Любовь, жизнь и далее по списку

– Теперь ты просто увиливаешь, так ведь? Ты говоришь, что она недостаточно хороша, потому что готова пойти к мистеру Уоллесу только с тем, что назовешь совершенством.

– Нет. Я думаю, что эта картина не подойдет, потому что я рисовала ее со странными чувствами.

– Что это значит?

– Ты не знаешь, что такое чувства? – спросила я с ухмылкой.

– Смешно.

Я подняла картину, чтобы он мог ее рассмотреть.

– У меня все еще есть шестнадцать дней до окончательного решения. И еще три опыта, которые нужно получить. Если две другие картины не дадут мне нужного результата, я попробую показать эту. Не беспокойся. Я не отказываюсь идти к нему.

– Отлично. Потому что я бы хотел этого для тебя.

– Я знаю. Спасибо.

Купер кивнул и забрал у меня картину, чтобы донести ее до дома.

Амелии рисунок понравился настолько, что она тут же заставила Купера повесить его в спальне над ее кроватью.

– Эбби, ты лучшая. Спасибо тебе большое. Я буду смотреть на нее и вспоминать о Линдси.

– Хорошо. Я рада, что тебе понравилось.

– Скорее всего Эбби придется одолжить ее на какое-то время, чтобы предложить хранителю музея для выставки.

– Без проблем, – сказала Амелия. – Но пока она останется у меня.

Мы трое отступили и всмотрелись в картину, словно уже оказались в музее.

Продолжая изучать рисунок, Купер положил мне руку на плечи.

– Моя маленькая Эбби растет.

Я закатила глаза и ущипнула его за бок.

– Ты всегда знаешь, как испортить момент.

– А я-то думал, что всегда знаю, как сделать его еще лучше.

Я вздохнула, но уступила.

– Да, ты знаешь.

Мы оставили Амелию в ее комнате наедине с картиной и направились в кухню.

– Прошлой ночью вы с Лейси, казалось, такие… – начал Купер.

– Казалось что? – спросила я его, когда он устроил набег на холодильник, не закончив мысль. Он вернулся с пачкой «Читос Паффс»[16].

– Не рановато ли для такого?

Он глянул время на микроволновке.

– Уже одиннадцать. Это почти обед. – Он заглянул в пачку. – Свойские.

– Свойские? Сырные, ты имеешь в виду? – Я прищурилась, чтобы вчитаться в ярко-голубую надпись на пачке в его руках.

– Нет, вы с Лейси, казалось, общались по-свойски.

– А, да.

– Как это получилось?

– Не знаю. Мы не слишком часто общаемся, но она мне нравится.

– Если я правильно помню, ты говорила, что вы не друзья.

– Ага, ну, все меняется, – ответила я фразой Лейси. Я присмотрелась к его выражению лица – Купер пытался выглядеть безразличным, но его глаза выдавали напряженность. Я запрокинула голову в протяжном стоне.

– Что не так? – спросил он.

– Ты ревнуешь.


– Да, может быть, и ревную. Я рассчитываю на то, что ты моя лучшая подруга.

Я стащила у него пачку «Читос» и пошла на выход.

– Ты куда? – спросил он.

– Рисовать. Ты снабдил меня всевозможными эмоциями, теперь нужно с ними поработать. – И сильнее всего я чувствовала растерянность. Прошлой ночью я думала, что он ревнует меня к Эллиоту. Но я ошибалась. Он ревновал к Лейси. Вот почему он вел себя так странно. Мысленно я поставила жирную галочку рядом с пунктом «абсолютно ничего не изменилось».

Мой телефон зазвенел, когда я уже вышла на улицу. Я вытащила его, чтобы прочитать сообщение, но и без того знала, что оно от Купера.



Он: «Если мне придется, я вызову Лейси на дуэль».

Я: «Я ей передам».





Двадцать два




Следующим утром, первым делом после того, как проснулась и оделась, я пошла осматривать кладовку.

– Снова ищешь свои сахарные хлопья? – спросила мама. – Думаю, дедушка их доел.

– Нет, я ищу альбом для рисования.

– В кладовой?

– Я уже обыскала весь дом. Это моя последняя надежда. – Я давно не делала зарисовок, но вчера сквозь все свое разочарование Купером поняла, что пришло время попробовать что-то новое.

– Кажется, я видела какой-то… – Мама встала и пошла к корзине, где хранилась макулатура, рекламные листовки и купоны. Она порылась в ней и нашла мне блокнот.

– Я знаю, что это не альбом, – сказала она. – Но вдруг тебе подойдет.

– Дареному коню в зубы не смотрят, – сказала я, забирая блокнот.

– Это была моя строчка, – вставил дедушка. Он только что зашел в дом с лейкой и уродливым огурцом в руках.

– А что ты ищешь?

Я помахала блокнотом.

– Уже ничего. Я пойду прогуляться.

– Не думаю, что… – начала мама.

– Нет, – оборвала я, потому что мама, судя по всему, восприняла это как приглашение. – Сама. В этот раз я хочу прогуляться сама.

– Угу. – Мама выглядела почти огорченной. – Хорошо. Повеселись там.

Я бросила взгляд на дедушку и заметила, что он удивился такому ответу не меньше меня.

– Ты хотела пойти со мной? – уточнила я.

– Нет, вовсе нет.

– Передавай Куперу привет от нас, – сказал мне дедушка в напутствие.

– Купера со мной не будет. Я правда иду одна! – крикнула я с порога и отпустила дверь, чтобы она захлопнулась за мной. – Я умею быть одна, – проворчала я, спускаясь по ступенькам.

У меня не было четкого плана. Я захватила пару простых карандашей перед выходом и по дороге вытащила один из них из кармана. В ожидании вдохновения я открыла блокнот на чистой странице.

Сорок пять минут спустя у меня в блокноте была одна-единственная птичка на заборе. И набросок нельзя было назвать удачным. Я уже хотела сдаться и вернуться домой, но заметила Человека-Дерево, все еще в цепях.

Я посмотрела по сторонам, подождала, пока машины проедут, и перешла дорогу. Подходя ближе, я помахала рукой.

– Привет. Вы все еще здесь.

Он показал на бульдозер.