Кольцо тьмы

— Нет, Отон! — Невесть откуда взявшийся металл зазвучал в голосе хоббита. — Мы не выполнили один приказ Вождя — неужели нарушим и другой, важнейший из важных? Он ведь отдал его, расставаясь с тобой, он ведь сказал, что нужно делать, когда найдешь такое место!

Отон вновь усмехнулся жуткой, мертвенной усмешкой.

— Когда я возьму то, что там есть — не знаю пока, что это — мне будет некого бояться, запомни это, половинчик! Я не забуду тебя, если ты сейчас поможешь мне! Я спущусь вниз.

— Нет! — с отчаянием крикнул Фолко. — Не бери этого! Ни ты, ни я не знаем, что там, хотя... Вспомни, ты ведь не хотел надевать Талисман! А ведь эта штука посильнее его! Он и так впечатался в тебя — потому-то ты и ощутил близость этого места! Это гибель, я чувствую — там мрак и холод могилы! Талисман — тоже гибель, только медленная... И это тоже! Не ходи туда!

— А почему же не гибнет Вождь? — с прежней зловещей усмешкой сказал Отон. — Он рылся в таких ямах раз пять, я слышал! И теперь я узнаю, что он там делал!

— Отон, это смерть! Остановись, Капитан! Я не пущу тебя!

— Интересно, как ты сможешь помешать мне, козявка! — загремел Отон, и ярость исказила его лицо чудовищной гримасой. — Я приказываю — повинуйся! Иначе я раздавлю тебя, как муху! Ну же! Полезай вниз!

Фолко легко соскочил с седла. В груди что-то тонко звенело, но он чувствовал, что стоит, быть может, на пороге самой мрачной тайны Олмера, и отступать было уже некуда. И он не мог, не хотел пропустить Отона вниз! Он был искренен, он не хотел гибели воина, хотя тот и был врагом его самого и его дела.

— Ты пройдешь только через мой труп, Отон! — крикнул он, выхватывая из ножен меч.

Отон громко расхохотался.

— Ты выбрал! — прорычал он.

Его сверкающий двуручный меч с шипением рассек воздух над головой хоббита, ловко уклонившегося от удара. Сталь лязгнула раз, другой, третий; отброшенный Фолко с трудом устоял на самом краю ямы.

— Отон! А теперь посмотри сюда! — В руке хоббита было зажато два метательных ножа. — Ты знаешь, что я могу делать ими. Еще шаг — и эта штука будет у тебя в горле, и твой хваленый меч тебе не поможет. Прекрати безумствовать, вернемся в лагерь, сделаем, как велит Вождь!

Вместо ответа Отон издал неистовый вопль — и прыгнул. Нож Фолко встретил его в воздухе. В тот миг хоббитом двигало отчая-лие — огромное, давящее: он не хотел, чтобы Отон брал то неведомое, что скрывала в себе зловещая яма, не хотел, потому что, как ни странно, успел привязаться к Отону — пусть тот и был врагом.

Фолко не промахнулся. Нож рассек щеку Отона; брызнула кровь, а сам предводитель с болезненным стоном повалился на бок, прижимая ладонь к ране. Алые струйки бежали между пальцами; хоббит замер в оцепенении — он действовал по наитию, что-то подсказывало ему, что безумие может быть смыто кровью, что это поможет разорвать тенета, что опутали разум Отона.

И он оказался прав. Когда предводитель отряда медленно и с трудом приподнялся, его взгляд вновь был чист; он посмотрел на покрытую кровью руку и улыбнулся, а потом с каким-то облегчением обычным своим голосом приказал хоббиту:

— Ну не стой столбом! Тряпка у тебя какая-нибудь есть?

Хоббит кинулся перевязывать Капитана; тот кряхтел, сопел, а когда Фолко окончил, неожиданно положил руку ему на плечо.

— Что-то накатило на меня, — признался он. — Накатило и потянуло... вниз, во тьму. Что я тут наговорил? С трудом вспоминаю... Ты спасаешь меня в третий раз — правда, если бы ты ненароком попал мне в горло, как обещал?

