Корабль из прошлого

Вернувшись в квартиру, Максим положил сумку Леры на ее кровать, а сам отправился принимать душ. Веры Максимовны еще не было, в квартире стояла тишина. Максим разделся, шагнул в душевую кабину и пустил горячую воду.

Как только в ванной зашумела вода, окно кухни Журавлевых тихонько открылось, и через подоконник перевалился Антоша Щербаков. Он уже несколько минут выжидал, затаившись на балконе, – только хотел заскочить за печеньем, как совершенно некстати вернулся Леркин брат. Строгого, неулыбчивого Максима мальчишка побаивался, но, пока тот мылся в душе, вся кухня была в распоряжении Антоши.

Мальчишка набрал полные горсти печенья из вазочки на столе и, с аппетитом хрустя, огляделся по сторонам. Дверь в комнату Леры была приоткрыта, и он решил посмотреть, что там интересного.

Антоша вошел в комнату – обычная девчоночья спальня, ничего примечательного. Игрушек нет, только одежда в шкафу да какие-то книжки на подоконнике. На кровати лежала сумочка, из которой торчал какой-то уголок голубого цвета. Антоша тут же ухватил его и вытянул из сумочки небольшую книжицу в кожаной обложке, перевязанную толстым шнурком, на конце которого болталась красивая металлическая бабочка.

Антоша из любопытства полистал книжку – ничего интересного, но бабочка ему понравилась. Кроме того. в книжке оставалось еще много чистых листов, а значит, она вполне могла пригодиться для рисования. Мальчик сунул книгу под мышку, вернулся в кухню и вылез через окно обратно на балкон.

А затем, пока не вернулись домой Светка и мама, побежал в свою комнату.





Глава сорок вторая

Эвриала





По возвращении домой мать устроила Косте грандиозный скандал. Хорошо, что отец все еще не вернулся из института, тогда родители принялись бы отчитывать его в две глотки, а этого Костя терпеть не мог. Он – взрослый человек, а они продолжали обращаться с ним, как с маленьким ребенком. Нельзя это, нельзя то! С каким удовольствием он собрал бы вещи и уехал от них подальше. Эх, отправиться бы в кругосветное путешествие подальше от этих двоих, но на их деньги, чтобы ни в чем себе не отказывать!

Мать бранила его почти полчаса, не давая и рта раскрыть. Костя с невозмутимым видом сидел на диване в просторной гостиной на первом этаже, разглядывая большой портрет своего деда, висевший над камином. Ему всегда казалось, что старик наблюдает за всеми с холста, хитро прищурив маленькие злобные глазки. Это он, Вадим Комиссаров, построил этот особняк, и рыбозаводом тоже он владел до того, как предприятие досталось его сыну Николаю.

Дед был баснословно богат, но умер еще до рождения Кости, о чем парень частенько жалел. Ему казалось – будь старик жив, он обожал бы своего единственного внука и не вопил на него по пустякам. Рассматривая изборожденное морщинами стариковское лицо, Костя вполуха слушал вопли матери. Поорет и перестанет. Главное – не подливать масла в огонь.

Все их с Андрюхой преступление состояло лишь в том, что они подобрали в кафе этот злополучный судовой журнал и отнесли его в ломбард! А мать даже не обратила внимания, вообще пропустила мимо ушей то, что мерзкий старикашка в растянутой кофте целился в них из пистолета! Это страшно бесило парня.

Не выдержав в какой-то момент, Костя вскочил с дивана, взбежал по лестнице к себе, в свою комнату, и с грохотом хлопнул дверью. А чтобы мать не ворвалась следом, заперся изнутри.

Но Виктория, как ни странно, рваться к сыну не стала. Вместо этого она отправилась в кабинет отца, расположенный на втором этаже в левом крыле особняка и попросила прислугу накрыть там чайный столик на три персоны.

Костя слышал ее охрипший, усталый голос, стоя за закрытой дверью. Точно! Он совсем забыл, что старуха Анаит напросилась к ним в гости, да еще хотела кого-то с собой привести. Интересно, что они собираются обсуждать в такое позднее время? Дорого бы он дал, чтобы подслушать разговор.

Внезапно Костику пришла отличная идея.

Весь второй этаж особняка Комиссаровых опоясывала длинная галерея с узорчатыми перилами, увитыми плющом. Костя запросто мог выбраться из окна своей комнаты, обогнуть по галерее весь дом и подкрасться к окну кабинета. Из-за вечерней духоты все окна в доме открыты, так что он точно все услышит, а может, и увидит чего-нибудь.

Больше все равно делать нечего. Спать еще рано, а покидать дом мать строго-настрого запретила. Открыв окно, Костик перебросил ноги через подоконник на галерею.





