Нет ничего сильнее любви
– Дети, мне срочно на третий этаж, – Ленка тяжело дышала, – если не пустите, я все равно войду и всех вас передавлю.
Несколько студентов переглянулись и прыснули.
– Тетя, грузоподъемность нашего лифта – всего четыреста восемьдесят килограммов, – притворно-дрожащим голоском пискнул кто-то впереди.
– Ничего, выдержит ваш лифт. А ну, молодежь, расступись, – и Лена, как танк, проложила себе дорогу к металлической двери.
Настюша в белом халате и с рюкзаком, свисающем с плеча, уже маячила напротив лифта.
– Тетя Лена, – затараторила она на ухо, – зачем весь этот маскарад?
– Как зачем? Галя ж тебе сказала, они с Зозулей – враги, – прошептала Лена.
– А из-за чего они поссорились?
Хороший вопрос, на который Галка не дала никаких инструкций. Глядя девушке в глаза, Лена схватила ее за запястье и увлекла в безлюдный уголок.
– Потому что… – фантазировала Ленка, – потому что в юности твой декан ухлестывал за Галей, а она дала ему от ворот поворот. С той поры он ее ненавидит. А Галин Сергеевен Франко полно, – продолжила Лена, успокаивая больше саму себя, чем Настю, – ты в фейсбук загляни. Чем я не Галина Сергеевна? – она повела плечами, выставила вперед грудь пятого размера и растопырила пальчики-сосисочки с вызывающим двухцветным маникюром, который только вчера сделала. – Ну, чего смотришь? Давай, рассказывай конкретно, что да как, чтоб я была в курсе, – Лена сунула руки в карманы плаща и наклонила голову немного вперед.
Настя переступила с ноги на ногу и подняла на Ленку глаза, в которых чувства вины и в помине не было, зато злости и негодования хоть отбавляй.
– Да есть тут у нас одна, у меня с ней с первого курса не заладилось. Не только у меня, – Настя сыпала рублеными фразами, – она с приветом. Крутой себя считает, – девушка скривила рот в презрительной ухмылке.
– Так ты ей за крутость навернула?
– Да не наворачивала я ей! Она меня плечом толкнула, специально, ну, я ее тоже. Я же не знала, что смартфон выпадет из ее корявых рук, а тут препод заходит. Сразу – что да как? Она как заголосит, что я на нее напала, представляете?
– И зовут ее Даша?
– Да, а вы откуда знаете?
– Извини, но мы с Галей подруги. А как все началось? Дарья подошла и толкнула тебя?
Личико Насти побагровело, в глазах сверкнула злоба.
– Она сказала, что с базара стыдно одеваться, – процедила сквозь зубы девушка.
– Стыдно? А вот отсюда, пожалуйста, поподробнее, – прошипела Ленка.
– На прошлой неделе, в пятницу, мы были в ночном клубе, праздновали день рождения девочки из нашей группы. Одна девочка спросила у меня, где я купила джинсы. Я говорю, на Барабашке. А где? Я ей сказала. Даша стояла рядом и ухмылялась. А сегодня ее прорвало, – глаза Насти сузились, и ее хорошенькое личико напомнило мордочку обозлившейся кошки.
– Хм… ну тогда ты ее правильно толкнула, я б ей еще в челюсть навернула.
Настя смерила Лену взглядом, и кончик ее носика шевельнулся, будто она к чему-то принюхивалась и это что-то нехорошо пахло.
– Ты извини, но мне интересно, как эта девка Богдана увела? – поинтересовалась Лена.
– Он сам увелся, – процедила Настя сквозь зубы.
– Что значит «увелся»?
– То и значит.
– А точнее?
– Тетя Лена! – произнесла Настя таким тоном, будто Ленка вообще ни черта не понимает, и закатила глаза. Лена предостерегающе вскинула руку и осмотрелась:
– Я Галя, – прошипела она, – и мне надо знать подробности.
Настя поджала губки:
– Эта шалава давно его преследует.
– Преследует? А он как реагирует на ее преследования?
– Никак. Говорил, что это никакое не преследование, представляете? – Настя округлила глаза.
– Представляешь, – поправила ее Ленка шепотом, – мы на «ты», – и уже громче: – Так и говорит?
– Да. Она в клубе все время приглашала Богдана танцевать, и он велся.
– Ты с ним об этом говорила?
Настя кивнула:
– А как же! Я сразу сказала, что мне это не нравится. Что он этим унижает меня!
Смелая девочка.
