Мистер

Ну все, ему конец!

Застав мерзавца врасплох, я в гневе сшибаю его наземь.

– Гребаный ублюдок! – рычу я и, сев на него, бью по лицу – раз, другой.

Он пытается ударить меня, но я уворачиваюсь. Сильный, зараза! Он брыкается, и я хватаю его за горло, а он вцепляется в мои руки, пытаясь стряхнуть. Плюет мне в лицо, но я снова уворачиваюсь, и слюна падает ему же на щеку. От злости он начинает брыкаться еще сильнее и кричит на меня. Я не понимаю ни слова, и наплевать, я лишь крепче сжимаю его горло. Сдохни, ублюдок!.. Его лицо краснеет, глаза выпячиваются. Я бью его головой о плитки пола и радуюсь, слушая глухой стук.

Позади меня кто-то кричит.

«Алессия!»

– Слезь! – орет по-английски ублюдок.

Меня хватают и пытаются оттащить. Оттолкнув чужие руки, я наклоняюсь низко-низко, так, что чувствую вонь изо рта этого мерзавца, и рычу ему в лицо:

– Еще раз тронешь ее – и я тебя убью на хрен!

– Треветик! Максим! Макс! – кричит Том.

Он хватает меня за плечи и стаскивает на пол. Часто дыша, я поднимаюсь на ноги. Меня аж трясет от злости и жажды мести. Ублюдок пялится на меня с пола, а отец Алессии с ружьем наперевес встает между нами. Зло глядя на меня, он взмахивает ружьем, приказывая отойти, и я неохотно отступаю.

– Успокойся, Максим, ты ведь не хочешь вызвать межнациональный конфликт? – говорит Том.

С ненавистью глядя на меня, ублюдок поднимается с пола.

– Ты как все англичане – мягкий и слабый, а ваши женщины тверды.

– Слышь, ты, дерьмо, моей мягкости хватит, чтобы навалять тебе по первое число!

Приступ ярости сходит на нет, и я слышу, как за спиной волнуется Алессия.

«Черт».

Отец стоит между двумя мужчинами, оценивающе разглядывая обоих.

– Вы пришли в мой дом и учинили здесь насилие! На глазах моей жены и дочери! – говорит он Максиму и Тому.

«Откуда здесь взялся Том?»

Алессия помнит их встречу в Брентфорде и на кухне в квартире Максима. Помнит даже, что у него шрам на ноге.

Том взволнованно проводит рукой по рыжим волосам и смотрит на ее отца.

Переводчик шепчет слова ее отца на английском и отступает.

– Прошу прощения, мистер Демачи. Я люблю вашу дочь и не хочу, чтобы ей причиняли вред. Особенно этот мужчина.

Максим открыто смотрит на отца. Нахмурившись, тот переводит взгляд на Анатолия.

– А ты? Ты привез ее обратно, но почему она в синяках?

– Ты знаешь, какой у нее характер, Джак. Ее нужно обломать.

– Обломать? Таким образом? – Отец указывает на ее шею.

Анатолий пожимает плечами.

– Женщина. – Его тон подразумевает, что это само собой разумеющийся поступок.

Услышав перевод этих фраз, Максим стискивает зубы и сжимает кулаки. Его напряжение и гнев ощутимы почти физически.

– Не надо, – шепчет Алессия и кладет ему руку на плечо.

– А ты помолчи! – Отец поворачивается к ней. – Ты навлекла на нас позор. Ты сбежала и вернулась шлюхой. Раздвигала ноги для этого англичанина.

Побледнев, Алессия опускает голову.

– Babё, Анатолий убьет меня, – шепчет она. – Если ты хочешь, чтобы я умерла, лучше сам убей меня из этого вот ружья. Тогда я хотя бы умру на руках у того, кто меня любит.

Она смотрит на побледневшего отца, а Танас тихо переводит их разговор для Максима.

– Нет, – с твердой решимостью говорит Максим, и все смотрят на него.


Он быстро встает перед Алессией.

– Не трогайте ее. Никто.

Отец пристально смотрит на него, и Алессия не в силах понять – злится он, или его впечатлило поведение Максима.

– Твоя дочь – порченый товар, Демачи, – говорит Анатолий. – Зачем мне чужие объедки и ее ублюдок? Оставь их себе и попрощайся с деньгами, которые я тебе обещал.

– Ты и правда так поступишь со мной? – Отец хмуро смотрит на Анатолия.

– Ты нарушил обещание.

– Деньги? Этот мерзавец, что, купил тебя? – выслушав переводчика, тихо спрашивает Максим у Алессии.

Алессия краснеет, а Максим смотрит на ее отца и говорит:

– Я дам вам денег.

– Нет! – кричит Алессия.

Отец зло глядит на Максима.

– Этим ты его опозоришь, – шепчет Алессия.

– Carissima, следовало трахнуть тебя, когда была возможность, – стоя в дверях, заявляет Анатолий. Он говорит по-английски, чтобы понял Максим.

Загораясь гневом, Максим делает шаг к нему, но на сей раз Анатолий готов. Он достает из кармана пистолет.

– Нет! – Алессия быстро встает перед Максимом.

– Даже не знаю, кого лучше застрелить – тебя или его, – произносит Анатолий на албанском и смотрит на ее отца.

Отец переводит взгляд с него на Алессию.

Воцаряется напряженная тишина.

– Что ты собираешься сделать, Анатолий? – Алессия подается вперед. – Застрелить его или меня?

Переводчик произносит это по-английски для Максима, и тот хватает Алессию за руку, но она высвобождается.

– Прячешься за женщину? – презрительно произносит по-английски Анатолий. – У меня хватит пуль для вас обоих.

Его торжествующий вид вызывает у Алессии отвращение.

– Нет, не хватит, – говорит она.

– Что? – Нахмурившись, Анатолий смотрит на пистолет.

– Этим утром в Загребе, пока ты спал, я вынула пули из твоего пистолета.

Прицелившись в Алессию, Анатолий нажимает на курок.

– Нет! – кричит отец и прикладом ружья сшибает Анатолия наземь.

Разозлившись, Анатолий наводит пистолет на него и нажимает курок.

– Нет! – хором кричат Алессия и ее мать.

Но пистолет лишь тихо щелкает.

– Твою мать! – Анатолий смотрит на Алессию со смесью восхищения и досады. – Как же ты меня бесишь, – бормочет он и встает.

– Уходи! – кричит отец. – Уходи сейчас же, Анатолий, пока я не пристрелил тебя. Или ты хочешь начать кровную месть?

– Из-за шлюхи?

– Она моя дочь, а эти люди – мои гости. Уходи. Немедленно. И больше не приходи сюда.

– Вы еще пожалеете. – С бессильной злобой Анатолий смотрит на отца и Максима и, развернувшись на пятках, выходит из комнаты.

Миг спустя до них доносится громкий стук входной двери.