Когда тает лед
– Анастасия, я только что видела, как ты сильно врезалась в борт. Это не обсуждается.
Стейси смотрит на Аарона. Ее подбородок дрожит, глаза наполняются слезами. Он обнимает ее за плечи и притягивает к себе, а она начинает плакать.
– Тройной и так достаточно сложен, Стейс. Падать с четверного не стыдно, многие и тройной сделать не могут, а у тебя они выходят идеально.
Дрожа всем телом, она подносит к лицу руки, чтобы вытереть слезы, и морщится, когда поднимает левую – как раз на левый бок пришелся удар.
– Но я могу сделать четверной! Я так долго над ним работала. Нужно попробовать еще раз. Я неправильно оттолкнулась, это можно исправить.
Она вытирает слезы рукавом, и тут ее взгляд падает на меня. Я пытаюсь ободряюще улыбнуться, но улыбка слетает, и меня охватывает ужас при виде темно-красной струйки, текущей по ее виску.
Мы все трое замечаем кровь одновременно и бросаемся к Анастасии, чтобы осмотреть. Ей явно неловко от нашего внимания.
– Тренер, я учился оказывать первую помощь, – быстро говорю я. – Ее нужно отвезти в больницу, но открытую рану следует сначала промыть и перевязать.
Брейди сжимает губы в тонкую линию, но сдержанно кивает мне.
– Стейс, – тихо говорю, – я возьму тебя на руки и отнесу в комнату для оказания первой помощи, хорошо?
– Ты говоришь со мной как с ребенком?
Аарон фыркает и вытирает руками лицо, глядя в потолок со смесью насмешки и отчаяния. Пусть парень и болван, но нельзя отрицать, что он беспокоится о Стейси. Заметно, что он страшно переживает, и даже не возражает, когда я осматриваю его напарницу.
– Хорошо, что удар по голове не изменил твоей приветливой натуры, – игриво говорю я. – Будет лучше, если я тебя отнесу, потому что на тебе не было шлема. Кроме того, боюсь, что ты упадешь, если пойдешь сама, и тогда мне придется браться за здоровенный синяк, это будет больно. Так я могу взять тебя на руки?
Стейси ругается вполголоса и неохотно кивает, закатив глаза.
– Я тяжелая, – бормочет она, когда я подхватываю ее под колени и за талию.
Оставив Брейди и Говнюка на катке, я иду к раздевалкам, где находится комната первой помощи.
– Заткнись, Анастасия. Я поднимаю в два раза больше, когда разминаюсь.
Она извивается, и я вдруг понимаю, что она пытается пнуть меня под ребра. Я слишком занят, открывая задницей дверь, чтобы беспокоиться о ее злости. Усадив девчонку на кушетку, я отхожу назад, и как только отрываюсь от нее, она бьет меня по руке.
– Как ты смеешь мне грубить? У меня травма.
– Травма теперь у меня, мать твою, – со стоном потираю бицепс. – Господи, кто научил тебя так бить?
– Отец Лолы. Он тренер по боксу.
Я достаю из шкафа все необходимое: физраствор, марлю и пакет со льдом. Для доврачебной помощи этого достаточно. Потом тщательно мою руки, вытираю насухо и беру перчатки.
– У тебя ведь нет аллергии на латекс?
Она прищуривается и поджимает губы.
– Нет, Нейтан, у меня нет аллергии на латекс.
Подавив усмешку, я решаю не развивать тему латексных ассоциаций, из-за которых она так злобно на меня смотрит.
– Рад слышать. Отеки на лице в дополнение к твоим травмам совершенно ни к чему.
Кажется, Стейси улыбнулась, хотя, наверное, мне показалось.
Сначала я тщательно вытираю полузасохшую кровь с ее лица, а потом добираюсь до волос. Наверное, я затронул порез, потому что она морщится и хватает меня за свитер.
– Прости, – ласково говорю, стараясь действовать как можно быстрее и осторожнее.
Волосы пропитались кровью, я снова и снова промокаю ее марлей. Стейси не выпускает мой свитер и нервно покачивает ногой. Ей явно не нравится такое обращение.
Нужно ее отвлечь, но что бы я ни сказал, она сразу вспомнит, что избегает меня.
– Ты прекрасно катаешься, Стейс. Я не мог отвести от тебя глаз.
– Ты хочешь сказать, пока я не пролетела по льду, как мяч в боулинге, и чуть не проломила борт?
