Любимая женщина маньяка

— Но я не уверена, что мне вообще что-то угрожает! Неугомонные родственницы не в счет, естественно, — несмотря на злость, Татьяна усмехнулась. — Поймите, Женя, я не такой человек. Жить в изоляции или ходить всюду в сопровождении бодигарда до конца дней? Я этого делать не стану. Тем более что ваши услуги, вероятно, дороги, а я, хоть и стала зарабатывать весьма прилично, отнюдь не богата. И кроме всего прочего, помогаю деньгами матери с сестрой и сыну с невесткой.

Кажется, подсознательно я ждала подобной отповеди, поэтому совсем не удивилась. Слух резанула лишь одна фраза, которая показалась мне невероятной.

— Сыну с невесткой? Как это? У вас такой взрослый сын?

— Конечно, он самостоятельный парень и давно живет отдельно, но как молодой специалист зарабатывает пока немного, так что помощь всегда к месту.

— Простите, Таня, а сколько вам лет? — растерянно прошептала я.

— А сколько дадите? — озорно хихикнула она.

— Раньше я сказала бы, что вам лет двадцать семь, максимум тридцать, но математика вещь беспощадная, и, понимая, что это невозможно, теряюсь в догадках.

— Мне слегка за сорок, — заговорщицким шепотом прошептала она, — только никому не рассказывайте.

— В жизни не подумала бы.

— Когда мы вместе выбираемся на публику, прием это или выставка, Егор меня Татьяной кличет, чтобы не дискредитировать, — рассмеялась женщина. — Это мой агент придумал. Он полагает, что кардинально менять свою жизнь и к тому же достигать успеха могут лишь юные. Вернее, уверяет, что так думают большинство людей и потенциальных клиентов.

— Ваша популярность растет, может быть, он знает, что делает.

— Наверное. Мне хочется лишь писать да танцевать, а агент проделывает всю остальную работу. Поэтому, как правило, я с ним не спорю.

— Но несмотря на массу плюсов, которые пришли с популярностью, недоброжелатели или неадекватные поклонники у вас все же имеются.

— Похоже на то. С другой стороны, я ведь не медовый пряник, чтобы всем подряд нравиться. Правда?

— В том и проблема. Может статься, что вы слишком сильно понравились кому-то совсем странному.

— Полагаете, что это может быть моя вина?

— Ни в коем случае! Это скорее беда. И я считаю, что разобраться во всем необходимо, чтобы исключить риски и спать спокойно по ночам. То есть вы можете меня нанять лишь временно, как, собственно, и делают многие мои клиенты. Чтобы вычислить проблему и устранить ее. И мама перестанет волноваться. Вера рассказывала, что стала страдать бессонницей от постоянных переживаний.

— «Устранить» в смысле «убить»? — странным образом Татьяна ухватилась лишь за часть фразы.

— Я воспитывалась как воин и до того, как уйти на вольные хлеба, служила государству, бывала в командировках и участвовала в операциях. Так что убивать мне, разумеется, доводилось. Но сейчас я имела в виду не это. Арестовать, предъявить обвинения, предоставить улики, что всплывут во время расследования. А дальше по обстоятельствам: тюрьма или клиника, если выяснится, что человек совсем неадекватный. План такой примерно: стрелять будем только в крайнем случае, если жизни клиента имеется прямая угроза.

— Пожалуй, я вынуждена пояснить вам, Женя, почему эта неприятная ситуация меня не слишком пугает.

— Вы думаете, что знаете отправителя? — догадалась я.

— Все же вы невероятно проницательны, Женя, — усмехнулась Татьяна, — впрочем, полагаю, это профессия некий отпечаток накладывает.

— Возможно. Так вы мне расскажете?

— Конечно, а вы пока пейте чай. И угощайтесь: печенье, пряники, варенье и мед, сахара, простите, не держу.

— Спасибо, я тоже без сахара пью.

— Собственно, история не будет долгой. Несколько лет назад я поняла, что трабл довольно перспективное направление в танцах. И вы уже знаете, что с компанией единомышленников, еще трех девушек, мы решили создать группу. Придумали название, поставили несколько танцев, изготовили костюмы, что-то сделали сами, что-то заказали. То есть мы сами занимались рекламой, постановкой номеров, завели свой блог в Интернете и так далее. Изначально каждая участница вносила свой вклад и могла воплотить в жизнь возникшие идеи. Полная гармония и свобода творчества — так это все задумывалось. Должности администратора у нас, по сути, не было, и мы все по очереди выполняли эти обязанности и решали возникшие задачи. Так продолжалось некоторое время. Одна девушка из нашей группы, Лиза Брянцева, в силу характера проявляла больше активности, раздавала свои визитки на фестивалях, давала рекламу в Интернете, организовывала съемку наших выступлений и выкладывала ролики в нашем блоге. То есть со временем вроде как заняла этот пост.

— А нанять на эту должность человека не из группы не было возможности?

— Мы просто не могли себе этого позволить, — сразу уловила мою мысль Татьяна. — Сама группа особых денег не приносила. Костюмы требуют немалых финансовых вложений, плюс аренда репетиционного зала, оплата переездов. Прибыли же едва хватало на билеты для всех, да и то частенько приходилось добавлять денег. А группа состоит из обычных людей со средним доходом, так что нам это было не по карману. В общем, так или иначе постепенно Лиза сама стала вести блог, и ей со временем стали звонить люди, которые видели рекламу или получили ее телефон с визиткой. Просили выступить в клубе или приглашали на фестиваль. И все было вроде бы неплохо, но со временем Лиза возомнила себя и хореографом, и начальником остальных членов группы. Не давала никому вставить и слова во время постановки новых номеров, позволяла себе прикрикивать на нас с девчонками или даже пускала в ход неприемлемые комментарии или критику, что не могло не возмущать остальных членов группы. Но мы какое-то время терпели и даже старались сглаживать некоторые углы, чтобы не накалять обстановку. Но Лиза не унималась и со временем только набирала обороты. И в один прекрасный день возник конфликт, а за ним и серьезный разговор, в результате которого Лиза Брянцева покинула группу.

— То есть вы все собрались вместе, поставили вопрос ребром и предложили ей уйти?

— Именно так. Мы остались втроем. Пришлось слегка изменить постановку в некоторых номерах, заново создавать блог и давать рекламу. Мы лишились некоторых контактов. Но главное не это. Наша группа создавалась не с целью заработать денег или снискать невероятную популярность. Мы все просто хотели танцевать, в первую очередь потому, что любим танцы и не можем прожить без них и дня.

— И что же теперь?

— Полагаю, сейчас, без внутренних конфликтов, в группе стало гораздо комфортнее, и наш репетиционный зал является местом, где собираются единомышленники и где можно расслабиться и отдохнуть душой.

— А что же Брянцева?

— Лиза осталась одна, но выступать соло не стала. И вообще вроде как забросила танцы. Возможно, поначалу она ожидала, что ее позовут обратно, и теперь, когда этого не произошло, затаила обиду. По крайней мере прислать букет с траурной лентой — дурная шутка вполне в стиле Лизы. Но меня подобное совершенно не трогает. И потом, я ни каллы, ни лилии не считаю какими-то неуместными цветами. Жаль только, что мама с сестрой все это увидели. Они и так были настороже, а тогда еще больше испугались и расстроились.

— Таня, скажите, а остальным членам группы тоже присылали цветы с траурной лентой?

— Нет, насколько я знаю.

— Не находите странным сей факт? Может статься, что это и не Брянцева вовсе?


— Она, скорее всего. — Татьяна немного помолчала. — Понимаете, Лиза считает меня инициатором ее изгнания. И уходя, она сыпала обвинениями, естественно голословными, а также проклятьями. Но букет — это ее выходка, без сомнения. Вроде как завуалированное пожелание: «Чтоб ты издохла!»

— Понятно, и вы считаете, что Лиза Брянцева способна только на мелкие колкости и пакости и ожидать от нее серьезных противоправных действий не стоит?

Татьяна снова немного помолчала.

— Понимаете, Женя, Лиза довольно сложный человек по характеру. Она, без сомнения, талантлива, но к этому примешиваются несдержанность и непомерные амбиции вкупе с полным отсутствием такта, который должен быть присущ руководителю любого ранга. Но Лиза не понимала, что у нее не получается взаимодействовать с людьми. Не понимала, почему мы злимся и готовы расстаться с ней, ведь она столько сделала для группы. И Лиза действительно прикладывала усилия, старалась и тратила личное время. То есть если вы поговорите с самой Брянцевой, то услышите немного другую историю.

— С ее точки зрения она будет звучать по-другому?

— Конечно, ведь Лиза пропустила все через призму своего личного восприятия, и я не удивлюсь, если выяснится, что она обижена на нас всех и на меня в частности. Но я уважала ее инициативу и приложенные усилия и старалась избежать конфликта, который повлек ее уход, всеми силами. Сглаживала углы, пока это было возможно. Но скандал произошел, и к прежнему возврата не будет, мы все устали работать в атмосфере вражды и напряжения, которую Лиза так умело создавала и культивировала. И я допускаю, что она сердится и даже замышляет месть. Или строит планы своего триумфального возвращения, не знаю, что ее утешит больше. Например, она может свою группу создать или стать продюсером. И у Брянцевой получится, если сможет натуру свою сдержать. Полагаю, ее злость рано или поздно пройдет, и дальше в своей мести она не пойдет никогда. Так что, по сути, мне, да и девочкам из группы, ничего страшного не грозит.

— Насколько я поняла, вы лично с Брянцевой не разговаривали со времени ее ухода?

— Нет, разумеется. Уходя, Лиза сыпала оскорблениями. Звонить, чтобы нарваться на новые? Ни мне, ни девчонкам это совершенно не нужно.

— И она вам не угрожала?

