Иван Грозный. Сожженная Москва

– Вдвоем, князь, веселее.

– Чего веселее? Спать? – рассмеялся Голицын.

– И спать тако же, – серьезно ответил Бордак и рассмеялся вслед за князем.

Просьбу Михайло сполнили, в опочивальне прислуга поставила еще лавку, накрыла матрасом широким, периной, застелила простыни, положила подушки, поверх легкие одеяла.

Пришел Парфенов, доложился:

– Все в порядке, Михайло, наши в большинстве уже спят, помылись, помолились, поели и на боковую. Удобно устроились.

– Ну и добре! Пойдем в нашу опочивальню.

Попрощавшись с Голицыным до утра, воеводы прошли в опочивальню.

Поговорили малость о разном. Разделись, легли.

Хмель и усталость сделали свое дело, вельможи уснули быстро и спали крепко, без сновидений.

Встали, как только забрезжила утренняя заря.

Приведя себя в порядок, Бордак отправил Парфенова будить ратников. То не пришлось делать, хорошо отдохнувшие опричники уже были не только на ногах, но и вывели из конюшни коней, возчики занимались повозками. После утренней молитвы и трапезы, приготовленной стряпухами ране обычного, сразу же после восхода солнца дружина выстроилась в походный порядок на дворе дома воеводы. Проводить дружину вышел князь Голицын.

– Ну что ж, Михайло Алексеевич и Василий Игнатьевич, – после взаимных приветствий обратился тульский воевода к Бордаку и Парфенову, – как говорится, доброй дороги! Коли есть надобность, дам проводника.

– Не надо, Иван Юрьевич, – отказался Бордак, – по карте доберемся до села Куватово, дале в Мценск.

– Я наказал передать станичным головам, что на юг пойдет московская дружина, так что заметите отряды – не волнуйтесь, это наши.

– Где наши, там могут оказаться и недруги, – проговорил Парфенов.

– Нет, – покачал головой Голицын, – в наших землях, даже если и есть малые отряды татар, то их десятники не решатся напасть на вашу дружину. Для них это смерть.

– Это так. Ну, всего доброго, князь!

Бордак подал команду, и помощник Голицына повел головной дозор, а за ним и всю дружину к шестигранной Крапивенской башне, через ворота которой лежала дорога на юг. Сопроводил ее до ворот башни и отстал. Дальше пошли одни.

Бордак перед выходом выступил перед войском и наказал в первый день перехода до Мценска пройти семьдесят верст. То было вполне возможно отдохнувшей дружине.

Переход прошел благополучно, и к вечерней заре они подъехали к большому постоялому двору за селом Куватово.

Завидев три десятка ратников с обозом, хозяин двора Агафон Чернов засуетился. Наказал работнику Дмитрию раскрыть ворота, сыну Василию и служке Сашку быть на подхвате, жену Марию с Глафирой, стряпухой из села, отправил в поварню разводить быстро огонь в печах, сам встал посреди двора.

Головной дозор остался у ворот, а во двор первыми въехали Бордак и Парфенов.

– Приветствую вас, славные ратники, решили встать на постой? – поклонился в пояс хозяин.

– А разместимся все? – вопросительно посмотрел на него княжич.

– Конечно, для вас отдельную комнату приготовим, ратникам сена положим, полог, подушки, все сделаем, милости просим!

– Сколь за постой хочешь? – спросил Бордак.

– Так это, коли рубль дашь, доволен вельми буду.

– А не жирно?

– В самый раз, почитай, сколько тока одной провизии уйдет на кормежку целого войска. Коли каждому по курице, то уже три гривны – тридцать копеек, лепешки, а хлеб ныне в цене хорошей, рыба, пироги, да сено коням, охрана.

– Охраны не треба, сами поставим пост.

– И все одно рубль и получается.

Бордак приготовил полтинник, но, видя умоляющий взор хозяина двора, который в день зарабатывал не боле десяти копеек, а то и алтын, согласился:

– Ладно, будет тебе рубль.

– Вот это добре, вот за это спасибочки! Да вы заводите рать свою, на дворе поместятся. У меня конюшня большая, для телег место у сарая, баня имеется, по очереди помыться можно, отхожее место у городьбы за домом.

Бордак кивнул Парфенову, тот Пестову, и старший дозора передал команду заезжать.

