Капкан для охотника (СИ)

- Сядьте и послушайте! Нам некогда вытаскивать сведения из господина Нормана. Мы могли бы применить к нему спецсредства. Да только не люблю я этого. Под пытками чего только не скажешь, правда? Лишь бы прекратить боль. А нам нужна правда. Собственно, самый главный вопрос, на который должен ответить бывший подполковник Хиддлстон — как скоро планируется наступление на Столицу? И какими силами наступление будет осуществляться. Вы понимаете, Хемсворт, как важно сейчас удержать город?
Крис осторожно кивнул.
- Ну так как? – спросил прокурор. – Вы согласны помочь следствию? Собственно, мы могли бы приказать, да только я предпочитаю договариваться.
- Сделаем ему подарок! – подал голос Майки.
- Отчего ж не сделать? – согласился Смит. – Что Вы скажете, Хемсворт, если мы в конце вашей с мистером Норманом беседы минут на пять вырубим видеокамеры? Сможете удовлетворить Ваше желание и с чистой совестью пересчитать ребра бывшему любовнику.
- Ага. Чтобы мне потом предъявили превышение полномочий или типа того. Нашел дурака!
- Никаких предъяв, Хемсворт! Даю слово! – пообещал прокурор. – Я же вижу, как у тебя желваки ходят, и как руки за спиной прячешь. Чешутся кулаки? То-то же!
И Смит протянул Крису тонкую папку с вопросами. Крис папку взял.
- Только по лицу не бей, – поморщился Смит, – а то Нормана через пару дней на суд везти, к самому Императору. Очень Его Величество будет недоволен, если мы такую симпатичную мордашку подпортим.
В допросную Тома привели глубокой ночью. Или это было раннее утро? Хиддлстон потерял нить времени. Здесь, в подвалах военной прокуратуры Империи, время текло крайне медленно. И не было каких-то ориентиров, чтобы следить за его ходом. Часы заключенным не полагались, как и солнечный свет, впрочем. Кормили раз в день, но сказать, в какое время, Том не мог. Большую часть времени занимали допросы, остальное время он проводил в каком-то липком полузабытьи — сказывался резкий откат после стимуляторов. И не сон — спать ему не позволяли, но и не явь. Сон в заключении стал непозволительной роскошью. Хиддлстон отдавал должное своим тюремщикам — лиши заключенного сна, и не нужно тратить силы на пытки.
Том, насколько смог, подтянулся к столу — пододвинуть прикрученный к полу стул было невозможно — и уронил голову на сцепленные наручниками руки. Наверняка видеокамера фиксирует каждое его движение, да только он устал почти трое суток подряд изображать героя. В который раз обругал себя за то, что не послушал врачей и заботливую Гвен и решил самолично участвовать в наступлении. Мог бы не лезть в пекло, восстановиться окончательно после падения с вертолета. А тут еще и лобовое столкновение с Хемсвортом. Как будто под товарняк попал.
Ну где там эти прокуроские и их тупые вопросы? Долго его мариновать будут?
Как будто кто-то услышал Тома — дверь допросной распахнулась, по глазам мазанул нестерпимо-яркий свет, заставляя привыкшего к полумраку Тома зажмуриться. В дверном проеме появилась знакомая фигура.
- Крис! – это имя слетело с губ, как проклятье. Или как благословение.
Хемсворт тяжело опустился на стул напротив, положил перед собой папку, открыл, достал лист бумаги, пробежался глазами по строчкам, усмехнулся и перевернул листок чистой стороной вверх.
Он не спешил заговаривать с Томом. Просто смотрел. Как будто впервые видел. Изучал. Тому стало неуютно под этим взглядом. Лучше бы кулаки в ход пустил, честное слово. Никогда не знаешь, что лучше — бешеный Хемсворт или вот такой вот, безразлично-спокойный.
- Браво! – неуклюже, насколько позволяли скованные запястья, похлопал в ладоши Том. – Смит не мог придумать лучше, как подослать ко мне тебя. Какой там план? Я должен при виде тебя растечься лужицей и честно ответить на все их вопросы?
- Засунь свою честность себе в жопу, Хиддлс! – Крис откинулся на спинку стула. – Если ты, конечно, знаешь значение слова “честность”, лживый ты ублюдок!
Том внимательнее посмотрел на собеседника. После этой фразы вся напускная безразличность как будто стерлась с лица Охотника. И Том увидел перед собой бесконечно терзаемого сомнениями человека. Он видел покрасневшие от недосыпа глаза и искусанные губы, видел плохо подживающие сбитые костяшки пальцев. Том понимал — Крису тоже было хреново. Может, еще хуже, чем ему самому. В отличие от Хемсворта, Тома не мучили сомнения. Захотелось обнять — крепко-крепко, укутать его нежностью. Да только не поверит. Не после всего.
 
