Кольцо тьмы

— Вы алчете совершить изменение в мире. Вы замыслили действие. Говорите, какую помощь хотели вы получить?

Наступила тишина. Фолко силился раскрыть рот, но какая-то сила, стократно превосходящая его собственную, намертво сомкнула ему челюсти. Неотрывно, как завороженный, глядел он в узкую щель между тяжелыми, но не морщинистыми веками Золотого Дракона. Голубой блеск сливался с золотом кожи, и это смешение действовало на Фолко почти магически; он растворялся в потоке льющейся Силы, греясь, словно на солнце, не в состоянии двинуться, не в состоянии заговорить, он ощущал только одно — непредставимый, невообразимый покой, разлитый повсюду. Никакие силы, никакие Кольца Власти, ни Унголиант, ни Валинор не способны заявить о себе здесь, в этой пещере. Только познание и постижение... Форве говорил, что Орлангур выше Добра и Зла, он не Свет и не Тьма — и не смешение их.

Время замедлило свой бег, секунды тянулись часами; Фолко не отводил взгляда, Великий Орлангур спокойно ждал.

До слуха хоббита донесся голос принца:

— Привет и почтение тебе, Великий Орлангур. Мы пришли искать твоего совета в тяжелый для Средиземья час. Новая сила восстала среди людей, и мы подозреваем, что носитель ее, человек по имени Олмер, он же Эарнил, он же Вождь — именуемый по-разному среди разных племен — собрал остатки Силы, принадлежавшей Девяти Призракам, Девяти Черным Слугам Сауро-на. Он скликает многочисленные армии на Востоке, готовя вторжение на Запад, стремясь покончить с эльфами — сперва на Закате, а потом, наверное, и на Восходе. Эти два доблестных бойца пытались покончить с ним, убить его, не зная, какими чародей-ствиями он действительно владеет. Мы считали, что, убив его, они выдернут корень отравного злака кровавой войны, которая может обратить во прах родные очаги Фолко Брендибэка и Торина Дартула. Они совершили покушение, но неудачно. Олмер, человек с ужасными дарами Сгинувшей Тьмы, скрылся где-то на просторах Средиземья. Не подскажешь ли ты нам, где искать его? Где искать, а главное — как нам управиться с ним? Ибо я предчувствую, что эльфам-Авари не удастся стоять над схваткой, но придется вступить в нее, как и в давно прошедшие дни наступления Саурона. Что ответишь ты нам, или нужно рассказывать всю историю с самого начала?

Произнесенные принцем слова словно согнали оцепенение с хоббита, он залился краской внезапного стыда, досадуя на свою робость. Было почему-то очень обидно — по справедливости ведь это он должен был обратиться к Духу Познания!

Неожиданно Дракон быстро поднял веки и бездонными, синими, как само небо, глазами глянул прямо на хоббита — прямо ему в душу, пронзая и проницая все; до последних глубин сознания достигал этот взгляд, и все, что составляло существо хоббита, словно бы раздвоилось, и Фолко понял, что в этот миг в разуме Великого Орлангура возник его, хоббита, бестелесный двойник. Невозможно было что-либо скрыть или утаить от этого взгляда; и Фолко, отказавшись от борьбы (каковая имела место, например, в достопамятную ночь встречи с принцем Форве далеко на закат от этих мест), сам раскрылся навстречу этому пронзающему взгляду — чтобы Великий Орлангур знал, что ему скрывать нечего.

— Я давно ждал вас, — услыхал Фолко беззвучный голос Золотого Дракона в своем сознании. — Я даже приказал моим детям не беспокоить вас, чтобы вы пришли сюда без ненужных в этом случае усилий. В равновесном бытии Мира возникло сильное возмущение, Весы заколебались. Этот человек — вы по-разному называли его — этот Вождь действительно обладает великой Силой. Вы смелы, идя против нее! Я чувствую его Силу и чувствую вашу, зреющую там, на самом закатном краю Средиземья — Силу, нацеленную на Вождя. Я следил и за ним, и за вами, и, когда вы повернули ко мне, я решил, что вы должны непременно дойти. Итак, вы хотите знать, какова природа Силы Вождя, не новое ли он воплощение Вечного Врага?

Орлангур сделал паузу, и у хоббита, несмотря на то, что он как никогда вслушивался в этот голос, мелькнула мысль, что Золотой Дракон, пожалуй, все же несколько велеречив и многословен.

— Да, скажу я вам, — продолжал тем временем Орлангур, — Сила его действительно от Девятерых. Я знавал их — и людьми, и призраками. Это были прославленные воины и полководцы, обладавшие могучей волей, бесстрашные и властолюбивые. Жадно стремясь к власти, они приняли из рук Саурона, как вы называете его — хотя настоящее имя его совсем иное, — Кольца Власти, Девять Мертвецких Колец, изготовленные Сауроном. Эта история вам хорошо известна. Однако вряд ли ведомо вам, что не только Кольца воздействовали на своих обладателей, но и носившие их люди, в свою очередь, воздействовали на эти поистине ужасные творения могучего Духа. Ибо действие равно противодействию, нечто, действуя на что-то, не может остаться неизменным, не подвергшимся влиянию объекта своего действия. Таков всеобщий закон, и он неумолим. Кольца изменили получивших их, тела людей рассыпались прахом — только поддерживаемые колдовскими силами костяки сохранили в себе подобие жизни, Девять Кольценосцев сделались самыми страшными и верными слугами Саурона, преданными ему абсолютно, ибо он был источником их существования. Они стали исчадиями Тьмы, все человеческое в них было стерто — но не остались неизменными и Кольца. Ибо Сила людей также преображала их, немного, но все же преображала, привнося в них человеческое начало. И мало-помалу Кольца из первозданно разрушительной субстанции превратились в сложное соединение на первый взгляд не соединимых сущностей. Носившие их прибавили к Силе Колец — к умению повелевать и подчинять страхом, управлять иномировыми Силами — умение увлекать за собой людей, искусство ведения войны и устраивания государств, умение нравиться, умение вникать в нужды малых и слабых, без чего не может добиться успеха ни один вождь... И первородная субстанция Колец перестала быть сама собою. Нет, она никуда не исчезла, она по-прежнему доминирует в остатках Колец, грозя ужасным концом своему обладателю, но к ней прибавилось очень много человеческого. Вы спросите меня: как попали эти Силы к Олмеру? Я отвечу вам.

Когда Всемогущая Судьба решила участь Кольца Всевластья и оно вместе с существом по имени Голлум низверглось в огненные пучины Ородруина, настал срок и остальным Девяти, полностью подчиненным Одному и зависевшим от него. Сила Саурона рушилась, он развоплощался, покидая наш мир и уходя — до времени — в Ничто. И Улаири не могли не последовать за своим повелителем. Я помню — содрогнулись самые глубокие из глубочайших костей земли, когда Багровое Пламя, Огонь Глубин, возжженный еще самим Мелкором, принял в себя Великое Кольцо Всевластья. Изначальная сущность Девяти Мертвецких Колец неумолимо влекла их вослед Главному, и тут-то произошло самое страшное. Ибо, лишившись поддерживающей их бытие силы Саурона, Кольценосцы внезапно, на короткие последние секунды вновь обрели способность воспринимать и чувствовать как люди, вспомнили все свое человеческое прошлое — и узрели те не представимые вашим разумом бездны возмездия, куда им предстояло низвергнуться. Такова была наложенная Вседержителем по просьбе Манве Сулимо кара. Я помню их крик — в нем был не выразимый словами ужас. А затем разбушевавшееся Пламя приняло их — что видели многие, в том числе и те двое малышей из далекой страны на Закате, что смогли донести Главное Кольцо до Ородруина.

Однако тут случилось то, что порой происходит в нашем Мире, опрокидывая все замыслы Сил Заката, очень любящих покой и считающих, что они в состоянии предусмотреть все на свете. Багровое Пламя не пожрало Кольценосцев. Соединение несоединимых сущностей, как я уже говорил, соединение первозданных Сил и человеческой воли оказалось не по нему. Бушующие недра взорвались в невиданном огненном спазме, и те восемь Улаири, что окунулись в пламенные пучины, силой этого небывалого взрыва были извергнуты обратно в мир. Они погибли, но огонь лишь лизнул их костяки, лишь частично изглодал Кольца. Сверкающими болидами пронеслись они по небу и рухнули на землю, подобно время от времени нисходящему с высоких сфер Небесному Огню. Так они запечатлелись в памяти тех, кто видел места их падения. Кольца остались в Мире. Свободные, предоставленные самим себе. Они больше не были золотыми, они почернели и обуглились, словно были сделаны не из металла, а из обычных деревяшек. Но они уцелели! Они остались лежать, ожидая той руки, которая дерзнет поднять их. Силы Запада забыли о них, решив, что все труды Саурона полностью уничтожены, а это было не так. Сами Кольца, вторично побывав в первородном горниле, сильно изменились. Первой гибла, сгорая и рассыпаясь прахом, именно вложенная в них руками Саурона изначальная чернота. Багровому Огню она была сродни, на нем и в нем плавились те мало кому ведомые незримые составляющие, что потом были вложены хозяином Мордора в тонкие золотые ободки. Привнесенное же в Кольца людьми оказалось, как я и знал, куда крепче. Его тоже не миновало частичное разрушение, но уцелело куда больше. Это обстоятельство и объясняет, почему Вождь до сих пор не превратился в точное подобие Девятерых.

— А девятое Кольцо? — жадно спросил Фолко. — Оно ведь небось самого Короля-Призрака, сраженного на Пелленорских Полях?

— Верно, — отозвался Великий Орлангур. — Последним в руки Олмера попало именно это Кольцо. Дело в том, что и Король-Призрак не исчез бесследно. Пустые доспехи и плащ остались лежать там, где его сразили, а сам он был заброшен далеко на восток и там рухнул на землю, точно так же, как и его собратья несколькими днями позже.

— Но как же шло обретение Олмером Силы? — снова задал вопрос хоббит.

Он уже вполне освоился и не испытывал страха. Золотой Дракон говорил неспешно, обстоятельно — словно старый и мудрый советчик, как, наверное, мог бы говорить Гэндальф.

— Вы уже и сами о многом догадываетесь, — заговорил Дух Познания. — Да, он отыскивал, сперва бессознательно, а потом и целенаправленно, места падения на земле Назгулов — и забирал остатки Колец. С каждым новым найденным Кольцом росла его сила, и в конце концов он оказался способен на такое, что в старину было по плечу одним лишь Духам.

—Ас чего все началось? В какое время? — хрипло спросил Торин. — Я ведь знавал Олмера еще давным-давно, когда сам был молод.

— С чего началось? Бродя с отрядом золотоискателей по восточным краям, он случайно натолкнулся на место падения одного из Улаири. Среди охотников за желтым металлом бытует поверье, что золото притягивает к себе Небесный Огонь, жилы следует искать там, куда ударило Пламя из Сфер. Поэтому самые точные сведения о Небесном Огне всегда были именно у золотоискателей. Они разыскивали такие места специально.

Так у Олмера оказалось первое Кольцо. Тогда он скорее всего не понимал, что же именно он нашел. Мог счесть чудесным талисманом, ибо дела его резко пошли в гору. И без того отличавшийся большими способностями, он быстро объединил вокруг себя весь вольный и лихой народ Прирунья. И одновременно найденное Кольцо стало подталкивать его на поиски остальных. Но едва он поднял первое из Мертвецких Колец, Весы Мира вздрогнули. На темную — с вашей точки зрения — чашу их упал новый груз.

Довольно скоро Олмер смекнул, что подобранный им черный источенный ободок — штука куда как непростая, и стал допытываться, что это такое и откуда взялось. Но затем он нашел второе — и сам ощутил, как возросла его сила. Дальнейшее просто. Могучий и властолюбивый ум получил желанное чудесное средство для воплощения задуманного. Олмер издавна бредил властью, собственным королевством — но вело его не только это. Он стал поднимать окрестные племена, соблазняя их борьбой с эльфами, играя на вековечном страхе смерти, давно и неизбывно владеющем родом Младших Детей Илуватара. Но для него это были не пустые слова, произносимые ради обмана. Он свято верит в них — и потому особенно опасен для тех, кто думает иначе. Люди чувствуют его искренность — и тем охотнее идут за ним. Кольца лишь усилили его природные способности, и долго перед сторонниками Олмера был могучий, удачливый и неустрашимый Вождь, обретающий все новые и новые силы, находящий путь к человеческим сердцам не страхом и ложью, а удалью и пониманием. Долго, очень долго разрушительная работа Колец протекала незаметно. Нечто видимое стало появляться совсем недавно.