– А он?
– Улыбался как дурачок.
– А ты?
– Я пошла танцевать.
– С кем?
– С другим парнем, – Настя гордо вскинула подбородок и посмотрела на Ленку с вызовом.
Совсем ребенок, подумала Лена и кивнула:
– Теперь мне все понятно. Можем идти к твоему декану.
– Она кретинка, – кипятилась Настя.
– Студенты медицинского вуза не должны так говорить. Кретинизм – это болезнь, – поправила ее Лена.
– Значит, она больная.
– Ладно, не будем гадать на кофейной гуще, – Лена поправила воротник плаща, – веди меня к декану.
– Идемте… – Настя запнулась, – идем, – и повела Ленку по коридору, – вот деканат, – она остановилась и немного побледнела. – Дашкин отец там, наверное.
– Ну, с богом… – сказала Лена и потянула на себя высокую деревянную дверь.
В кабинете никого, кроме декана, не было.
– Проходите, – как только Лена вошла в кабинет, Зозуля поднялся на ноги.
– Здравствуйте, Роман Ильич, – Лена улыбнулась.
– Добрый день, присаживайтесь, – он показал рукой на два кресла с деревянными подлокотниками, стоящие лицом к нему.
…Хм… Узнал? Не узнал? Как-то странно посмотрел. Или показалось? А я бы его в жизни не узнала. Поправился, поседел, очки носит…
Приближаясь к креслу, Лена боролась с острым желание развернуть его хоть немного боком к столу Зозули. В строгой параллельности двух кресел, письменного стола и широкой ковровой дорожки, на которой располагалась вся эта мебель, было что-то казарменное и неестественное. И потому противное Ленкиному сердцу. Ей несимметричное и кривое подавай: интегралы, например. А икона Божией Матери в шкафу возле окна? К чему она тут? Хотя бог их знает, теперешних начальников, раньше вешали Ленина, а нынче иконы. Смехота! Лена бросила беглый взгляд на Настю – девушка уже взяла себя в руки, на ее щеках отливал глянцем боевой румянец, а в глазах прыгали такие же боевые чертики и размахивали кулачками. Зозуля сел сразу после того, как Ленкина попа втиснулась в кресло. «Обратно не вылезу», – мелькнуло в голове. Она поставила сумку на колени и заискивающе улыбнулась.
– Роман Ильич, это Галина Сергеевна, моя тетя, – сказала Настя и присела на край кресла.
– Очень приятно, – Зозуля улыбнулся, – но повод, как видите, не очень приятный, – он вертел в руках ручку из дорогих – Лена толк в этом знала: сестра время от времени привозила ей свои подарки, а директору школы неплохо отваливается от благодарных родителей. – Настя вам все рассказала? – он поднял на Лену многозначительный взгляд и тут же перевел его на Настю. Перевел медленно, будто «прощупывал» глазами каждый миллиметр пространства между ними.
– Да, все, – ответила Лена и посмотрела на Настю – личико девушки пылало.
– Как вы понимаете, такие события в стенах университета случаются не часто, и мы обязаны на них реагировать. Я не собирался вызывать родителей, это не детский сад, – он недовольно скривился, – но Максим Петрович Шумило… Он приехал и… в общем, он хотел напрямую с вами все обсудить. Мне удалось уговорить его не идти на совершенно не нужный конфликт, и он уехал. В общем, как вы уже знаете, Настя должна погасить материальный ущерб, нанесенный семье Шумило.
Он подался вперед и положил локти на стол.
– Настя, расскажите, пожалуйста, еще раз, что случилось, – он откинулся на спинку кресла, и его внимательный взгляд остановился на девушке.
– Я вам уже все рассказывала, а вы мне не верите!
– Я говорю не про веру, я хочу, чтобы Галина Сергеевна тебя выслушала. И мне не вредно послушать еще раз. К тому же вы с Дарьей имеете две совершенно противоположные версии…
– Ее версия лживая! – воскликнула Настя, и брови декана подпрыгнули чуть ли не до корней волос, серебристым нимбом окруживших высокий покатый лоб, и снова вернулись на место, удивленно изогнутые.
– Ты в этом уверена? – спросил он.
В кабинете повисла тишина. И долго мы так будем сидеть, думала Лена, ерзая в тесном кресле – на самом деле ни одна клеточка ее тела не переместилась ни на миллиметр. Настя скосила глаза на Лену, а потом, глядя на декана исподлобья, с обидой в голосе произнесла: