Лазурный берег болота

Дюдюня улыбнулась, я удивилась – что ее так обрадовало?

– Помнишь стену почета в коридоре, мимо которой мы шли в гостиную дома Вероники? – спросила Ада Марковна.

– Конечно, – ответила я.

– Не забыла слова вдовы, которые она произнесла, показывая на снимки? – не утихала Дюдюня.

Я сконцентрировалась.

– Дословно нет, но они записаны на диктофон, который работал в кармане моих джинсов. Могу лишь смысл изложить. Перед нами фотогалерея лучших моментов жизни семьи Каменевых: пара у родильного дома с младенцами, празднование годовщин свадьбы, линейки первого сентября, получение детьми аттестатов, дипломов. В центре композиции старые снимки: парта, за ней мальчик и девочка, потом фото последнего звонка, там хорошо видна та же пара, веселая толпа на Красной площади, куда традиционно в советские годы приходили выпускники… Вероника объяснила, что ее муж не разрешал ей вешать их старые школьные снимки на стену. Говорил, что они слишком личные. А потом альбом с архивом куда-то задевался, Ника очень расстроилась, ей фотографии были очень дороги. Вскоре после похорон отца Марта вручила матери собрание старых фото. Оказывается, приемная дочь, понимая, как Нике важны воспоминания о муже, нашла ее бывших одноклассников, сделала копии фотографий, которые им раздавали в школе после окончания учебы.

– Прекрасный поступок, замечательная девушка, – похвалила Марту Дюдюня. – Таня, тебя ничего на фото не удивило?

– Нет, – ответила я, – там просто дети.

– Парта, за которой сидят будущие супруги, – сказала Дюдюня. – Думаю, Марта взяла общий снимок класса и увеличила отца и маму. Обратите внимание, внизу есть дата. Школьникам по четырнадцать лет. Я потом еще вернусь к снимку. Сейчас скажу только о росте. Дети сидят, руки у них сложены на парте, спины прямые. Понятно, что в класс пришел нанятый родительским комитетом фотограф, училка скомандовала:

– Выпрямились, улыбаемся, сидим красиво. Это память на всю жизнь!

Я засмеялась.

– В мои школьные годы именно так и происходило. Что тебя смутило?

– Сначала я не сообразила, почему глаз за снимок зацепился, – ответила Ада, – все вперед пошли, а я быстро пару снимков телефоном щелкнула. Потом до меня дошло: рост. Голова Вероники чуть выше уровня локтя соседа.

– Она девочка, он мальчик, – не усмотрел ничего странного Димон.

Дюдюня взглянула на Мишу:

– Твое мнение?

– Лет до четырнадцати-пятнадцати примерно, – сказал эксперт, – ученицы, как правило, выше и крупнее учеников. Мальчики вытягиваются позднее. А тут наоборот.

– Николай, наверное, очень высокого роста, он изначально был длинным, – предположила я.

– Вот вам новый снимок, – не сдалась Дюдюня, – смотрите. Бракосочетание Каменевых, традиционный кадр. Обычно он какой? Жених и невеста в зале, по бокам свидетели, сзади приятели, напротив сотрудница ЗАГСа. Но у нас только фигуры новобрачных. Ну и какого роста жених и невеста?

– Девушка незначительно ниже парня, – отметил Иван Никифорович, – они почти одного роста.





Глава двадцать четвертая




– Вот-вот, – закивала Дюдюня, – получается, что Коля странным образом в четырнадцать лет сильно вырос. Но это не все. Меня при взгляде на фото смутила тень над губой и на щеках мальчика.

– Старый кадр, – пробормотала я, чуя какой-то подвох, – несовершенная аппаратура.

– Именно так все и думают, – согласилась Ада Марковна, – бумага, на которой печатались тогда снимки, была не лучшего качества. Она довольно быстро изменяла цвет. Поэтому наши родители держали фотографии в закрытых коробках, альбомах, берегли негативы. Если же вешали снимки на стену, то не на ту, куда падали лучи солнца. Я обратила внимание на рост парня и тень над его губой.

– А я увеличил серую полоску на лице, – добавил Миша, – не являюсь таким специалистом, как Дмитрий, получилось плохо.

– Но все равно информативно, – перебила его Дюдюня. – Дима, можете сейчас укрупнить нужный участок?

– Конечно, – кивнул Коробок, – пожалуйста.

– Что мы видим? – голосом фокусника, который извлек из шляпы кролика, осведомилась Ада.

– Он уже брился, – протянул Иван Никифорович, – это усы, и растительность не жидкая, как у подростков, а вполне густая!

– Могут ли у восьмиклассника расти усы и борода? – осведомилась Дюдюня.

– Да, – ответил Михаил, – растительность на лице появляется рано у представителей некоторых народов.