Шли годы, специально посылаемые во все стороны отряды мало-помалу отыскивали, не зная, что именно они ищут, все новые и новые Кольца. У носившего их возник тайный канал связи со Скованным, с самим Мелкором, чье тело — чем бы оно ни было — сковано, но дух свободен. Исподволь Скованный стал подталкивать Олмера к более решительным шагам, но тут коса, как говорится, нашла на камень. Дух Скованного слаб, а Вождь таков, что сопротивляется любому насилию извне. Олмер продолжал действовать по собственному разумению.

Мало-помалу к нему потянулись не только люди. Почуяли, что появился «новый хозяин», и орки. Мне жаль их — как и всех, живущих в Средиземье, и хотелось бы уберечь от окончательного истребления. Дальнейшее вы знаете. Олмер собрал немалое войско, укрепился в землях за Опустелой Грядой — и продолжал охоту за Кольцами. Постепенно, шаг за шагом, он проник в их тайну — но не до конца. Он все еще не догадывается, во что именно он обратится. Он полагает, что Девятеро были, несмотря ни на что, людьми. Истина пока еще сокрыта от него, хотя он и сознает, что на этом пути ему придется расстаться со многим из его человеческого прошлого. А совсем недавно его разведчики обнаружили последнее, девятое, Кольцо, Кольцо Короля-Призрака — и он устремился за ним. Как только оно окажется у него в руках, разразится истребительная война. Ответил ли я на ваш вопрос?

Говоривший в сознании хоббита голос умолк, и некоторое время все продолжали сидеть недвижимо, пытаясь осмыслить услышанное. Их догадки оказались верными — но что же теперь делать?

— Благодарим тебя за ответ, о Великий, — нарушил молчание Торин. — Мы узнали все, что хотели узнать о том, какова природа этой Силы, откуда она, почему и как возникла. Но теперь мы хотим спросить еще — как нам справиться с ней? Как нам победить Олмера?

— Вы упустили последнюю возможность убить его, когда он проскользнул мимо вас в ущелье. Теперь вам его не настигнуть. Я не могу провидеть будущее до таких деталей, чтобы сказать, что в такой-то день он будет именно в таком-то месте. Впрочем... Он нашел девятое Кольцо, и оно непременно приведет его в Дол-Гулдур. Черная цепь должна быть скована именно там.

— Почему?! — поразился хоббит.

— Потому что именно в Дол-Гулдуре долгие века гнездились Назгулы — пока их хозяин, Саурон, пребывал развоплощенным. Дол-Гулдур — воплощение свободы Улаири, там частицы их Силы, преображенной Огнем Глубин, могут соединиться в новую сущность. Нечто более сильное, чем знание, погонит туда Олмера. Но вот когда он окажется там — не знает никто. Вы можете попытаться перехватить его у Болотного Замка.

— Великий, но почему же ты, такой всесильный, всезнающий, непобедимый — почему ты не можешь покинуть эту пещеру и помочь нам?!

Фолко понимал, что говорить это бессмысленно, но слова сорвались с языка помимо его воли. Так хотелось, чтобы кто-нибудь могучий пришел и смахнул бы этого Вождя, избавив их от тяжкого груза. Все отказывались, но оставалась надежда, что когда-нибудь они встретят более сильного. Теперь эта надежда исчезла — сильнее Великого Орлангура в Средиземье не было никого. Слабая надежда, конечно, оставалась на энтов да еще на Тома Бомбадила, что живет-поживает в Старом Лесу...

Глаза Дракона медленно прикрылись.

— Помогать вам? — эхом откликнулся он. — Но разве я не помогаю?

— Но этого мало! — горячо воскликнул Фолко, забываясь и не обращая внимания на предостерегающее пожатие руки принца. — Ведь одно твое появление, Великий, способно восстановить мир и спокойствие! А иначе — ты сам говоришь — истребительная война, тысячи погибших, сожженные города, кровь, смерть, горе! Зачем все это, если этого можно избежать?

— Ты предлагаешь мне стать всеобщим надзирателем и лишить людей величайшего из даров Единого — свободы воли?

— Не надо искажать смысл моих слов! — Кровь бросилась Фолко в голову. — Но почему тебе не предотвратить эту войну?

