Вино и мандрагора (СИ)

— Нет! — Круазель выпятил грудь, а его рыжая борода воинственно встопорщилась. — Я не сойду с этого места, прелестница, пока не услышу ваш ответ!
Дита скрипнула зубами, воздела глаза к сверкающим безупречной синевой небесам и выдохнула:
— Нет, Умберто, я за тебя не выйду…
Разочарованное «Аааах…», донесшееся из собравшейся публики, заставило женщину зажмуриться. Сам Умберто Круазель побледнел, опустил Диту и поднялся с колен.
— Что ж, — убитым голосом сказал аристократ. — Назовите мне его имя.
— Чье имя? — не поняла Дита, но на всякий случай отступила от расстроенного великана подальше.
— Имя того мерзавца, кто, опередив меня, занял место в чертогах вашего сердца! — воскликнул Умберто, принимая героическую позу, от вида которой самые впечатлительные дамы схватились за сердца. — Я вызову его на дуэль и снесу его башку!
Дита схватилась за голову:
— Вот так все и решается, — пробормотала она, исподлобья глядя на аристократа. — Хрясь! И голову с плеч…
— Если речь идет о сердце прекрасной дамы, то да! — горячо воскликнул Умберто и снова схватил Диту за руки. — Прелестница, я для вас ничего не пожалею! Вы будете купаться в роскоши и любви. Вы будете хозяйкой самых роскошных приемов во всем Туссенте…
— Да на такие приемы мне никакого здоровья не хватит! — попыталась возражать Дита, вырываясь из крепких лап Круазеля.
Из собравшейся толпы донеслось отдаленное, но вполне отчетливое:
— Вот дура…
Дита повернулась к Регису в поисках поддержки, и увидела, что вампир бессовестно хохочет, закрыв лицо рукой. И тут женщина вспомнила недавнюю брехню, которая так здорово выручила ее с гвардейцами…
— Умберто, — сказала Дита с самым трагическим выражением лица, на которое была способна, — ты пойми, я люблю другого, просто у нас вышла размолвка, поэтому я пошла с Люсьеном на прием…
Краем глаза женщина заметила, что Регис перестал смеяться и подозрительно косится на нее.
— Я положу конец вашим размолвкам! — немедленно отреагировал Круазель, немилосердно дернув Диту за руки так, что она едва не уткнулась в обтянутую зеленой парчой грудь. — Стерев противника с лица земли! Назови имя!
— Геральт из Ривии, — проклиная саму себя, выдала женщина…
— Наверняка какой-то неотесанный чурбан! — гаркнул медведеподобый аристократ, потрясая кулаком и наливаясь краской. — Жди, прелестница! Не пройдет и недели, как ты будешь свободна как ветер! Но недолго… — добавил Круазель, выразительно подмигнув женщине.
Толпа расступилась пропуская раздувшегося от важности и решительности Умберто, а Дита смотрела на блестящую зеленую спину Круазеля и представляла, что сделает с ней Геральт, когда узнает, что она так его подставила. Вслед за аристократом помчался и обиженный человек, которому на голову надели картину, громко требуя возмещения убытков. Пробежал он, правда, не много: здоровенный кулак Умберто отправил его в царство беспамятства.
Публика начала расходиться. Одни смотрели на замершую Диту с осуждением, некоторые с восхищением, а несколько добротно одетых молодок с откровенной завистью.
— Признаюсь, я на миг подумал, что ты сейчас ткнешь пальцем в мою сторону, — тихо сказал женщине неслышно подошедший вампир.
— Была такая мысль, — призналась Дита, поворачиваясь к Регису. — Но мое слабоумие сыграло со мной злую шутку, и я сама себе подписала смертный приговор. Радует одно: я видела, как убивает Геральт, и знаю, что это будет быстро… Хотя, не исключено, что очень больно.
Регис сочувственно улыбнулся, приобняв расстроенную сверх меры женщину за талию:
— Я думаю, что спокойная беседа в более приватной обстановке сможет охладить пыл этого ретивого молодого человека…
Дита нервно хохотнула:
— Он мне сделал предложение после одного дня знакомства. Который мы провели в пьянке и шатанию по кладбищу, Регис. Если что-то и может остудить его головушку, так это погружение в ледник, но никак не беседа.