Том тряхнул головой, прогоняя этот ненужный порыв. Смит хорошо знал свое дело – самого нежного палача подослал к Тому. Да только не время для нежностей.
- Зачем ты пришел, Хемсворт? – нарушил молчание Хиддлстон.
- Мне тут дали вопросы — Крис кивком головы указал на лист бумаги. – Да только херня все это. Может, меня сейчас вышвырнут из этой комнаты, потому что я не собираюсь тебе их задавать.
- И не надо, – пожал плечами Том, – в моих ответах нет никакого смысла. Я же им говорил. Столицу мы возьмем, так или иначе. Имена своих агентов в рядах имперцев я не назову. Да и если бы даже назвал, наверняка их уже выдернули, и они сейчас в безопасном месте. Это только Императору Джеффри Второму плевать на своих солдат — нас с тобой из плена никто не собирался вытаскивать. Что там у тебя еще в списке? Количество вооружения, численность армии и прочее… Сопротивление сейчас значительно превосходит имперцев и в том, и в другом. Это очевидно. Генерал Джексон предложил Джеффри условия мирного договора. Это был бы лучший вариант в сложившейся ситуации. Он позволил бы сохранить жизни тем немногим людям, которые еще верны Императору.
- Можно подумать, тебя заботят чьи-то там жизни, – нахмурился Хемсворт.
- Я солдат, а не палач, Крис.
- И сколько наших солдат погибли потому, что ты сдал Сопротивленческим ублюдкам наши планы?
- Много, – кивнул головой Том. – На войне как на войне.
- Я мог бы пополнить их ряды пару дней назад.
- Мне докладывали, что ты ушел из армии. Работаешь с ветеранами. Я не ожидал увидеть тебя на поле боя.
- Какой сюрприз, Томми! Или ты не Том? Как тебя зовут-то? – усмехнулся Хемсворт.
- Том. Томас Уильям Хиддлстон. Я взял имя Нормана, своего настоящего отца, в качестве псевдонима, когда начинал работать на Сопротивление.
- Как тебя не просекли-то с самого начала? Ты же в разведке служил, твою подноготную должны были отследить до момента зачатия.
- Значит, так хорошо старались, – улыбнулся Том, – как ты меня вычислишь? Мне было пять лет, когда мать развелась с отцом. Она боялась, что из-за его работы на Сопротивление нам с ней может грозить опасность. Сменила место жительства, «потеряла документы», а когда восстанавливала, сунула пару сотен клерку, он и не записал в ее новый паспорт, что она когда-то была замужем. Потом встретила отчима, Уильяма Хиддлстона, тот официально усыновил меня.
- Где твоя мать сейчас?
- В безопасном месте, – коротко ответил Том.
- А Норман? Ну, твой отец.
- Мы встретились, когда меня первый раз послали за линию фронта. Сразу после окончания Академии.
- Он убедил тебя переметнуться?
- Нет. Он ни в чем меня не убеждал. Он показал мне, какой может быть жизнь в государстве, где к человеку относятся с уважением. Хотя, ему даже не пришлось особо стараться. Все и так было очевидно. Ты же там был.
- Был, – согласился Хемсворт, – только вот мне и в голову не пришла мысль предать своих.
- Ты предпочел быть преданным своими, – грустно улыбнулся Томас.
- Заткнись! – рыкнул Охотник. – Заткни свою лживую пасть, Гюрза!
- Ты уж определись, – усмехнулся Том, – заткнуться мне или говорить.
 
- Продолжай! – процедил Крис.
- Я начал работать на Сопротивление после смерти отца. Когда его похитили имперцы, пытали, а потом казнили. Один из солдат Сопротивления, что должны были охранять Нормана, оказывается, стучал имперцам. После смерти отца я вычислил мерзавца, поймал и отдал под суд как предателя. Тогда я понял, на чьей я стороне.