— Лично мне или кому-то из группы — нет. Она просто наговорила гадостей, в числе которых, например, то, что у нас самих все развалится и ничего не получится без нее, и прочее, все в таком же духе.

— Тогда почему вы сразу же решили, что букет, так сильно испугавший ваших близких, прислан Лизой Брянцевой?

— Я сразу про нее подумала, как только траурную ленточку заметила. А первый порыв или мысль, как известно, самые правильные.

— Понимаю, — кивнула я, — и, в общем-то, согласна. Но как тогда быть с остальными посылками и письмами? Что вы думаете касательно их отправителя? Или ваше спокойствие снова зиждется на определенном знании? Например, вы знаете, что их присылает давний поклонник, о котором неизвестно сестре и матери? Между вами существует некая игра, разновидность флирта, и отправитель записок ни разу не вышел за рамки, обозначенные вами обоими. Тогда я могу быть относительно спокойна и с чистой совестью откажусь от этой работы.

На несколько мгновений Татьяна задумалась.

— В данный момент у меня совершенное затишье в личной жизни, если вы на тайного любовника намекали. И признаться, эти письма, а также некоторые из посылок меня несколько нервируют. Главным образом записки, конечно же. Я бы их охарактеризовала как весьма неоднозначные. Словно автор желает что-то сказать, донести некую непонятную мне мысль, что вертится у него в голове.

Соглашаясь, я снова кивнула.

— И это все, что вас беспокоит?

— Нет, не только это. Вы, видимо, тоже заметили этот момент. Он обращается ко мне, словно к давней знакомой. Вернее, даже не так. Будто между нами была или есть некая связь. Но я правда не могу сказать или даже предположить, кто это все присылает, кто пишет.

— Может быть, бывший муж? Услышал про ваши успехи, решил восстановить общение и поздравить, и снова возбудить интерес к себе?

— Нет, это не может быть он, — покачав головой, Татьяна грустно усмехнулась. — Андрей давно эмигрировал в Америку. Живет в штате Мэн несколько лет. Преподает математику в местном университете и совершенно занят своей особой. Как, впрочем, и во времена нашего брака. Сейчас, кстати, Егор с Настей гостят там. Уехали на целый месяц, захотели страну посмотреть. Так Андрей сделал вызов и документы помог оформить, и на этом все. Сын с невесткой сами себе предоставлены. Путешествуют, останавливаются в гостиницах и почти совсем не общаются с Андреем. Егор говорит, что отец его сразу предупредил, что нянчиться ни с кем не станет и в доме своем не поселит. Гости, видите ли, нарушают его уединение и мешают работе мысли.

— Понятно. Но сейчас при желании доставку можно организовать практически из любого уголка земли. Может, все же стоит поинтересоваться?

— Каюсь, был период, когда записки меня очень интриговали, и я попросила Егора выяснить осторожно у отца, не он ли шлет все это.

— И что же? — нетерпеливо протянула я, так как Татьяна снова замолчала.

— Делать этого не стоило, вот что! Егор и «осторожность» — понятия плохо совместимые. Сын спросил, как обычно, прямо в лоб. Это не Андрей. Бывший муж не просто удивился, он сильно растерялся и озадачился, когда понял, что я могла предполагать подобное. В общем, вышло довольно глупо. Даже стыдно. Но у меня, правда, больше не было других вариантов в голове.

— Постарайтесь вспомнить, когда пришло первое послание или подарок?

— Говоря откровенно, это довольно сложно. Я ведь не знала тогда, что это будет не единичный случай, и не старалась запомнить, не потрудилась записать. А с датами у меня не очень, вечно путаю.

— Пусть это будет не точная дата, примерно.

— Я уже начала писать и даже продала несколько картин. И, пожалуй, поучаствовала в нескольких выставках. Здесь, у нас в Тарасове. Они были групповые, выставлялись и другие художники. Но раскупили только мои представленные картины, причем все без исключения. Так что это уже было большим успехом, и мне многие знакомые звонили с поздравлениями или открытки с цветами присылали. Вот в числе тех подарков и были цветы с неоднозначной запиской.

— То есть прошло около двух лет?

— Да, примерно. Чуть меньше, пожалуй.

— А сейчас посылки с записками продолжают приходить?

— Да, я регулярно нахожу их на своем пороге.

— А с какой регулярностью, не пытались отследить? Например, в начале месяца или всегда в конце?

— Или в дни полнолуния? — иронично хмыкнула Татьяна. — Системы нет, или она не бросается в глаза.

— Или вы просто не пытались сопоставить.

— Возможно. Но теперь и вы ничего сделать не сможете. Записки не датированы, и я не задавалась целью записывать, даже запомнить не пыталась, что и когда доставили, а уж с какой периодичностью, тем более.

— Понятно. А что-нибудь присылали недавно?

— Вот эти розы, — Татьяна махнула рукой в сторону напольной вазы, в которой стояли кремового оттенка цветы на высокой ножке, — они из последнего букета. Его оставили на моем пороге два дня назад.