Я решу сам (СИ)

— Ну-ка, ну-ка, и кто это тут у нас так вкусно пахнет?
От неожиданно раздавшегося за спиной голоса я реально подпрыгнул на месте. Стремительно развернулся — и обмер. У меня не очень хорошая память на лица, но людей, от которых получаю по морде, я обычно запоминаю.
— Ты? — И меня запомнили, какая досада. — Омега? Кто бы мог подумать.
Мне резко подурнело — то ли из-за гадостной ухмылки рыжего Данова однокурсника, приближавшегося ко мне мягким охотничьим шагом, то ли из-за его запаха, наконец-то мною учуянного. Запаха альфы в состоянии гона.
«Беги!» — надрывался во мне инстинкт самосохранения, однако его отчаянный вопль легко заглушал другой голос — голос сраного инстинкта размножения. Поэтому я только меленько пятился до тех пор, пока вдруг не поскользнулся на каком-то неудачно попавшемся под ноги мусоре. Нелепо взмахнул руками, ловя равновесие, и в этот момент альфа — Руд, вспомнил я разговор с Даничем — сделал ко мне короткий бросок.
— Отвали! — затрепыхался я, безжалостно вжатый в стену.
— Схуяли? — осклабился альфа, раздвигая коленом мои бёдра. Надо было вырываться, драться, только меня будто загипнотизировали, превратив в покорную секс-игрушку. И что самое гадское — моë тело считало это абсолютно правильным. Оно хотело, чтобы его трахнули, сильно и грубо, оно жаждало сцепки, и плевать, что на улице и посреди бела дня. И уж тем более плевать, кто именно будет это делать — главное, чтобы от него одуряюще пахло возбуждённым альфой.
К моему счастью, Руд к любителям доггинга не относился и вместо немедленной случки потащил меня за руку в глубину прохода. Не имея воли сопротивляться, я бросил отчаянный взгляд через плечо и успел-таки заметить выходящего с работы Дана. Вспыхнувшая надежда на спасение на несколько секунд развеяла гормональный дурман, отчего у меня наконец прорезался голос.
— Дан! — заорал я во всю глотку и тут же оказался вновь прижат к стене.
— Заткнись, — прошипел Руд мне прямо в лицо, и от белого бешенства в его глазах остатки моей свободной воли испарились с тихим шипением. — А не то выебу прямо здесь, понял?
Я машинально облизнул губы и хрипло сказал: — Давай.
На лице Руда отразились сначала короткое замешательство, потом борьба вожделения и разума, а потом он резко крутанул меня на сто восемьдесят градусов. Жарко выдохнул на ухо: — Уговорил, — и умелым движением расстегнул мои джинсы. Я обречённо закрыл глаза: «Только бы Дан меня услышал».
— Ну-ка, прогнись, — Чужая ладонь властно легла мне на крестец. — И ноги раздвинь, что ты как целка?
«Только бы Дан успел».
— Эй, ублюдок, отвали от него, живо!
Вдавливавшееся в меня горячее тяжёлое тело исчезло, и оказалось, что стоять самостоятельно я могу с преогромным трудом. Тем не менее я кое-как подтянул штаны и, держась за стену, развернулся как раз в тот момент, когда Дан чудом ушёл от кулака окончательно озверевшего Руда. И пускай мой друг умел драться — он всё равно был ниже и легче, то есть уязвимее. А значит, — Руд сделал обманный финт, и Дан согнулся пополам от удара в живот — скоро его банально изобьют до полусмерти. И я ничего не смогу сделать, только смотреть на это, как течная сука смотрит на поединок дерущихся за неё самцов. Чтобы потом с довольным повизгиванием лечь под победителя.
Никогда в жизни я не испытывал к себе такой ненависти. И когда следующий удар впечатал Дана в пыльный асфальт, у меня вдруг выбило какой-то важный предохранитель. Кровь вскипела от выброса адреналина, и я с первобытным рыком бросился на противника. Мне было насрать, кто он — альфа или чёрт с рогами, — я собирался перегрызть ему горло, потому что никто, ни одна тварь не имела права бить моего лучшего друга. Моего Дана.
От такого поворота событий Руд явно растерялся — он отступал под моими беспорядочными ударами, парируя, но не отвечая на них. Теперь я был для него не объектом траха, а реальной угрозой здоровью, и наконец он с отчаянным: — Да пошёл ты на хуй, псих ебанутый! — просто-напросто дал дёру. Я рванул было следом, как вдруг передо мной как из-под земли вырос Дан. Побитый, но вполне себе бодрый.
— Мак, успокойся, всё нормально, мы победили, — он схватил меня за плечи, удерживая на месте. — Пусть уходит.
Смысл его слов доходил до меня лишь частично — в ушах шумела кровь, и «мы победили» я разобрал скорее по движению губ, чем услышал. И, ликуя, отреагировал на это совершенно спонтанным образом — впился в рот Дана жадным, жаждущим поцелуем. На который почти сразу получил ответ — беты, они ведь не железные, в конце концов, и это здорово.
Когда мы, тяжело дыша, всё-таки сумели оторваться друг от друга, Дан, глядя мне глаза в глаза, сказал: — Ты же понимаешь, что в этой войне можно выиграть бой, но не победить?
— Понимаю, — подтвердил я и улыбнулся ему счастливой и немного сумасшедшей улыбкой. — Однако я всё-таки попробую это сделать. Ради нас.