Ошибка (СИ)

— Ксюх, ну ты как? — этот парень, брюнет, явно был обеспокоен и даже не стеснялся это скрывать. При живой-то невесте...
Юра потянулся к наушникам. Вслушиваться в их беседу почему-то не хотелось абсолютно, стоило уйти, но чай заботливым другом уже был приготовлен.
— Лёш… Отстань уже, а! Ты, кажется, шел куда-то? Вот и иди, — показывая ему, что разговор окончен, управляющая отвернулась и, помолчав немного, тихо обратилась к врачу:
— Юрий Сергеевич… Спасибо Вам.
Он повернул голову:
— За что?
— Ну... Что заступились… Мне было приятно.
— Не стоит. Любой, — «Например, Зуенок Ваш», — На моем месте сделал бы то же самое.
— И всё равно – спасибо!
Нахмурившись, нажал play. Ну, не за что… О чем тут разговаривать? Она смотрела на него, вглядываясь, еще несколько секунд, затем развернулась – и только её и видели.
Санёк заботливо подставил под локоть маленькую тарелку с пакетиком льда. Спасибо. Отличный способ успокоить саднящую кожу подбородка. Спустя минут десять расправился, наконец, со своим чаем, который в горло не лез, снял наушники, посмотрел на бармена. Тот, склонив голову, наблюдал за врачом.
— Они вместе работали в «Элеоне». Оба на должности портье.
— Санёк… Избавь от подробностей. Мне это не интересно.
— Ну тогда тебе будет не интересно узнать, что они давно разошлись каждый своей дорогой… Он с Маргаритой теперь вот.
«А, ну то есть, значит, были вместе»
Юра мотнул головой:
— Абсолютно.
— Ну, когда станет интересно, приходи. Я тебе еще что-нибудь расскажу. Классно ты его скрутил! Я прифигел!
Юра косо посмотрел на бармена. Ничего особенного, база же.
— Голос у тебя такой был, что даже я испугался! А у Ксении Борисовны глаза были, как два блюдца. Он когда тебя задел, мне показалось, что она схватит вот эту бутылку — Санёк кивнул в сторону бутыли с виски, стоящей на нижнем ярусе барной стойки, — Подлетит и огреет это быдло по затылку. Или прямо в лобешник ему запустит с места. Эта может.
«Не сомневаюсь»
— Я пошел, Сань. До завтра.
«Цугцванг»
Что это? Что это, мать его, такое? Что происходит? Какого черта с ним происходит? Всё же так шикарно начиналось. Он ощущал себя королем положения, он на сто процентов владел собой и процентов на восемьдесят-девяносто – ситуацией. Получал от этого удовольствие. Он неизменно чувствовал себя над управляющей, выше неё, опытнее, посмеивался над ней про себя и в открытую, принижая её в её и своих глазах, а себя, соответственно, возвышая. Провоцировал её, любуясь собой. А по итогу что вышло? Вышло, что увлекшись игрой в эту войну, он, сам того не замечая, шаг за шагом усугублял свое положение. Вышло, что своими же руками рыл себе яму. И соломки в ней забыл подстелить: как-то даже в голову не приходило думать о соломке.
Сколько времени-то прошло? Около месяца? Кто тут у нас теперь царь горы? Кто стоит на ее вершине и улыбается оттуда с победным видом? Корона упала и со звоном покатилась. На мгновение возникло ощущение, словно груз свалился, будто стало легче. Да, стало легче и одновременно с этим – очень страшно: он словно потерял броню, будто прозрел. Это чувство уязвимости ему совершенно не нравилось, увиденное было совсем не по нутру. Абсолютно!
«Кто сидит в твоей голове? Ты куда смотрел? Ты как её туда пустил? Запер все двери, законопатил окна, а про дымоход забыл?»
Юра до сих пор отлично помнит те эмоции, охвативший его ужас. Сидел на своей лавке, традиционно слева, запрокинув голову, хмурясь, словно от головной боли. Наушники разрывала музыка. Барабанные перепонки свои ему тогда было совсем не жаль. Через полуприкрытые ресницы было видно, что в кабинете ее света нет. Ну и прекрасно. Все нормальные люди спят давно. Впрочем, может она приятно проводит время. Желающих-то предостаточно.
«27:100500. Что, готов признать поражение?»
Нет! Не готов. Он отказывался быть одним из этих желающих. Отказывался. Кто тут последний в очереди, за кем занимать? Губы тронула кривая ухмылка. Нет уж, спасибо!
 
