиона глубоко вздохнула, чтобы остановить поток слез и гнева, а затем заговорила.
— Мне жаль, что он предал тебя, мне жаль, что твои сестры предали тебя, мне жаль, что есть этот крестраж, но от того, что ты вымещаешь всю боль на мне, ничего не изменится, — медленно произнесла она, игнорируя собственную душевную боль.
Последние несколько недель лишь сделали яд Беллатрикс токсичней. Спустя столько времени, как она наблюдала за другой, человечной стороной женщины, вернуться к тому, с чего они начинали, было ужасно, и, черт возьми, Гермиона не может позволить этому случиться.
Слишком больно.
Беллатрикс явно не ожидала спокойного ответа гриффиндорки, и она определенно не желала ничего слышать обо всем этом. Пожирательница сощурилась, излучая отвращение и ярость. Она открыла рот, чтобы снова напасть.
— Но я здесь для тебя.
Беллатрикс замерла.
— И не имеет значения, как сильно ты кричишь на меня, ничего не изменится. Они ушли, отвернулись от тебя, но я не стану. Меня не волнует, если ты вновь возненавидишь меня, если ты никогда не остановишься, и меня не волнует, веришь ли ты в это. Если нет никого, кто был бы здесь для тебя, тогда я буду, — решительно закончила Гермиона.
Ей хотелось кричать в ответ, драться и плакать, но это бы никому не помогло.