Два ее единственных платья

 
«Рядом с моим бывшим домом по Коминтерна…»
 
Рядом с моим бывшим домом по Коминтерна
Была спортивная школа. Рядом с ней – спортивное
                                                  школьное поле.
Над полем висели на проводах кроссовки.
Люди говорили, такое – знак того, что здесь кто-то умер.
Люди говорили, такое – знак того, что здесь продают
                                                  наркоту.
Люди вообще у нас говорили много.
Соседка из квартиры над нами,
Разгоревшись праведным алкогольным гневом,
Выходила на лестничную площадку
Между своим третьим и нашим вторым, кричала:
«Эти бл.ди со второго опять ремонт делают, шуму
                                                  на весь подъезд.
Так нынче бл.довать каждый может.
Может, и мне в какую-то бабу подвлюбиться?»
И уходила поливать цветы.
Ночью к ней являлся пьяный сын.
Она его тоже посылала к бл.дям (не к нам, а в соседний
                                                  подъезд),
Сын начинал её бить, она – голосить, что убивают.
Весь подъезд просыпался, матерился сквозь зубы,
Переворачивался на другой бок, вновь засыпал.
Волноваться было не о чем. Вы бы тоже так делали.
В доме напротив, на втором этаже, окна в окна c нашей
                                                  гостиной
Квартиру снимали студентки торгово-экономического
Или кулинарного. Летом на открытое окно
Выставляли раздолбанный магнитофон, вся улица
Смиренно слушала Диму Билана и «Руки вверх».
                                                  Студентки
Заигрывали с пацаками из квартиры на первом этаже
В доме через дорогу.
Пацаки в квартире на первом этаже ходили домой
                                                  через окно.
Друзья к ним в гости ходили тоже через окно.
До сих пор мне почему-то кажется,
Что кто-то из друзей именно этих пацаков
Обчистил нашу квартиру —
Залезли по строительной лестнице на балкон,
Вынесли из дома всё ненужное,
Топором пытались в отопительный сезон
Перерубить трубы, снять батареи.
Как и все в этом городе, мы надеялись, что воров
                                                  не найдут —
Иначе не выплатят деньги по страховке от кражи.
Их не нашли. Люди говорили, нам повезло.
Больше всего я в той квартире любила зимние
                                                  воскресные утра,
Когда мы втроём – две хозяйки и кошка —
Завтракали на крохотной хрущовочной кухне.
Закипал голубой чайник, настенный кафель
Цвета чайных роз цвёл пышными розами. За окном
Падал медленный снег, тоже похожий
На опадающие мокрые розы,
Жизнь была безмятежна, медленна и проста,
Как бывает жизнь в каждом маленьком городе.
Люди говорят, после нас в нашей бывшей квартире
Никто надолго не задерживался:
Новая хозяйка умерла через полгода,
Со следующими хозяевами тоже что-то не то.
Люди не знали, что и говорить.
Раз в пару лет я прохожу мимо того дома на Коминтерна.
На нашем бывшем балконе до сих пор
Висит наш китайский белый фонарь —
Шесть лет назад, уезжая, забыли снять.
Я прислушиваюсь к проходящим мимо, поскольку
Изредка люди, знаете ли, оказываются правы:
Иногда от сожалений по месту и времени
Невозможно избавиться, как невозможно избавиться
От памяти безответной – невысказанной – любви.
 
II. Литература и люди
   
«В секонде вышла на новый уровень пользователя…»
 
В секонде вышла на новый уровень пользователя:
научилась подбирать вещи на Елену Фёдоровну
без Елены Фёдоровны.
Секрет прост – просто нужно надеть рубашку на себя:
если мне тесновата, то ей как раз в самый раз.
Так были куплены, к примеру,
розовая футболка с бледным геометрическим принтом,
напечатанным с изнаночной стороны,
и португальский пиджак из искусственной овчинки,
выкрашенной в синий цвет.
Хоть на поминки, хоть в театр.
Поэтому пошли в театр.
Представление давали швейцарцы —
из испанской жизни
с французским акцентом.
Молодые актёры играли старых актёров,
старые актёры играли тоже старых актёров,
все вместе играли то ли Тристана и Изольду,
то ли Сальвадора и Гала,
были обещаны и представлены акробатические
                                                  и иные этюды,
барабанная дробь, бесшабашная буффонада,
деревянные куклы, задыхающийся скафандр,
сольное и хоровое пение.
«Смотри, – сказал в антракте зритель позади меня, —
они же все в морских пляжных полосатых костюмах,
настоящее ретро,
я прямо так и вижу пустынный Кадакес,
сухую траву, море до горизонта, свежая рыба на ужин,
любовь, воздух,
как много воздуха!»
«Смотри, – сказал зритель впереди меня, —
ведь эти костюмы – точно отсылка к тюремным робам:
их слишком много, есть только сожаления о прошлом,
они никому не нужны, они в клетке,
ничего больше не будет, только одиночество
среди таких же, как ты».
«Правда – подумала я, —
это всего лишь то, что ты называешь правдой».