Дружина, передав коней сыну хозяина, работнику и служке, зашла в дом. Большая зала, с местом хозяина, рядом вход в поварню, справа коридорчик в гостевые комнаты знатных проезжих. Посреди залы длинный стол с лавками, на окнах занавеси, подсвечники со свечами, лавка в углу у входной двери с бадьей колодезной воды для умывания, полотенца на крючке. Две семьи, что находились в доме, уже потрапезничав, сидели напротив на скамье, в каждой по мужику, бабе, отроку и младенцу, как на подбор. Мужики с опаской глядели на ратников.


– Отдыхайте, не беспокойтесь, не обидим, – поймав их взгляды, сказал Парфенов.

Опричники умылись, расселись по лавкам. В ближнем к стойке месте – Бордак и Парфенов.

К ним подошел хозяин, спросил, чего подать на трапезу.

Заказали куриц, пирогов, ухи, квасу. От медовухи и водки отказались.

Пришлось ждать, покуда бабы все приготовят. Но спешить некуда.

Бордак подозвал десятника Грудина:

– Яков, обеспокойся охраной, выставь двух человек во дворе так, чтобы и за домом с конюшней глядеть, и за селом, и за другими подъездами ко двору.

– Слушаюсь, воевода, выставлю!

– Меняй их по своему усмотрению, но чтобы отдохнул весь десяток, коли надо, у Луки Огнева возьми людей. Ему передай, это мой наказ.

– Не треба, боярин, сами управимся.

– Ну и ладно.

Бабы подали кушанья. Пред трапезой ратники помолились на иконы в красном углу, принялись за еду.

После сдвинули столы, лавки, работник настелил сена, поверх постелил полога, принес подушки, одеяла. Разместились. Бордак с Парфеновым устроились в гостевых комнатах. Хотели опять вместе, но комнаты были крохотными, не позволяли это. Через малое время все спали, кроме двух сторожей, что находились во дворе.

Проснулись вновь, как только забрезжил свет. И вскоре Бордак, расплатившись с хозяином двора, повел дружину к Мценску, далее к Орлу. Этот переход занял менее дня, потому как пройти следовало всего сорок пять верст.

Самым длинным оказался переход от Курска до Чугуева. И его прошли без происшествий. Видели вдали вооруженных людей, но числом малым, спешившим бежать от дружины, а тако же разъезды татар. Те то же бежали, дабы избежать встречи с опричниками. Более ничего и никого в лесах не находили, и слава богу. В Орле и Курске хорошо отдохнули, к середине апреля, ближе к полудню, зашли в земли Чугуева. Здесь было все знакомо. Парфенов предложил ехать через село Марево.

– Желаешь вспомнить, как громил тут татар десятника мурзы Икрама, Карбулата? – улыбнулся Бордак.

– И то тоже, а вообще, поглядеть, что сейчас сталось с селом.

– Ну что ж, едем через Марево, только уговор, долгую остановку там не делаем.

– Добре!

Парфенов передал наказ головному дозору следовать к Чугуеву через Марево.

Для того предстояло проехать лесом. И как только вышли из него, увидели десяток всадников.

Старший дозора доложился Бордаку, что дорогу перекрыл разъезд русский из десяти всадников.

– И что это за отчаянные воины, что желают сшибки с опричной дружиной? А ну, Василь, поедем, глянем, – проговорил Михайло.

Воевода и помощник подъехали к дозору.

– Ох ты! – воскликнул Парфенов. – Да старшой этого разъезда известный мне малый. Вместе с крымчаками бились.

– Ну, езжай, встречайся со знакомцем, – кивнул Бордак.

Парфенов проехал вперед. От разъезда тоже отделился всадник. То был конник сельского ополчения Микола Челец. Он узнал княжича и пошел навстречу.

– Ну, приветствую тебя, Микола!

– И тебе долгих лет, княжич, али уже князь?

– Покуда нет, и, дай бог отцу здоровья, я никуда не тороплюсь, а ему пожить бы поболе. Ты от села разъезд возглавляешь?

– Ныне мы объединены с дружиной Чугуева.

– Правильно сделано. Крымчаки не беспокоят?

– Не-е, после того как мы у села надавали по мордам полусотне Карбулата, не показываются. Хотя, извиняй, княжич, помнится, главную роль в той победе сыграла твоя дружина.

– Вместе дрались, и победа общая.

– А ты пошто опять в наши края? Или след ждать чего худого от крымчаков?

– От них всегда след ожидать худого, но ныне дружина не останется в Чугуеве, проездом мы.

– И далече, коли не тайна, направляетесь?

– Далече, Микола.