– Каменев русский, – пробурчал Коробков.

– Есть еще генетические нюансы, – не сдался Михаил, – если отец, дед имели густые бороды, то скорей всего сын и внук рано познакомятся с бритвой.

– Согласна, – не стала спорить Дюдюня, – но давайте вспомним, что Коля и Ника учились в конце шестидесятых – начале семидесятых годов. В то время дети были другие не только ментально, поведенчески, но и физиологически. Ученые разных стран считают, что акселерация началась из-за того, что фермеры стали применять при уходе за коровами, курами, овцами гормоны и антибиотики. Мы едим мясо, яйца, масло, пьем молоко и получаем энную дозу препаратов. Но в конце шестидесятых в СССР дети пока массово не были крупными. Если посмотреть статистику советских лет, то рост четырнадцатилетних мальчика и девочки должен колебаться в пределах от ста сорока восьми до ста шестидесяти сантиметров. А вот через два года юноши уже стали выше девушек. Коля же в восьмом классе был длиннее своих сверстников, но на снимке из ЗАГСа понятно, что он почти одного роста с женой. К четырнадцати годам парень достиг предельного роста? Он бреется, лучше других учится, но повторяю: спустя несколько лет Николай почти одного роста с женой. А мы ее видели, нельзя назвать Веронику дылдой!


– Ты считаешь, что Николай на самом деле был старше? – уточнила я. – Ему на этом фото не четырнадцать?

– Минимум восемнадцать, – отрезала Дюдюня, – поэтому он был умнее и сообразительнее других школьников, воспринимал новый материал с лету, легко заработал золотую медаль.

– Бред какой-то, – высказалась я, – в школу без документов не берут. А в метрике указан год рождения.

– Это просто бумажка, которую можно переписать, – отбила атаку Дюдюня.

– И в интернате не поняли, что подросток старше? – продолжала недоумевать я.

– Кто сказал, что Каменев жил в детдоме? – изумилась Ада Марковна.

Я растерялась.

– Его же усыновили.

– Николая забрал Петр Андреевич Каменев, – произнес Димон, – ни слова о приюте не говорилось.

– Ладно, – отмахнулась я, – но приемные родители тоже не сообразили, что мальчик взрослее?

– Их нет в живых, уже не спросишь, – протянул Димон, – хотя, помнится, у него есть… уно моменто. Дочь приемной матери, Инессы Леопольдовны Штих, от первого брака, Алена Штих. Она старше Николая на десять лет. Вернее, ее и Колю, которому, возможно, уменьшили возраст, разделяет столько лет. Алена Петровна жива, она психолог. Тань! Попробуй договориться с ней о встрече. И почему мне раньше не пришло в голову, что надо побеседовать с ней?

– Хорошо, – кивнула я, – скинь мне ее номер. Хотя, учитывая разницу в возрасте, сомнительно, что неродные брат и сестра дружили.

Мой мобильный мигнул экраном. Я, думая, что Димон отправил мне номер Штих, посмотрела на экран и увидела сообщение от Андрея: «Твой свечкозасовыватель готов». Трубка тихо звякнула. На сей раз я увидела набор цифр.

– Звони, – скомандовал Коробков.

Я потыкала пальцем в экран и почти сразу услышала красивое сопрано:

– Слушаю вас.

Я откашлялась и включила громкую связь:

– Добрый день. Могу я побеседовать с госпожой Штих?

– Слушаю вас, – повторила женщина.

Разговор плавно потек дальше.

– Меня зовут Татьяна.

– Очень приятно. Алена Петровна.

– Мне надо с вами побеседовать!

– Препятствий к разговору нет.

– Мне надо побыстрее.

– Можете приехать сегодня к трем часам?

– О-о-о! Спасибо! Вот здорово!

– Один клиент только что отменил встречу, вы оказались первой, кто претендует на неожиданно освободившееся время, – пояснила Штих, – запишите мой адрес.

– Отлично, – обрадовалась Дюдюня, когда я положила трубку на стол. – На чьей машине поедем? Кто за рулем?

– Таня прекрасно справится сама, – вдруг сказал Иван, – мне с тобой поговорить надо. Пошли наверх.

Я вскочила и поспешила к двери.

– Димон, я сейчас вернусь.

– Эй, ты куда? – крикнул мне в спину Коробков.

Но я уже вышла в коридор и направилась к лестнице. Кучеров сидит на втором этаже, лифт мне не нужен, прекрасно добегу до его владений по ступенькам.

Путь занял считаные минуты.

– Ну, наконец-то, – проворчал приятель, – жду не дождусь.

– Как только я получила твое сообщение, сразу поспешила к тебе, – возразила я.

– Тебе позавидуют все черепахи мира, – хмыкнул Андрей. – Держи свой агрегат!