— Не попал бы, — внутренне возликовав, твердо ответил Фолко. — Я хотел... чтобы ты очнулся, а сделать это иначе никак не мог... А в горло ни-ни! Я целился в щеку. Смотри! Сейчас я попаду вон в тот сучок. — Нож блеснул в воздухе, вонзившись в тонкую ветку березы шагах в пятнадцати от них. — А теперь — туда же, но на два пальца ближе к стволу... — Клинок впился точно в указанное место. — Вот так-то! — закончил хоббит не без гордости.

— Да, я вижу, ты мастер... — помолчав, с уважением произнес Отон. — Наверное, я и впрямь сходил с ума... Как мне хотелось взять то, что там есть! Но ты был прав, Вождь действительно приказал мне, что если мы найдем нечто подобное, немедленно выставить вокруг охрану — и ни в коем случае не спускаться вниз! Да, ты прав — оставим это Вождю... Хотя, скажу я тебе, половинчик: не нравится мне, что Вождь роется в этих ямах. Нелюдь копала их, чует мое сердце! Человеку, Смертному, нечего делать там. Помнишь, я говорил тебе, что Вождь меняется? Раньше я не понимал этого — а теперь, поносив этот Талисман, понял... Я выполню его приказ — но попробую уговорить его не ходить сюда — как ты уговорил меня. Если нужно будет, я постараюсь повторить твой удачный опыт. — Он поднес руку к повязке и едва заметно усмехнулся.

— Но... может, просто не говорить Вождю о том, что мы нашли? — робко предложил хоббит.

— Не говорить! — желчно усмехнулся Отон. — Если не сообщу я, сообщат другие...

— А как они узнают? — удивился Фолко. — Мы здесь вдвоем...

— Разнюхают! — с раздражением бросил Отон. — Я наперечет знаю всех людей Вождя в моем отряде, которые получили такие же приказы. Будь уверен, не сегодня-завтра они отыщут эту яму... Нет, пусть все идет, как должно идти! Может, у меня просто в голове помутилось... Да и кто знает, что нужно Вождю в этих местах?

— А он не раз находил такие? — спросил хоббит, частично зная ответ, но желая лишний раз проверить свои старые догадки.

— Я знаю, что он нашел шесть таких мест, — доверительно ответил Отон. — Говорят, что это следы Небесного Огня... Многие искали их для него, даже какой-то книжник из Аннуминаса по имени Архар. И я знаю — но ты молчи об этом! — что Вождь все время рассылает в разные стороны людей на поиски таких ям. На моей памяти он дважды щедро награждал находивших. Так что давай возвращаться в лагерь, пошлем Вождю улага... Быть может, этим я спасу от его гнева и себя и отряд.

Спустя час они уже были подле шатров. На тревожные расспросы Отон ответил, что неудачно напоролся на ветку; он тотчас приказал двум десяткам заступить в охранение, а Гарлогу готовить посланца к Вождю.

— Мы остаемся здесь, — объявил отряду Отон, — пока не получим новых распоряжений Вождя.

Новые распоряжения поступили очень быстро. Принесший запечатанную железную трубочку с письмом улаг был измучен до полусмерти — Гарлог только тряс головой, держа на руках бессильно раскинувшую крылья ящерицу.

— Что ж это Вождь ему сказал, что он примчал вдвое быстрее обычного! — ворчал старик. — Ему пришлось забраться высоко-вато. Как еще выжил...

Отон молча прочел письмо; лицо его оставалось бесстрастно и спокойно, однако хоббит видел, что у Капитана свалилось с плеч тяжелое бремя.

— Вождь выражает нам свое удовлетворение! — громко произнес Отон, обводя взглядом весь сбежавшийся к нему отряд. — Мы должны охранять это место — вплоть до его прихода! Он прибудет сюда со всей возможной быстротой — примерно через две недели.

— Ну вот все и кончается, — заметил, точа топор, Торин вечером того же дня.