Их негромкий разговор прервал бледный и испуганный Люсьен, наконец избавившийся от порванной картины:
— Сударыня, — он слабо улыбнулся женщине. — Рад вас видеть! Я очень переживал, чтобы с вами не приключилось беды… Я проснулся на городском кладбище, представьте! Напугал какую-то почтенную матрону, которой показалось, что я ейный давно усопший супруг, восставший с того света, ибо спал я на его могиле…
— Очень печальная история, — покачал головой Регис.
— Так и есть, сударь, — тяжело выдохнул Люсьен. — А потом я пошел к своему знакомому, в конюшню, где мы оставили лошадей, и он сообщил, что вы свою кобылку так и не изволили забрать. А потом ко мне явился Круазель…
— Что произошло дальше, я примерно понимаю, — Дита поправила сбившуюся после бурных признаний Умберто прическу. — Я из-за лошади тебя и разыскивала… Видишь ли, мне бы хотелось забрать ее, но я совершенно не знаю города и не запомнила где находилась та конюшня…
— Известно где, — чуть повеселел Люсьен, — возле Меттинских ворот.
— Я знаю где это, — тут же отозвался Регис, поправляя ремень своей сумки, набитой травами, с которой по-прежнему не расставался. — Заберем ее и поставим в конюшню к Ориане, она не будет против… Можем идти.
— Постойте, милсдарь, — Люсьен приосанился и повернулся к вампиру. — Не хотите ли вы прикоснуться к великому и посетить памятник Режинальду де Обрэ? — спросил Моутон, бросая на Региса красноречивые взгляды. — Для вас, как для друга очаровательной Диты, посещение совершенно бесплатно. Мы в Боклере не забываем добрых дел. А вам, как человеку в летах, это может пригодиться, так сказать… Для улучшения качества жизни в вашей интимной сфере, — добавил мужчина, слегка порозовев.
Дита широко ухмыльнулась, глядя на округлившиеся глаза Региса, впрочем, вампир быстро взял себя в руки:
— Благодарю, но не сегодня. Сегодня у нас с милой Дитой очень много дел, поэтому, с вашего позволения, мы пойдем.
Люсьен вежливо кивнул и доброжелательно улыбнулся Регису, пожав плечами:
— Ну, нет так нет, удачи, сударь… Сударыня, — Моутон повернулся к Дите, — был рад узнать, что вы в добром здравии и наши ночные похождения, о которых, я, признаться, помню очень мало, ни коим образом не сказались на вашей красоте. Мой друг отдаст вам лошадку, за постой, разумеется, я заплатил.
Женщина тепло улыбнулась вечному страдальцу, а потом обняла его и от души поцеловала в щеку, от чего Люсьен зарделся как маков цвет.
 — И когда ты намерена сообщить Геральту о том, что его в скором времени вызовут на дуэль? — невинным тоном поинтересовался Регис, когда они отошли от Моутона, принявшегося зазывать посетителей к памятнику Режинальда, на почтительное расстояние.
— О, Регис, неужели ты подумал, что я расскажу Геральту? — Дита изобразила театральное изумление, поджав губы и наивно похлопав глазами.
— Нет? — вскинул брови вампир, подхватывая женщину под руку.
— Нет, — Дита окинула сосредоточенным взглядом красивую площадь, украшенную мраморным фонтаном в виде огромной рыбы, выпускающей струю воды из раскрытого рта. — Я утоплюсь вот в этом фонтане и избавлю себя от разговора с Геральтом… Кстати, где он? Я так и не дослушала, чем закончился ваш вчерашний разговор, — женщина подобрала полы платья, переступая через какую-то пенящуюся лужу.
— Насколько я понял, он планирует отправиться в Дун Тынне, вызволять сестру княгини и Рену, — Регис перегнулся через невысокий выбеленный заборчик, ограждающий красивую клумбу, и сорвал цветок орхидеи, подходящий по цвету к платью Диты. Остановился и аккуратно вставил тонкий стебелек в затейливо заплетенные не без помощи умелых ручек горничной волосы женщины.
Дита, задумавшая было завести свою привычную тираду о том, что считает похищение этой Рены полнейшей нелепицей, резко передумала:
— А он собирается лезть туда один? — спросила она вместо этого, всматриваясь в непроницаемое лицо Региса, который, как ни в чем не бывало, подхватил ее под руку и двинулся дальше.
— Он так сказал, — пожал плечами вампир. — Но чем больше я об этом размышляю, тем больше уверяюсь в том, что нужно быть готовым прийти к нему на помощь. Поэтому, если ты не возражаешь, я бы предпочел, чтобы эту ночь ты провела у Орианы, так мне будет спокойнее.