* * *


Виктория Комиссарова с трудом взяла себя в руки. Выходки сына в последнее время раздражали ее все больше. Проклятый мальчишка совершенно распустился. Он не хотел учиться, не хотел работать, мечтал лишь развлекаться и путешествовать, транжиря отцовские деньги. Ох, если бы он только знал, на что ей пришлось пойти, чтобы обеспечить ему безбедное существование. Может, почувствовал бы хоть какую-то благодарность?

Встреча с мадам Анаит пугала и волновала Викторию. Она знала старуху уже много лет, и та всегда внушала ей страх. Пожалуй, она была единственным человеком в этом городе, которого Виктория боялась и уважала. Их многое связывало в прошлом. Такое, о чем Виктория предпочла бы забыть, но ей никак не удавалось это сделать. Есть вещи, которые невозможно стереть из памяти, которые будут преследовать ее до самой смерти, время от времени всплывая в ночных кошмарах.

Виктория приказала подать в кабинет мужа горячий чай и выпечку, затем села в мягкое кресло и принялась ждать, поминутно поглядывая на антикварные часы, стоящие у камина. Николай снова задерживался на работе, но сегодня это было весьма кстати – не помешает разговору. Ее обожаемому супругу лучше было не знать, что она не только знакома с мадам Анаит, но и имеет с ней кое-какие общие дела и секреты.

Ровно через пять минут, строго в назначенное время, на первом этаже особняка раздалась звонкая трель дверного звонка. Виктория закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула, стараясь унять волнение и собраться с мыслями.

На лестнице раздались шаги, затем в дверь кабинета тихонько постучали.

– Прошу, – твердым голосом сказала Комиссарова, поднимаясь с кресла.

Горничная услужливо открыла перед гостями дверь. Первой Виктория увидела старуху Анаит – все в том же наглухо закрытом длинном черном платье с кружевными манжетами и воротником. На груди старухи на толстой цепочке поблескивал массивный золотой медальон с крупным бриллиантом.

Следом за Анаит вошла, приветливо улыбаясь, женщина, красивее которой Виктория не видела за всю свою жизнь.

Стройная, изящная, с нежной белой кожей, огромными карими глазами и длинными блестящими черными волосами, ниспадающими на плечи крупными локонами. На незнакомке было длинное изумрудно-зеленое платье, плотно облегающее великолепную фигуру. Цветом и фактурой платье напомнило Виктории змеиную кожу. На шее и запястьях женщины сверкали дорогие драгоценные камни.

– Прошу вас, присаживайтесь, – предложила гостьям Виктория. – Чай? Кофе? Булочки?

– Не откажусь, – сухо кивнула мадам Анаит. – Но позволь представить тебе мою подругу, Виктория. Это – госпожа Эвриала. Она прибыла к нам издалека… И у нее к тебе есть одно очень важное дело.

Эвриала снова улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами, и протянула Виктории узкую руку.


– Очень рада нашему знакомству, Виктория Артуровна, – произнесла она с едва уловимым акцентом. – Ваш дом просто прекрасен.

Виктория с вежливой улыбкой протянула руку в ответ. И вздрогнула, прикоснувшись к влажной, ледяной ладони гостьи. Она словно лягушку потрогала. Эвриала, словно ничего не заметив, изящно опустилась в одно из кресел.

Костя, притаившийся за окном кабинета, дождался, когда горничная выйдет, затем осторожно заглянул внутрь. Отцовский кабинет окутывал мягкий желтый свет настенных светильников. Мать и ее припозднившиеся гостьи сидели в трех высоких креслах вокруг антикварного чайного столика, пили чай из фарфоровых чашек и были полностью поглощены беседой.

– Мы узнали, что вам принадлежит территория, на которой стоят развалины пансионата «Аршакуни», – произнесла Эвриала. – Очень красивое и живописное место, которое так и дышит историей…

– Все верно, – кивнула Виктория. – Земля бывшего санатория обнесена оградой и охраняется, чтобы не допустить вандализма и разрушения этого памятника архитектуры.

– Мы бы хотели… – Эвриала поискала нужное слово и взглянула на мадам Анаит, словно ища поддержки.

– Арендовать, – подсказала старуха. – Эвриала и ее люди хотят арендовать у вас эту территорию на несколько недель. Им нужен доступ в здания «Аршакуни» и на прилегающие территории.

– Но для чего? – удивленно спросила Виктория.

– Для съемок крупнобюджетного фильма, – пояснила Анаит. – Эвриала – известная в Европе актриса. Ее пригласили сниматься в новом историческом сериале, и сейчас подыскивается подходящее место для съемок.

– Да что вы? – оживилась мать Кости. – Как интересно! Признаться, я не очень интересуюсь современным кино, предпочитаю старые классические киноленты. Но мы с радостью вам поможем. О цене не беспокойтесь, много не возьмем. Подобная реклама нашему городу не повредит, особенно если сериал будет иметь успех.

– Я очень рада, – улыбнулась ей Эвриала. – Мы готовы въехать туда немедленно, но внутри здания выставим свою охрану. И просим никого туда не заходить…

– Почему?

