Останови моё безумие (СИ)
За рулём, Влад был чрезвычайно серьёзен и молчалив, всем своим грозным видом побуждая меня прикасаться к нему. Едем недостаточно быстро, но вполне себе сносно, если учитывать, что в последнее время брат не рискует менять скорость с цифры тридцать на спидометре. Это происходит только по одной причине, я задержала наш отъезд, причём намеренно, и теперь мы явно опаздываем.
Нервозность, проявляющаяся пульсирующей на виске жилкой, расстраивает меня больше, чем необходимость лживого рассказа о несостоявшемся свидании с Максом и кучи неприятных расспросов, и ещё маленькой загвоздки с возвращением домой в компании брата.
Я не пытаюсь заговорить, просто неотрывно слежу взглядом за преодолением на посуровевшем лице. На моей душе спокойно и тихо.
Влад неожиданно тормозит на обочине, почти в том же самом месте, что и в прошлый раз. И я невольно вздыхаю, он сразу обращает ко мне свой нахмуренный взор.
− У меня завтра важная встреча, тебе придётся сначала подождать меня в машине, а потом мы вместе поедем на фирму. Ты согласна?
− Хорошо, − говорю я, пожимая плечами, не ожидавшая от брата вопроса о планах на завтра немного растерянно смотрю на него, готовясь к следующей тираде. Он удивляет меня: молчит.
− Я могу подъехать позже, если ты пришлёшь за мной Владика, − беззаботно предлагаю, всего лишь на миг, отпуская его глаза.
− Неужели? − ехидно замечает он.
− Да. Так будет удобней, − я уже снова смотрю на него, но его взгляд успел трансформироваться в это потерянное мгновение и теперь жгучий огонь полыхает в радужке, грозя разлиться вулканической лавой за нерушимые границы сладкого шоколада.
− Для кого? − спрашивает, и я чувствую в его тоне назревание между нами конфликта.
− О чём ты? − поворачиваюсь к нему, локтём подпирая спинку сиденья, и удивлённо вскидываю бровь.
− Как ты это делаешь? − вопрос неожиданный и совершенно лишённый смысла, по крайней мере, для меня.
− Что делаю? И мы опаздываем, − напоминаю, если вдруг его беспокойство по этому поводу покинуло свой пост в его сознании.
− Ничего, подождут, − он остаётся в том же положении за рулём, как и до этого: прямо смотрящим на дорогу перед собой, только временами склоняет голову набок и дарит мне свои глаза, как сейчас.
− Хорошо. И что же я делаю?
− Сводишь людей с ума. − Он говорит так серьёзно и холодно, что мурашки бегут по коже, и я на некоторое время замираю, прежде чем заговорить внятно снова.
− Влад. Мы…
− Я не о нас. Он просто забрал тебя из дома. Видел тебя в первый, теперь уж и в последний раз. − При этом он смотрит прямо в мои глаза, в самую серединку с крохотной чёрной крапинкой, становящуюся всё меньше под его тяжёлыми глазами. Он прищуривает взгляд на секунду, прежде чем продолжить.− Завтра я его уволю. Но через чёртовые два часа рядом с тобой, проведённых, по твоим словам, − говорит почти недоверчиво, − в абсолютном молчании, он по уши влюблён, настолько, что игнорирует мои распоряжения.
− Влад…
− И надо же какая ирония, этого сопляка зовут, так же как и меня!
− Влад…
− А Макс? Какого чёрта он запал на тебя? − я вздрагиваю, от того, что он повысил тон, только, что не бьёт по рулю кулаками. − И Олег, наверное, тоже. Они все, да?
Он действительно спрашивает у меня такую нелепость, где-то внутри я боюсь его таким, где-то очень глубоко внутри его ревность приводит меня в восторг, но здесь и сейчас я думаю о том же, о чём и он.
− Отец хочет, чтобы это был один из них? Кто-то другой? Любой…только не я. Им не могу быть я, ведь так?
Я самостоятельно отстёгиваю ремень и пересаживаюсь на его колени, туго обхватывая коленями его бёдра. Влад распускает мои волосы и оттягивает мою голову назад, невольно причиняя капельку боли и заставляя приоткрыть губы. Он сумасшедше целует меня, и я позволяю ему это делать, почти не участвуя в его звериной ласке моего языка: в его болезненном прикусывании моих губ и испитии моего дыхания. Он прижимает меня с каждой секундой всё сильнее, причиняя боль, которая необходима нам обоим в этот момент, ему, чтобы почувствовать свою власть надо мной, мне, чтобы поддаться этой власти и умиротворить его.