Малыш, посмотрев некоторое время на его занятие, тоже взялся за свой меч. Хоббиту не сиделось — он не находил себе места, быстрым шагом кружа вокруг огня.

—Да, все подходило к концу. — Олмер сам шел им навстречу; хоббит боялся поверить, что приходит конец их долгим скитаниям —один удачный выстрел... О том, что будет дальше, он старался не думать.

— Да, он сам идет к нам, — мрачно заметил Малыш. — Торин, если ты твердо решил покончить жизнь самоубийством, умоляю тебя, ради всемогущего Дьюрина, скажи об этом сразу! Глупо, пойми же, бросаться на прекрасно вооруженного и невероятно сильного человека посреди его стражи и погибать, как бык на бойне! Я ведь знаю, с тебя станется — вообразишь себя Сожженным Гномом[2] и полезешь махать топором направо и налево!


— Не бойся, не начну, — проворчал Торин. — Но, друзья, пришло время решать. Так ли уж нам необходимо встречаться с Вождем лицом к лицу?

— Да, в самом деле, — оживился Малыш. — Мы знаем, что Берель в чем-то нас заподозрил, донес о случившемся Олмеру, получил от него приказ не спускать с нас глаз и при первой возможности отправить к нему... Разве не ясно, что Вождь настороже? Он явно что-то учуял! Учуял и теперь хочет по-быстрому расправиться с этими непонятными типами, что крутятся у него под ногами. И тут такой случай! Мы сами пришли — осталось только сказать: «Вот они мы, ваша милость, отдаем себя вам на суд и расправу!» Приказ-то Берелю он посылал или нет?!

— Посылал, посылал, — по-прежнему ворчливо отозвался Торин. — Но, сбежав перед самым его появлением, мы тотчас распишемся в том, что мы — скрытые враги его дела! А так — мы честные воины, ни о чем таком не помышляем, ждем Вождя с нетерпением... А главное, что он может нам приписать, какие преступления против него?

— Ты все шутишь, а дело серьезное, — обиделся Малыш. — Уж сколько говорено об этом! Вспомни, Келаст ведь предлагал тебе уйти из отряда, пока не поздно!

— Я отменно помню, что я ему ответил! — огрызнулся Торин. — Тогда уходить было безумием. Сейчас, я считаю, тоже неразумно. Но надо обсудить...

— Обсудить, обсудить! — буркнул Малыш. — Вы с Фолко оба того! Тысячу раз я слышал от вас, что надо дождаться встречи с Олмером лицом к лицу, и смирился даже, вас не переспоришь, но ты снова предлагаешь вертеть круг без точила? До каких пор?!

— Малыш, быть может, говорит дело, — неожиданно поддержал Маленького Гнома хоббит. — Дом Высокого или это всеми забытое место — все равно, теперь мы точно знаем, что Вождь здесь будет. Но если мне не изменяет память, мы ни разу не обсуждали детали самого главного. Зачем нам рисковать? Зачем гадать, знает Олмер что-то про нас или не знает, или просто подозревает, или вообще все совсем не так? Не лучше ли и впрямь исчезнуть из отряда — непосредственно перед его появлением? Не стоит играть с огнем, лучше подстеречь Олмера на подступах к яме... И, будьте уверены, если только на меня не кинется вся орава его охранников, я не промахнусь!

— А если кинется? — прищурился Торин.

— Мне нужно секунд пять, не больше. Если вам удастся задержать их хоть на эти пять мгновений — я ручаюсь за успех.

— Разумно, но если мы сбежим — это будет сигналом для большой охоты! — возразил Торин. — И никто не скажет, сумеем ли мы вообще выследить этого Вождя, если у нас на хвосте повиснет вся Отонова рать! Они запросто загонят нас так далеко, куда и ворон костей не заносил — откуда нам и предоставится возможность наблюдать за дальнейшим. Нет, я говорю — нужно ждать его здесь! Так вернее. Случайная стрела где-нибудь в сумерках — а там ночь прикроет. Пусть он себе нас допрашивает — будем говорить правду, чтобы не сбиться и чтобы нас не поймали на противоречиях, и все будет в порядке. Ему не в чем нас обвинить! У него ни одной улики против нас! Может, он в чем-то нас и подозревает — но, поскольку мы ему небезынтересны, он постарается сперва выяснить все в подробностях, а уж потом отдаст приказ повесить. Но... — Торин хищно усмехнулся, — нужно сделать так, чтобы у него не оказалось никакого «потом».