— А чем она лучше тех, что были до нее или же последующих? Раз вмешавшись, уже нельзя остановиться. Пойми, хоббит, люди свободны, и нет такой силы, которая могла бы указывать им, как себя вести. Далеко еще, куда как далеко до тех времен, когда исчезнут войны. Противоречия между сильными сейчас могут разрешиться только при помощи силы. Не будет Олмера — возникнет кто-то другой, Случайность, что именно ему попали в руки Мертвецкие Кольца, но даже если бы они и в самом деле сгинули бесследно, нет и не может быть у людей примирения со своей смертной участью. Глубоко, очень глубоко зарыт Единым невыкорчевываемый корень затаенной вражды Смертных и Перворожденных. Горько расставание с прекрасным Миром, тяжела и томительна бессильная старость, болезни, голод — все они идут по пятам за родом человеческим. А рядом — прекрасные, вечные Перворожденные Эльфы! За что, за какие великие заслуги даровано им бессмертие? Которое уже столетие этот неизбывный вопрос мучает людей. И пока не побеждена Смерть — до тех пор будут возникать отчаянные головы, которые возжелают отомстить Старшим Детям Единого — или, на худой конец, их союзникам. Это первое.

А второе — все, что случается, всегда глубоко обосновано. Все на что-то опирается, нет причин без следствий, и нет следствий без причин. Могучие государства Заката не один век огнем и мечом расширяли свои границы, наступая на восток, и тамошние племена ничего не забыли и не простили. Не судья я в спорах людей — побеждать должен сильнейший. Рухнет Гондор — но природа не терпит пустоты, на его месте воздвигнутся новые, молодые державы, не лучше и не хуже его. Могут меняться злые и добрые — по вашим меркам — правители, суть же останется прежней. К тому же... первый правитель Соединенного Королевства Арнора и Гондора, тот, кого в этой жизни именовали Элес-саром Эльфийским, еще до начала своего правления совершил нечто, что толкнуло вниз темную чашу Весов — и неизбежно должно было отозваться в последующих веках. Вы помните — он бросил в бой призраков, покорных клятве, данной одному из предков Короля Арагорна? И они смели пришедших из Умбара союзников Саурона...

Фолко помнил, и Торин тоже. Нечто подобное, намекая на ужасную ошибку Арагорна, бормотала Башня Ортханка.


— Бесполезно ждать помощи от Валаров, — продолжал Великий Орлангур. — Арагорн нарушил их Завет. Можно долго рассуждать, неизбежно ли было это его деяние или нет, — факт остается фактом. И грехи отцов падут на детей.

Фолко подавленно молчал, его щеки пылали, но возбуждение и гнев, сделавшие его бесстрашным, угасли. Неумолимая логика Великого Орлангура не оставляла лазейки.

«Ему ведь все равно, — подумалось хоббиту. — Какая ему разница, как будет называться королевство в устье Андуина? Кипящий, как котел, вечно меняющийся мир — его отрада. Да, он жесток по нашим меркам. Он не подтолкнет войны — но и не остановит. Воистину, не Свет и не Тьма!»

— Великий, но что же делать нам, Авари? — осторожно спросил Форве. — Мы не можем бросить наших закатных братьев на произвол судьбы! И ты всегда был милостив к нам, памятуя о великом Долге, что вкупе возложен на нас, Черных Гномов и людей Серединного Княжества, — предотвратить Дагор Дагоррат. Подскажи же, как нам поступить?

— Никто не в силах препятствовать осуществлению вашей свободной воли, — терпеливо ответил Золотой Дракон. — Если ты считаешь, что должен с оружием в руках защищать Запад — никто не может остановить тебя. Только помни, что Западные Эльфы всегда имели путь отступления, их ждут там, в Заморье, а у вас дом только один. И вы будете очень нужны, когда пробьет час, и от крепости вашего духа будет зависеть успех в спасении Мира от неизбежного в противном случае уничтожения. Ты не можешь закрыть телами не слишком-то многочисленной дружины Вод Пробуждения всех подвергающихся нападению. Если Олмер повернет на восток... только он не повернет. Кольца неизбежно повлекут его на запад. Ненависть Саурона и Мелкора не обращена на вас, эльфов Восхода, хотя вы и остановили как-то наступление его армий, обратив в бегство самих Улаири. Однако, если Олмер одержит верх над Гондором и Арнором, свой следующий удар он захочет нацелить на вас... Но вряд ли он осуществит это желание.

— Почему? Почему же тогда нам не вмешаться немедленно, если рано или поздно он все равно устремит свои полчища против нас?