− Ты моя! Мира! Ты принадлежишь мне! − отрываясь и всё ещё грубо обсасывая мои распухшие губы, рычит, прикасаясь к моему лбу своим. − Меня убивает мысль, что я не могу бросить это в лицо каждому, кто только посмеет на тебя посмотреть.
− Влаад! Мы… Мы всё преодолеем. Я согласна, слышишь? Я уеду с тобой, куда ты скажешь. Где ты сможешь высказать любому, что я только твоя, а я выдергать волосы той, которая только попробует на тебя взглянуть.
− И никаких Владов тебе, поняла! − тут же добавляет он, имея в виду ни в чём неповинного водителя.
− Поняла. Только не увольняй парня из-за этого, ладно? − он напрягается чуть сильнее обычного при моей просьбе, но потом расслабляется окончательно, зарываясь губами в ямке на шее.
− Ладно. Скажи отцу, что Макс тебе понравился. Но он такой же зануда, как и твой брат, поэтому вы с ним не можете встречаться так часто, как вам хотелось бы. А ещё у тебя Германия и новая выставка и это отнимает много времени.
− Хорошо, − выдыхаю, полностью сосредоточенная на его губах, шепчущих в благословлённую богом впадинку, потому что именно её так нежно ласкают горячие губы моего любимого. − Я не буду с ним встречаться, − заявляю как можно твёрже, вконец размякшая от сладостных поцелуев.
− Я не позволю тебе, − вновь из его груди вырывается рык, в то время как я блаженно улыбаюсь, пытаясь прикрыть глаза подрагивающими от блаженства веками.
Израсходовав весь лимит наглости на сегодняшний подошедший вплотную к ночи день, мы покидаем автомобиль брата раздельно, словно не мы заполняли его салон страстными словами и поцелуями и ароматом наэлектризованного желания. Зеркально отражая взгляды друг друга, мы хмуримся, бессловесно выдерживая дистанцию между. Чтобы признаки ссоры читались на разгорячённых лицах, с глубже запечатанным неосуществлённым до конца безумием овладеть друг другом пятнадцать минут назад прямо на переднем сиденье машины.
Я неприветливо здороваюсь с родителями, непривычно толпящимися в коридоре, встречая двадцатиоднолетнюю дочь, впервые возвращающуюся со своего первого свидания со своим первым «предположительно» парнем. Воздерживаюсь от комментариев и спешно ухожу в свою комнату, захлопывая дверь. Оседаю на пол, приваливаясь к двери ощущая себя не перебесившимся подростком с зашкаливающими в крови гормонами. Запоздалый румянец заливает щёки пунцовым, и я опускаю веки, утомлённая непрерывно колотящимся сердцем и пульсацией желания в венах. Я отдаю себе отчёт, что мы не были близки с Владом больше недели и это отчасти объясняет взаимный голод в потребности слиться воедино, но желать его после двенадцати часов, проведённых в постели не просто рядом, а физически растворяясь друг в друге и быть жадной до его прикосновений, едва сумев остановиться, лихорадочно обрушиваясь друг на друга, и в то же время, отбрасывая руки друг друга, чтобы из последних сил не поддаться и прекратить.
Я прислушиваюсь к разговору за дверью и к шагам Влада по коридору в направлении лестницы на второй этаж. Побег не удаётся ему без последствий, которых удалось избежать мне и я улыбаюсь, почти сочувственно.
− Что случилось? − встревожено задаёт, казалось бы, универсальный на все случаи жизни вопрос, мама
− Ничего. Просто мы немного поссорились.
− Как?! − слышу, как неверяще восклицает отец. − Что случилось? − спрашивает, повторяя тот же глобальный вопрос.
− Свидание с Максом испортил, наверное. − Я физически чувствую, как убедительно Влад пожимает плечами, и, судя по тому, что я всё ещё слышу их голоса, разворачивающийся в этом доме спектакль, разыгрывается и для меня тоже. − Мне срочно понадобились документы по бизнесу, и я вызвал своего зама на фирму, а Мире пришлось до вечера просидеть в комнате отдыха и довольствоваться фаст-фудом, пока я не закончил, и не привёз её домой.