Любовь, жизнь и далее по списку

– Сверчки? Ты сейчас не шутишь?

Я разорвала пачку и высыпала их на ладонь. Шесть штук. Купер подошел ближе, взял одного с моей раскрытой ладони и закинул его в рот.

– Ммм, солененько. – И он пошел к двери.

Я хмыкнула. Я-то надеялась, что он не сдастся без боя. Я надеялась, что, может быть, мне удалось найти что-то пугающее. Уже возле двери он повернулся ко мне.

– А ты почему не пробуешь?

Без долгих раздумий я положила сверчка в рот и принялась быстро его разжевывать. Он оказался прав – сверчок был соленым и хрустящим, а вкус отдаленно напоминал сухую траву. – Не так уж и плохо.

– Совсем не плохо, я бы сказал. Но мне они не засчитываются.

– Что? Почему?

– Я уже пробовал сушеных сверчков.

Я бросила в него горстку насекомых, но они приземлились на пол, пролетев футов пять[15].

– Поганец. Ну и пусть, мне они засчитались.

– Хорошо, но мы снова должны попробовать что-то новое вместе. Что-то новое для обоих. Что-то эпичное. Как тот рассвет.

То, что наша вылазка показалась ему эпичной, не могло не вызвать у меня улыбку.

– Договорились.

Он пошел в ванную, а я через холл наблюдала за тем, как он исчезает за дверью.





Пятнадцать




– Мыться здесь – правда плохая идея! – Я старалась докричаться до Купера.

Мне точно не хотелось, чтобы человек, которого я пыталась не любить, разгуливал у меня по ванной… и принимал душ.

Я думала, что он меня не услышал, но дверь приоткрылась, и из-за нее показался Купер.

– Что?

Фу, теперь я веду себя нелепо. Он и раньше принимал здесь душ.

– Ничего. Иди в душ.

Я собрала сушеных сверчков с ковра и выбросила их в корзину. Потом поставила галочку в списке. Я все еще успевала. Три картины уже почти закончены, и почти половина списка позади. Сейчас я охотно верила, что закончу в срок, но еще сомневалась, что мистер Уоллес заметит какой-либо прогресс. То, что работы стали другими, не значило, что они непременно стали лучше.

Проходя мимо двери ванной, я услышала, как Купер мурлычет какую-то незнакомую мелодию. Я зашла в гостиную, чтобы составить компанию маме с дедушкой.

– Где Купер? И дальше разносит коралловую краску по дому? – спросил дедушка.

– Коралловую, скажи? Рада, что мы сошлись на цвете. – Я кивнула в сторону холла и присела. – Он смывает свою коралловую краску в канализацию.

Мама сидела на диване и читала «Настоящее преступление», но на этих словах подняла взгляд.

– Как твои дела со списком?

– Очень неплохо. Нужно еще кое-что сделать. Но, если верить дедушке, я наполовину влюблена.

– О, да, я слышала об Эллиоте, – сказала она.

– Вы как парочка десятилеток-сплетниц. Здесь вообще нельзя делиться секретами.

– Я могила, – сказала мама с напускной обидой.

– А я сейф, похороненный в этой могиле, – добавил дедушка.

Я закатила глаза.


– Мы больше никому не скажем, – заверила меня мама.

Я почти сказала: «Конечно, не скажешь, ты больше ни с кем и не видишься». Но что-то в этот сарказме было запретным даже для меня.

– Ну, кроме папы.

– Ты рассказала папе?

– Конечно, дорогая. Ему нравится знать о таком. Он сказал, что в последнее время не получал от тебя вестей.

Я вся сжалась. В ответе на мое последнее письмо он перечислил несколько альтернативных имен мне на выбор и спросил, чего еще такого я сделала к его неодобрению. Я прочитала сообщение с телефона и собиралась ответить, как только окажусь за ноутбуком, но на этом и остановилась.

– Знаю. Я забыла. А теперь я жду нашего еженедельного звонка. Так проще.

Мама вздохнула.

– Проще не значит лучше.

– Напишу это себе на футболке.

– Эбби, я не шучу.

– Хорошо, мам. Я напишу ему. – Я направилась в кухню. – Пойду, возьму мороженое. Послевкусие от сверчков не из лучших.

К тому времени, как я насыпала себе миску мятного мороженого с шоколадной крошкой и вернулась в гостиную, Купер уже сидел на диване – вода капала с его волос прямо на тесноватую ярко-розовую футболку. Она плотно обтянула его бицепсы и грудь. Я быстро отвела взгляд, пока дедушка не успел заметить.

– Ты тоже попробовал сверчка? – спросила его мама.

– Да. Думаю, он был чем-то приправлен. – Он оттянул ворот футболки.

– Соль и перец, – сказала я.

– Эбби работает над пятым пунктом списка, – заметил дедушка.

– Ты знаешь их по номерам? – спросила я.

– Нет, просто ткнул пальцем в небо. Но я говорю о влюбленности.

Я как раз взяла в рот большой кусок мороженого и проглотила его слишком быстро, так, что даже мозг, казалось, замерз. Я попрыгала, пока боль не прошла, а потом указала Куперу на дедушку и следом на маму.

– Купер, познакомься, это у нас могила и сейф внутри могилы.

– Я ничего не говорила, – сказала мама.

– Влюбленность? – спросил Купер с дразнящей улыбкой. – Ты кого-то встретила?

– Нет. Мы просто увиделись с Эллиотом в магазине. Дедушка переигрывает.

– Снова Эллиот? – переспросил Купер. – Уже второй раз за две недели. Не думала, что это судьба? – он подчеркнул слово, которое я часто использовала сама. – Давайте устроим двойное свидание?

Дедушка поднял палец вверх.

– Эллиот сказал, он пойдет на вечеринку в честь Дня независимости.

– Прекрасно! – решил Купер. – Там все и встретимся. Я позвоню ему.

– У тебя нет номера.

– Вообще-то есть. Я записывал на салфетке, помнишь?

– О, дедушка? Помнишь, ты учил меня технике глубокого массажа?

– Да.

– Куперу срочно нужно размять шею. Поработаешь над ним?

Дедушка оттолкнул пуф, на котором лежали его ноги, немного подальше и подозвал Купера:

– Давай, мальчик, присаживайся. Починим тебя, пока все еще не запущено.

– Пойду спать. – Наверное, еще не было и девяти, но все эти люди в комнате вывели меня из себя. Я доела мороженое и положила миску в раковину. – Давайте поговорим завтра.

Оказавшись в комнате, я открыла ноутбук и быстро напечатала письмо папе.