— Он мог заподозрить нас после того, как Берель донес, что мы постоянно прикрывались его именем и его заданием, — напомнил Фолко.

— Это легко истолковать, — отмахнулся Торин. — Единственный способ не поссориться с его людьми, весьма скорыми на расправу. Единственный способ получить правдивые вести — и добраться наконец до его владений. Иначе, можно сказать, мы бы заблудились и сгинули в Глухоманье... Нет, это мы объясним легко. Друзья, вам ли страшиться каких-то туманных подозрений, витающих в голове этого Олмера! Что нам до него?! Наш Долг должен быть исполнен — так исключим же малейшую возможность неудачи!

— Красно говоришь, — покачал головой Малыш. — Сказать почти что и нечего. Но все это твои рассуждения — как на самом деле думает Олмер, мы не узнаем никогда. Малейшая возможность неудачи — это как раз отдавать себя в его руки! Мы не знаем, что это за Клятва, которую приносят вступающие в его войско, не знаем, что у него за Сила и как много открыто ему помимо того, что он может узнать из донесений! Нет, Торин, рисковать нельзя! Он появится здесь через две недели — прекрасно! Исчезнем за день до его появления! Откуда он может подойти?

— Отон обмолвился — с юго-востока, — сказал Фолко.

— Так что нам еще нужно? Устроим засаду! Почему тебе обязательно нужно совать голову в петлю, Торин?

— Вы что, оба за то, чтобы сбежать? — сдвигая брови, сумрачно проговорил Торин. — Ну и ну! Вы совсем не слушали меня, что ли? Ты думаешь, тебе дадут спокойно сидеть в засаде?

— Поэтому и важно исчезнуть в самый последний момент!

Друзья спорили еще долго, на разные лады повторяя одни и те же рассуждения. Торин сдался не сразу; однако постепенно совместный натиск хоббита и Малыша возымел действие. Они решили уйти, как и предлагал Малыш, в самый последний момент, перед появлением Вождя.

— А если он задержится? — запоздало возразил Торин.

— Задержится — вернемся, — пожал плечами Малыш. — У нас не будет иного выхода. Мы пропадем в здешних краях без Отона, пропади он пропадом!

— Вернемся! — фыркнул Торин. — Вернемся и попросим прощения за долгое отсутствие?

— Это я беру на себя, — объявил Фолко. — Постараюсь добиться у Отона какого-нибудь задания для нас троих вне лагеря — дрова там рубить или на охоту чтобы нас отправили. Главное, чтобы в охранение этой ямы не нарядили.

Торин поупирался еще некоторое время, прежде чем окончательно сдался. Разговор на время пресекся; они молчали, каждый по-своему обдумывая принятое решение.

— Уйдем, и... — прочистив горло, заговорил Малыш. — Я уже знаю, где засядем. С юго-востока к лагерю есть три не тропы, но так — просвета в лесу, по которым удобно ехать конным. И холм есть — милях в двух от ямы, два из трех просветов огибают его справа и слева, еще один проходит в шагах пятистах к востоку. Думаю, они поедут по ним — вблизи от своих, чего коням ноги по чаще ломать?

— А как узнаем, по какому из трех они поедут? — спросил Торин, все еще внутренне не смирившийся со своим поражением.

— Птицы подскажут, — сказал хоббит. — Сойки, сороки — они шум поднимают такой, что далеко слышно.

— Ну, тут мы тебе не помощники, — развел руками Малыш.

— Ничего, справлюсь, — сказал Фолко. — Думаю, засесть все-таки на этом холме. Если левее поедут, успеем перебежать. Только зарядите арбалеты! На всякий случай, если слишком много народу вокруг него окажется...