— Разве я запрещаю тебе? Если таково твое желание, осуществи его! Помни только об одном: сейчас войну Олмера с Западом еще можно повернуть по руслу войны людей. Если же на чаши Весов окажутся брошены еще и соединенные силы Серединного Княжества, Черных Гномов и эльфов-Авари — сила толчка на светлую чашу может оказаться настолько больше силы толчка Олмера, что Весы могут совсем выбиться из равновесия. И тогда... — голос Орлангура упал до шепота, — многократно возрастут силы тех, кто стремится разбить оковы Мелкора. А если он вдруг получит свободу — рухнут все ваши планы, столь тщательно разрабатываемые и столь скрупулезно исполняемые, долгие века трудов обессмыслятся — Дагор Дагоррат грянет, когда мы еще не готовы к его предотвращению.

Наступила жуткая тишина — точнее, она почти и не нарушалась, но, когда голос Великого Орлангура замолк, Фолко ощутил, как кровь стынет у него в жилах. Как сложно устроен этот Мир! Оказывается, бесполезно пытаться избыть навсегда то, что он почитает Злом, иначе не устоит и то, что он полагает Добром.

— Судьба Олмера решится на Западе, — продолжал тем временем Великий Орлангур. — Здесь, в этих краях, у эльфов, гномов и людей есть средства остановить его, не нарушая равновесия Весов. Но закатным странам придется думать о своей защите самим, не рассчитывая на помощь извне.

«Не верь Востоку», — вдруг всплыли в памяти слова, сказанные хоббиту Радагастом в первый день их знакомства три года назад. Теперь он понимал смысл странного пророчества. «Бойся Севера» — это исполнилось; из Ангмара пришла опасность, и оттуда же скорее всего обрушится новый удар. «Не верь Востоку» — не в смысле «не доверяй», а «не верь в то, что оттуда явится чудесное спасение». «Не жди Юга» — пока оставалось туманным...

— Как скоро может оказаться Олмер у Дол-Гулдура с последним Кольцом? — хрипло спросил Торин. — Я понял твои речи, о Великий, но скажи нам хотя бы это, чтобы у нас было в руках что-нибудь определенное!

— От места падения Короля-Призрака до руин Дол-Гулдура, Болотного Замка, конного хода шестьдесят дней, — ответил Дракон.

— Он отправится туда сразу же, как только у него окажется Девятое Кольцо? — продолжал расспросы гном.

— Трудно сказать. Дело в том, что Соединение всех Мертвецких Колец в единое целое многократно усилит их разрушительное, расчеловечивающее действие, а Олмер инстинктивно страшится такого исхода и хочет победить, оставаясь человеком. Поэтому он может и не пойти на такое Соединение сразу. Если только дела его обернутся скверно — тогда, только тогда, чтобы привлечь на свою сторону особо рьяных слуг Саурона, ныне населяющих далекие страны к юго-востоку от Мордора, пока еще не признавших его «новым хозяином», и, самое главное — стократно умножить собственные силы.

— Можно ли будет убить его после того, как Мертвецкая Цепь будет замкнута? — не переставал спрашивать Торин.

— Можно. Но для этого нужны будут иные средства, не простые мечи и копья. Только оружие эльфов будет страшно ему — вот как те стрелы, что в колчане хоббита.

Торин молча покивал. Глаза Золотого Дракона тем временем совсем закрылись. Трое пришельцев поняли, что настало время уходить.





Глава 6.

ГОНДОР




— Времени мало, но все же оно есть, — произнес Форве, когда они медленно шли по лугу обратно, к поджидающим их у границы Круга Силы эльфам. — Я должен немедленно отбыть во дворец моего деда. Хотя Великий Орлангур и не советует нам ввязываться в эту войну, дружину добровольцев я все равно наберу — это"будет несложно. Честь моя не позволит мне оставаться в стороне. Я извещу и Серединное Княжество — большую армию они не пошлют, но на несколько тысяч я все же надеюсь.