Она поднимает взгляд, и теперь я на сто процентов уверен, что улыбка мне не померещилась.
– Да, пока ты не изобразила боулинг, от твоего катания дух захватывало.
– Спасибо, – бормочет она и смотрит на свои руки. – Почему ты пришел так рано?
Очистив рану насколько возможно, я бросаю использованную марлю в контейнер. Не знаю, как ответить на ее вопрос и не испортить этот приятный, почти нормальный разговор.
– Хотел тебя увидеть. Ты же меня избегаешь, и я захотел убедиться, что с тобой все хорошо. Можешь поднять левую руку? Ты же ударилась левым боком?
– Левым.
Она пропускает мимо ушей все остальное, что я сказал, и слегка морщится, но рука двигается нормально. Насколько я могу судить, ничего не сломано. Я привязываю пакет со льдом к ее плечу, которое ушиблено сильнее всего, и окидываю Стейси взглядом.
– Пакет со льдом держи не дольше десяти минут, хорошо? Голова не кружится?
Она качает головой.
– Не тошнит? Головная боль? Сознание не путается?
Она опять качает головой, скептически подняв бровь.
Я наклоняюсь и расшнуровываю ее ботинки, снимаю и кладу позади нее.
– Тебе нужно в больницу. Там тебя на всякий случай хорошо проверят, и в выходные тебе нужно будет отдохнуть.
Она громко фыркает и подносит руку к губам, чтобы подавить смешок.
– Прости, это было грубо. Просто у меня завтра соревнования, я не могу отдыхать.
– Анастасия!
– Со мной все будет хорошо. Закончили, доктор Хокинс?
Она наконец отпускает мой свитер и пытается спрыгнуть с кушетки. Я инстинктивно хватаю ее за бока, чтобы удержать, но тут же отдергиваю руку, словно прикоснулся к раскаленной лаве. Она поднимает взгляд, и я вижу в ее глазах какую-то неуверенность.
– Нейт, я…
Дверь открывается, и заходит Говнюк с розовой спортивной сумкой. Можно подумать, у меня и без того мало причин его удавить. Он ставит сумку позади Стейси и вручает ей кроссовки, которые она тут же надевает. Аарон рассматривает ее голову словно бы со знанием дела.
Вот мудак. Наверное, он изучает в колледже историю или что-нибудь в этом роде.
Ради Стейси я временно забываю о наших разногласиях и стараюсь быть вежливым.
– Можешь отвезти ее в больницу?
Парень кивает и мычит что-то неопределенное, даже не глядя на меня, потом достает из ее сумки свитер с эмблемой Мейпл-Хиллс.
– Не давай ей уснуть по пути в больницу и скажи Лоле, чтобы проверяла ее, когда она ляжет спать.
– Сам буду ее проверять, – бесстрастно сообщает он, бросает ее коньки в сумку и застегивает молнию.
– Я имею в виду ночью.
– Ага. – Он растягивает слово, будто я его не понимаю. – Буду к ней заглядывать. Ты же знаешь, что мы живем вместе? Моя комната так же близко к ее спальне, как и комната Лолы.
Что за хрень?
– Ладно. – Я стараюсь, чтобы в голосе не звучало изумление. – Поправляйся, Стейс. И удачи вам завтра.
– Тебе тоже, – отзывается Говнюк.
Надо же.
Анастасия бросает на меня последний взгляд через плечо и уходит. Я навожу в комнате порядок и иду к своим. Они явно слышали, что произошло, и бросают на меня притворно сочувствующие взгляды.
– Бедная девушка предпочитает получить сотрясение мозга, чем побеседовать с тобой, Хокинс. Это жесть, приятель, – говорит Робби, а остальные ржут над его словами.
– Эй, приколист, – бросаю я в ответ, – ты знаешь, что папаша твоей девушки – тренер по боксу?
Он бледнеет.
– Пожалуйста, скажи, что шутишь.
– О нет, такими вещами не шутят.
Глава 11
Анастасия
Если бывают дни, когда я в высшей степени признательна Аарону, так это во время соревнований.
Я дергаюсь и паникую, а он – полная моя противоположность: спокоен, расслаблен и уверяет, что все будет хорошо. Меня же тошнит от тревоги.
Неудивительно, что, как он и обещал, все было хорошо и мы прошли отборочные. Брейди даже пошутила, что благодаря серьезной травме головы я каталась лучше, чем обычно.