– Дорогостоящее оборудование, – подсказала мадам Анаит. – Они боятся, что местные жители растащат видеокамеры и осветительные приборы. Там вечно ошивается местная детвора, несмотря на всю вашу охрану. Детишки в любом заборе брешь найдут.

– Об этом не беспокойтесь, – заверила Эвриалу Виктория. – Охрана будет караулить лишь внешний периметр, но все, что внутри, – в вашем полном распоряжении.

– Замечательно, – просияла Эвриала. – Мы готовы прямо сейчас заключить договор.

Костя тоже обрадовался. В Новом Ингершаме будут снимать сериал! Знакомые девушки с ума сойдут от радости, когда он поделится с ними новостями. Украдкой заглянув в окно, он увидел мать и мадам Анаит, сидевшую к нему вполоборота. Но третью женщину было не видно, лишь слышно ее бархатный голос.

В этот миг госпожа Эвриала слегка подвинулась, и Костя заметил странную темную дымку, клубящуюся над подголовником кресла, в котором должна была сидеть таинственная гостья. Сначала парень решил, что она курит, но тут же отбросил эту мысль. Мать терпеть не могла курильщиков и никому не позволила бы коптить воздух у себя в доме. Тогда что же это за черный дым?

Гостья снова шевельнулась. Из-за спинки кресла появилась тощая рука с длинными тонкими пальцами, напоминающими паучьи лапы. Костя застыл в изумлении. Кожа дамы была угольно-черной и блестела, словно облитая слизью, а еще, казалось, ее покрывает мелкая чешуя.

Черная паучья лапа взяла чашку с чаем и снова скрылась за высокой спинкой. Темная дымка над креслом стала гуще. В какой-то момент в ней что-то мелькнуло. Что-то, похожее на черную извивающуюся змею.

Парень похолодел. Странно, что мать ничего не замечала, – она по-прежнему вежливо улыбалась и кивала. А мадам Анаит со странной усмешкой на тонких бесцветных губах неотрывно следила за обеими, жадно ловя каждое произнесенное слово.

Вскоре гостья вернула чашку на столик и протянула матери свою жуткую тощую руку. Виктория встала с кресла, и они обменялись крепким рукопожатием, будто только что заключили какую-то выгодную сделку. Черная дымка вокруг кресла словно раздалась в стороны – таинственная гостья поднялась, и в окружающей ее тьме зашевелились длинные черные блестящие щупальца.

Костя испуганно отпрянул от окна и на цыпочках кинулся в свою комнату.

Какого черта там происходит?!





Глава сорок третья

Тревожные мысли





Лера спала без снов, видимо, сказалась дикая усталость. Однако среди ночи она вдруг проснулась и села на постели с тревожно бьющимся сердцем. Окно ее спальни было приоткрыто, свежий ветерок шевелил легкие занавески.

Лера сама не поняла, что ее разбудило. Пансионат давно спал, на территории горели фонари. Но в тишине ощущалось что-то, какая-то тревога, словно затишье перед бурей.

Посидев немного, девушка хотела снова лечь, но в этот момент с улицы до нее донеслось тихое потрескивание веток. Она напрягла слух. Через миг треск повторился. Под балконом росли кусты, и, похоже, кто-то там ходил. Лера подошла к окну, открыла створку пошире и выглянула.

Под балконом точно кто-то был. Может, Дэн? Вдруг ему срочно что-то понадобилось и он пришел к ней? Лера перебралась через подоконник и, на цыпочках приблизившись к краю балкона, осторожно глянула вниз.

Среди веток декоративных кустарников она разглядела черную фигуру человека в длинном плаще и широкополой шляпе, какие иногда носят в шторм местные рыбаки. Девушка непроизвольно ойкнула, и человек медленно поднял голову. Лера не увидела его лица – под шляпой была сплошная чернота. Может быть, на нем были большие черные очки? Но там, где должны находиться глаза, в этой черноте горели две яркие красные точки, и они смотрели прямо на девушку.

Леру охватил ужас. Она вспомнила, что уже видела эту фигуру, тоже ночью, в кустах неподалеку отсюда. А затем в памяти вдруг всплыли два металлических робота из разрушенного особняка профессора Тюменцева. В окулярах, заменяющих им глаза, горели такие же красные точки.

Словно оцепенев, она смотрела на странного типа в плаще, а он пялился на нее, потом развернулся и побрел прочь странной ковыляющей походкой. Лера судорожно выдохнула и вернулась к себе. Рухнув на кровать, она подумала, что нужно разбудить брата или, еще лучше, вызвать полицию, но тут же отказалась от этой идеи. Что она им скажет? Что какой-то жуткий тип в черных очках бродит под окнами общежития персонала? А вдруг он пришел к кому-то в гости? В корпусе кроме них с Щербаковыми проживало еще несколько десятков человек.

Обуреваемая тревожными мыслями, она сама не заметила, как снова заснула.