Мистер

В камине лежат дрова; хотя холодно, камин не растоплен. Видимо, эта комната для приема гостей. На почетном месте у стены стоит пианино. Оно простое и старое, но наверняка идеально настроено. Вот где Алессия играет.

«Моя талантливая девочка».

Рядом с пианино – заставленная книгами высокая полка.

Мать Алессии не просит меня снять пальто – вряд ли я здесь задержусь.

– Садитесь, пожалуйста, – говорит она.

Я сажусь на диван, миссис Демачи напряженно опускается напротив. Сложив вместе руки, она смотрит на меня, ждет. Ее глаза такие же темные, как и у Алессии, но в них не загадочность, а тоска. Вероятно, из-за того, что она волнуется о дочери. Впрочем, по морщинам на лице и седине в волосах ясно, что ее жизнь и без того нелегка.

«Некоторым женщинам в Кукесе тяжело живется», – вспоминаю тихие слова Алессии.

Миссис Демачи нервно моргает – ей явно не по себе в моем присутствии, и от этого я чувствую себя виноватым.

– Моя подруга Магда написала о мужчине, который помог моей Алессии и ей самой. Это вы? – нерешительно спрашивает она.

– Да.

– Как дела у моей дочери? – Ей явно очень хочется услышать новости об Алессии.

– Когда я видел ее в последний раз, у нее все было хорошо. Более того, она была счастлива. Я познакомился с ней, когда она устроилась работать. Она убиралась в моем доме. – Я намеренно упрощаю речь, чтобы мать Алессии понимала мой английский.

– Вы приехали прямо из Англии?

– Да.

– За Алессией?

– Да. Я полюбил вашу дочь и верю, что она тоже меня любит.

Глаза миссис Демачи расширяются.

– Она вас любит?

Прямо скажем, не такой реакции я ждал.

– Да. Она сказала, что любит меня.

– И вы хотите жениться на ней?

– Да.

– А она хочет за вас замуж?

– Откровенно говоря, миссис Демачи, я не знаю. У меня не было возможности спросить ее об этом. По-моему, ее похитили и везут в Албанию насильно.

Слегка откинув голову назад, она пристально смотрит на меня.

«Черт».

– Моя подруга Магда хорошо о вас говорила. Но я вас не знаю. Почему мой муж должен позволить вам жениться на нашей дочери?

– Алессия не хочет выходить замуж за мужчину, которого ей выбрал в мужья отец.

– Она вам рассказала?

– Она рассказала мне все. Я люблю ее.

Миссис Демачи прикусывает верхнюю губу. Жест знакомый, и я едва сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться.

– Мой муж скоро вернется. Ему решать, что станет с Алессией. Он хочет выдать ее замуж за того мужчину. Он уже дал слово. – Она опускает взгляд на свои стиснутые руки. – Я помогла ей сбежать, и это разбило мне сердце. Вряд ли я смогу отпустить ее еще раз.

– Вы хотите, чтобы она тоже оказалась в ловушке брака с жестоким мужчиной?

Миссис Демачи впивается в меня взглядом, в ее глазах мелькает боль и потрясение от того, что я знаю – именно так она и живет.

Я тут же припоминаю все, что Алессия говорила об отце.

– Вам нужно уйти. Немедленно. – Миссис Демачи встает.

«Черт, я обидел ее».

– Простите. – Я тоже встаю.


– Алессия вернется сегодня в восемь, с женихом, – внезапно признается она и отводит глаза, будто сомневаясь, нужно ли было это говорить.

Хочу поблагодарить ее пожатием руки, однако останавливаюсь на полпути, не зная, принято ли это в данном обществе. И благодарю ее искренней улыбкой.

– Спасибо. Ваша дочь очень много значит для меня.

Миссис Демачи провожает меня к выходу и, дождавшись, когда я обуюсь, открывает дверь.

– До свидания.

– Вы скажете мужу, что я приходил?

– Нет.

– Понимаю. – Я улыбаюсь – надеюсь, обнадеживающе – и иду к машине.



По возвращении в гостиницу я не нахожу себе места. Попытки смотреть телевизор и читать провалились, и теперь мы сидим в баре на крыше, откуда открывается впечатляющий вид на дневной Кукес, озеро и горы. Только слишком уж они мрачные.

«Алессия едет домой. С ним. Надеюсь, у нее все хорошо».

– Сядь. Выпей, что ли, – говорит Том.

Я бросаю на него косой взгляд. Иногда я жалею, что не курю. Волнение и напряжение невыносимы. После стопки виски у меня лопается терпение.

– Идем.

– Слишком рано!

– Ну и что? Сил больше нет торчать здесь. Лучше подожду вместе с ее семьей.



Без двадцати восемь мы возвращаемся в дом семьи Демачи.

«Пора повзрослеть».

Том и Дрита снова остаются в машине, а мы с Танасом идем к двери.

– И запомни – я здесь не был, – инструктирую я Танаса. – Ты ведь не хочешь, чтобы у миссис Демачи возникли неприятности?

– Неприятности?

– С мужем.

– О, понимаю. – Танас закатывает глаза.

– Понимаешь?

– Да. В Тиране все не так. Здесь сильны традиции. – Он морщится.

Ладони вспотели, и я вытираю их о пальто. Я не нервничал так со времени поступления в Итон. Надо произвести благоприятное впечатление на отца Алессии. Надо убедить его, что я лучший кандидат в мужья для его дочери, чем тот засранец, которого он выбрал.

«И что она хочет в мужья меня».

Я стучу в дверь и жду.

Открывает нам миссис Демачи. Ее взгляд перебегает с Танаса на меня.

– Миссис Демачи? – говорю я.

Она кивает.

– Ваш муж дома?

Она снова кивает. На случай, если нас подслушивают, я притворяюсь, что это наша первая встреча, и повторяю слова, произнесенные несколько часов назад.

– Входите. Вы должны говорить с моим мужем.

Мы снимаем обувь, миссис Демачи берет наши пальто и вешает в коридоре.

Нас провожают в комнату, находящуюся в глубине дома – просторную, чистую гостиную, отделенную от кухни арочным проемом. Мистер Демачи встает при нашем появлении. За ним на стене зловеще висит ружье, до которого ему легко дотянуться.