«Катитесь Вы лесом, Ксения Борисовна! Я на Ваши уловки больше не поведусь! На ком-нибудь другом их оттачивайте!»
И Санёк тоже хорош! Сводник хренов! Какого черта он его туда вытащил? Чтобы что? Сам мог прекрасно справиться с этой пьянью! Нет, надо было непременно, через шантаж и угрозы, добиться того, чтобы друг притащился управляющую защищать!
В своем гневе врач не видел, что не было никаких уловок, угроз и шантажа, не было против него никакого злого умысла. Поймет он это лишь потом.
Из головы упорно не шли слова бармена, их не могла заглушить никакая музыка.
… давно разошлись…
… я тебе еще что-нибудь расскажу…
… она схватит вот эту бутылку…
… у меня для тебя плохие новости, друг..
… цугцванг, Юрец…
… хотя бы сделай это красиво…
Они перемежались со словами управляющей:
… компетентность Юрия Сергеевича здесь никто и никогда не ставил под сомнение…
… это моя работа…
… спасибо, что заступились… мне было приятно…
… и всё равно спасибо…
… вот и иди…
Добавить к портрету: сообразительная, рисковая, искренняя, справедливая. Портрет порвать, спустить в шредер, сжечь, уничтожить.
«— Зачем?
— Не хочу подпускать.
— Ты уже подпустил…
— Как подпустил, так и выставлю за дверь…
— Ну и дурак…
— Точно.»
Шея затекла так сидеть. Юра переместил вес тела вперед, запустил пальцы в волосы, стянул наушники, нажимая на правом кнопку выключения. Холодно и спать пора. Утро вечера мудренее. Что его, собственно, настолько выбило из колеи? Да всё. Тягостные ощущения. Он чувствовал себя абсолютно разбитым, полностью пустым. Внутри что-то тянуло за жилы. Настанет новый день, и вся эта ситуация не будет казаться ему настолько катастрофичной. Он заново выстроит линию обороны, без щелей, он будет броня. Открыл глаза.
Управляющая стояла в полутора метрах и вид имела абсолютно растерянный. В руке – два картонных стакана с чем-то горячим. От одного поднимался пар, второй, похоже, был уже полупустым.
— Юрий Сергеевич… Я Вас увидела… из окна. Вы давно сидите. Чай будете? С лимоном… Саша сделал.
Кажется, без малого миллион мыслей пронеслись в голове за одну секунду. Всё, за эти несколько часов передуманное, решённое-перерешённое, утвержденное и зацементированное, с угрожающим треском разваливалось прямо в тот самый момент. Да стой!
«Что сказать? «Ксения, Вы знаете, что передача «Спокойной ночи, малыши» давно кончилась?»»
— Ксения… Борисовна, Вы на круглосуточном дежурстве сегодня? Все приличные девочки в это время давно спят.
— Ну, значит я не совсем приличная, — она внезапно ухмыльнулась, отведя глаза. — Чай держите, а то горячо, — подошла, протянула ему стакан со всей этой своей детской непосредственностью в жесте. Врач взял, что еще делать-то оставалось?
Остановила взгляд на ссадине. Особенно неловкий момент. На что тут смотреть?
— Вы так и будете стоять? В ногах правды нет.
Девушка окинула взглядом лавочку и аккуратно примостилась с краешка на правой ее стороне.
— Я Вам и правда очень благодарна. Никто ничего не предпринял. Все просто смотрели… На этот цирк.
— Ксения, перестаньте, мне уже неудобно. Я ничего не сделал. Спасибо за чай – он как нельзя кстати.
За тот день они побили по «спасибо» рекорд. Побили рекорд по минутам, проведенным в тишине. С ней – всегда почему-то уютной. Корона валялась, поблескивая, где-то под ближайшим кустом. Пусть там и остается. Он согласен попробовать пожить без неё.
«Уютная»
Маленькая, незаметная глазу, но очень весомая деталь к портрету, которую он всё искал, но которую никак не удавалось нащупать до этого момента. Она придала картинке объема, став на ней тенями, сделала портрет живым. Художник был обескуражен, он хотел и не хотел этого признавать, но отрицать бесполезно: сходство с оригиналом поразительное.
 
«Хорошо, я сдаюсь…»