— А потом? — гнул свое Торин. — Охрана кидается в лес — всех-то нам точно не перестрелять! И превращает нас в нечто похожее на котлету?

— А сам-то ты что хотел?! — перешел вдруг в наступление Малыш. — Я ж знаю — собирался зарубить Олмера посреди его лагеря и геройски погибнуть, если не будет иного выхода! Не так, скажешь? Не поверю!

— Да, верно, — с некоторым смущением признался и Фолко. — Что делать дальше?

В памяти у него всплыл образ Фродо, измученного, истерзанного неподъемной тяжестью рокового Кольца, заставившего его забыть обо всем ради выполнения Долга, готового на самую мученическую смерть — лишь бы спасти Средиземье от вечного рабства. Он не думал о том, как будет выбираться из Мордора после того, как швырнет средоточие власти Врага в багровые глубины Ородруина, — и в самом деле, их спасло тогда лишь чудо...

«Да, мне далеко до него, — подумал хоббит. — Он был великим героем, а я вот изо всех сил думаю, как бы исхитриться и остаться живым — и в случае успеха нашего плана, и при его провале... Гэндальф бы этого не одобрил. Не зря он перестал приходить. Что ему до нас? Нет у меня той безоглядности, что была у них у всех: у Фродо, у Сэма, да и у Мериадока с Перегрином! Откуда она у них только взялась? Но, — оборвал он сам себя, — хватит причитать. Я таков, каков есть, никого лучше для погони за Олмером не нашлось, и раз так, то нечего стыдиться. Да, я хочу остаться в живых! Что же тут предосудительного?»

«Это твое желание может погубить все дело», — услышал он вдруг ворчливый старческий голос.

Он узнал его тотчас, хотя тот сильно изменился — но немало ноток Олорина все-таки в нем сохранилось. Так мог говорить только Гэндальф! Настоящий Гэндальф, тот, кого он видел в своем сне в самом начале путешествия, еще в Арноре.

«Догадался? — В говорившем с Фолко голосе прозвучала насмешка. — Да, малыш, трудная задачка, не так ли? Но не кори себя. Олмера все-таки придется убить — остановить его иным способом невозможно, а этот, по крайней мере, сохранит жизни тысячам и тысячам тех, кого он, обманув и одурманив, повел бы за собой и которые заслоняли бы его собственными телами вплоть до последнего. И тогда пришлось бы убивать их всех — а это ужасно и лишь приумножит силу Зла».

«Гэндальф! — воскликнул мысленно хоббит. — Это ты? Ты снова здесь? А я думал...»

«Что Олорин в обиде на тебя? Он — да, в обиде, если только такие, как он, вообще способны обижаться. Но будь спокоен — я вернулся! Я вернулся туда, где прожил свои лучшие годы — в Средиземье, увы, но в облике Гэндальфа, который любил вас, мои милые чудаки-хоббиты, и которого, хочется верить, кой-когда с почетом принимали и у тебя на родине... Но оставим это! Я помогу тебе — перстень Авари и браслет Черных Гномов далеко не просты, они подскажут тебе, с какой стороны появится Олмер, — их создатели вложили в них чувствительность ко всему враждебно-нечеловеческому, так что не думай, что перстень Форве — красивая игрушка, а браслет — лишь смертельная угроза тебе. Эльфы-Авари навсегда запомнили дни владычества Саурона и, хотя они тебе об этом не сказали, готовились к дню появления его преемника все эти три столетия. Перстень сменит цвет при приближении этого Вождя, из голубого станет багровым, а в браслете появится огонек, показывающий направление. Не знаю, зачем Подземные Короли дали тебе не обычный браслет-убийцу, а способный ощущать Тьму, один из двенадцати, сделанных в незапамятные времена самим Отриной. Может, потому что у тебя на груди был его клинок? Мой тебе совет — не спрашивай, откуда мне известно о ваших приключениях, — жди Олмера! И да направит твою стрелу Манве! А теперь прощай, мои силы иссякают, трудно столько времени говорить с тобой, когда ты не спишь...»