Ему никто не ответил. Фолко и Торин ехали молча, все еще во власти увиденного и услышанного. Здесь, вне пещеры, Фолко вновь физически ощущал всю громадность оставшейся там, в полумраке, Силы. Говоря с ними, Великий Орлангур старался пригасить истечение своей Мощи, рассуждая, как человек, облекая познаваемое неведомыми путями в логические, доступные их разуму рассуждения. Но от этого услышанное не становилось более вдохновляющим. У них оставалась одна-единственная возможность — подстеречь Вождя возле Дол-Гулдура... и тут хоббиту вспомнился его давнишний сон, увиденный им по пути в Аннуминас, значение которого он тогда не понимал. Неужто кто-то хотел предупредить его о том, что последний бой им придется принять именно в Болотном Замке? Но почему во сне их было двое? Неужели что-то недоброе должно приключиться с Малышом?.. Ну а если Олмер отправится к Дол-Гулдуру только после своей окончательной победы, когда в руинах будет лежать весь Запад и сама Хоббитания, быть может, развеется огнистым прахом?.. Чем тогда они смогут оправдаться перед собственной совестью? Мысли его, описав круг, вновь вернулись к томительно-загадочному сновидению. Означало ли оно возможность такого исхода событий или же точно указывало на неизбежность встречи? Насколько мог вспомнить Фолко, никаких намеков на время действия во сне не было.

Тем временем они миновали луг. Эльфы из отряда Форве встретили их тревожными расспросами; принц в нескольких словах объяснил им происшедшее. Среди Авари поднялся встревоженный шепот.

Вскоре небольшой отряд достиг того места, где они оставили Малыша. Маленький Гном сидел, нахохлясь и привалившись спиной к стволу могучей сосны; поперек его колен лежал обнаженный меч. Торин окликнул друга.

— А, вернулись, — приветствовал их Малыш, изо всех сил стараясь казаться спокойным и беззаботным, однако тайная тревога, грызшая его, не ускользнула от внимания хоббита — чего-то он боялся, этот неустрашимый Маленький Гном, глаза его беспокойно впивались в появившихся товарищей. — Ну и что же вам там наговорили?

Торин нахмурился, но сделал вид, что пропустил насмешку мимо ушей.

— Все так, как мы и предполагали, — угрюмо произнес он. — Сила его — от Саурона, он наследник Призраков-Кольценосцев. — Гном сжато, но не упуская ничего существенного, рассказал об услышанном.

Малыш слушал, то краснея, то бледнея, и Фолко готов был поклясться, что Маленькому Гному смертельно хочется задать некий вопрос, вовсе даже не относящийся к Вождю и его силам, вопрос, вертящийся у него на языке, но смелости задать его Малыш так и не набрался.

— Мне думается, надо устроить засаду вокруг Болотного Замка, — вступил в разговор Форве. — Когда-то наши стрелы остановили натиск на восток самого Саурона. Надеюсь, они не придутся по нраву и этому его последышу.

— Ну а если он не сразу пойдет в Дол-Гулдур? — спросил эльфа Фолко. — Если он сперва развяжет войну? И кстати, — выпалил он только что пришедшую ему в голову мысль, — если он вдруг повернет против вас?

— Не думаю, — покачал головой эльф. — Он умен и хитер и знает, как вести войну. Сперва он расправится со слабейшим. Я отправлю дружину к Дол-Гулдуру. Мы не можем допустить, чтобы он надел последнее Кольцо... А на вашем месте я бы постарался дать знать обо всем в Минас-Тирит. Там должны быть готовы к войне, я чувствую — она близка...

— Мы не можем переложить наш Долг на чужие плечи, — негромко сказал хоббит, но с такой убежденностью, что уже приготовившийся было возражать эльф осекся и ничего не сказал.

— Нам не остается ничего другого, как по-прежнему следовать за Вождем по пятам, — хмуро бросил Торин. — И если он все-таки повернет к Дол-Гулдуру — тогда и мы не минуем того места. И будь что будет!

— Это неразумно, — покачал головой Форве. — Мы не знаем, как долго он будет кружить по восточным пределам, да и вы не сможете висеть у него на плечах все это время. Правильнее будет отправиться в Гондор. Я постараюсь не потерять с вами связь — перстень, что я подарил тебе, половинчик, поможет в этом. Мы сделаем все, чтобы отыскать след этого самозваного Короля-без-Королевства. Мы найдем Вождя и дадим знать вам.

— Но что нам делать в Гондоре? — подал голос Малыш. — Станут ли там нас слушать? Мы еле-еле пробились к Наместнику в Аннуминасе — да и то, по правде сказать, считай, зря. Куда мы там пойдем?