Нефритовая война

Он схватил металлическую корзину и потащил ее к ближайшему грузовику с брезентовым кузовом. Он распахнул брезент сзади, но не стал опускать металлические сходни, а напряг Силу и попытался поднять корзину. Она весила, наверное, не меньше сотни килограммов, ходила ходуном в его руках, но тут подбежал Мадт и пришел на помощь, вместе они забросили плоды ночной вылазки в кузов.

Мадт побежал на вершину отвального холма и запустил две сигнальные ракеты, шипением и до боли ярким красным сиянием они привлекли внимание сборщиков.

– Зеленые кости! – заорал Мадт. – Бежим! Бежим!

Сборщики в панике карабкались на холм, цепляясь руками и ногами, камни с грохотом осыпались вниз. Первые сборщики добрались до вершины и нырнули в грузовики, как кролики в нору, вытаращенные глаза светились белым на темных лицах. Они лепетали по-увивански, умоляя водителей-абукейцев поскорее отъезжать, а их товарищи вопили, чтобы их подождали. Беро посмотрел вниз, на склон. Сборщики, находящиеся слишком далеко, понимали, что не успеют к грузовику, и побежали к лесу в надежде рассеяться и скрыться среди деревьев. И боялись они недаром. Поначалу кланы просто избивали сборщиков и отправляли обратно на острова Увива, но этого оказалось недостаточно для предотвращения рейдов стервятников, так что теперь всем ворам-иностранцам просто сворачивали шеи. Вместе с их надсмотрщиками.

Беро сиганул в ближайший грузовик. Мадт уже забирался в следующий.

– Поехали! – рявкнул Беро, хотя к откинутому заднему борту бежали еще два сборщика.

Один успел добраться, другой споткнулся и упал, когда грузовик уже тронулся, да так и остался лежать в грязи. Беро высунул голову в окно и оглянулся – из леса появилось с полдюжины фигур. Они двигались так быстро, что казались размытыми, но Беро заметил пистолеты и сабли-полумесяцы.

Если бы он не был так напуган, это зрелище его бы заворожило. Сцена выглядела как в кино, в том фильме, где повстанцы, Зеленые кости, выскакивают из джунглей и нападают на лагерь шотарских солдат. Вот только сейчас было не сражение, а карательная акция. Началась стрельба, вдалеке послышались крики – Зеленые кости принялись за охоту на сборщиков.

Этим бедолагам уже не поможешь. Беро снова повернулся вперед – и тут же увидел, как из-за деревьев возникли три человека, перегородив дорогу.

– Езжай, езжай! Сбей их! – завопил Беро водителю, но слова застряли в горле, потому что те трое встали в ряд и одновременно выпустили массивную, низкую волну Отражения. Она пропахала поверхность узкой ухабистой дороги, взметнув глину и гравий на ветровое стекло грузовика. Колеса повело. Водитель отчаянно пытался выровнять грузовик, но тот развернулся почти на девяносто градусов и накренился. С резким толчком, от которого все внутри переворачивалось, грузовик замер, а потом завалился набок, в поросший кустарником каменистый овражек.

Беро откинуло к двери, он врезался в металл бедром и плечом, а услышав треск, понадеялся, что это не его кости. Водитель шмякнулся на него всем весом. В кузове слышались грохот и крики попавших в ловушку увиванских рабочих. Через несколько тошнотворных секунд дверь грузовика распахнулась так резко, что чуть не слетела с петель. Несколько рук выдернули орущего водителя, а потом схватили Беро за ногу. Он кричал и брыкался, но его неточная Сила не помогла, его вытащили из перевернутого грузовика, как тунца на удочке.

Беро бросили ничком на дорогу. Он вскарабкался на колени, и тут рядом кинули Мадта. К горлу Беро подступил ужас узнавания – в точности так же три года назад его поймали и измордовали братья Маик. Изуродованное лицо и хромота каждый день напоминали об этом событии, и он почувствовал, что сейчас так легко не отделается.

Мадт выплюнул изо рта грязь.

– Нам крышка, кеке. И все по твоей вине.

Беро проморгался, смахнув пыль из глаз. Перевернутый грузовик перегородил дорогу, остальным машинам пришлось остановиться. Зеленые кости вытаскивали сборщиков из трех грузовиков и хладнокровно убивали. Через несколько минут все были мертвы, все тринадцать человек. Беро подозревал, что оставшиеся семеро лежат где-то на куче отвалов. Он подумывал вскочить на ноги и убежать. С Легкостью и Силой, возможно, ему бы это удалось, но, скорее всего, нет. Он все равно решил уже рискнуть, потому что терять нечего, но один из Зеленых костей, видимо, Почуял его намерения, и грубые руки схватили его сзади за шею.

– Только попробуйте сделать какую-нибудь глупость, и вы трупы, баруканские крысеныши.

– Мы не баруканы, – сердито возмутился Беро.

К ним приблизился другой человек. Он был старше остальных, коротко стриженные волосы слегка поредели со лба, но поджарая фигура двигалась с быстрой волчьей грацией. Проницательные глаза как будто почти не моргали.

– Запуньо больше не посылает своих баруканов-наемников присматривать за стервятниками, – объяснил мужчина своему товарищу. – Они нужны ему для дел на островах Увива и для охраны поместья. А местных наркоманов на «сиянии» не жалко пустить в расход.

– Так, может, убьем их, Нау-цзен? – спросил Зеленая кость, крепче сжимая Беро.

Штырь Горных изучил двух стоящих на коленях юнцов. В темноте Беро не разглядел выражение его лица, но аура напоминала медленно просачивающийся жар нагретых кирпичей. Пытливый взгляд Штыря остановился на нефритовом ожерелье Беро и браслетах Мадта.

– Немало хорошего нефрита для пары сопляков вроде вас. – В его голосе звучали грубые, требовательные нотки армейского сержанта. – Где вы его раздобыли, падальщики?

Беро не сомневался, что его казнят, но гордо и вызывающе вскинул голову.

– Я завоевал этот нефрит. Лично снял его с тела Коула Лана.

На мгновение все Зеленые кости поблизости онемели от потрясения. А потом разразились сиплым хохотом, раскатившимся эхом на фоне работающих на холостом ходу двигателей. Нау Суэн не засмеялся, но позволил это остальным. Когда смех стих, один из Кулаков сказал:

– Эти новые зеленые, как они себя называют, хуже баруканов. Каждый хочет, чтобы все верили, будто он завоевал нефрит в крутом поединке, хотя ни один не умеет пользоваться нефритом.

Нау Суэн обратил суровый взгляд на говорившего.

– Половину этих жалких торчков мы держали на крючке нефритом и «сиянием», чтобы задействовать против Равнинных. С чего бы нам удивляться, что теперь использованный инструмент Гонта Аша прибрал к рукам приспособленец Запуньо?

Нау снова посмотрел на двух подростков.

– Этих убивать не будем. Пошлем их обратно нанимателю в качестве акта доброй воли.

Он жестом велел освободить Беро и Мадта и сказал им:

– Слушайте внимательно. Передайте барукану Сорадийо, что, пока я охочусь на его… сборщиков отбросов, денег он не наживет. Запуньо это не обрадует. Вашего нанимателя даже могут вскоре уволить с работы самым неприятным образом. Дайте ему знать, что Нау Суэн, Штырь Горных, хочет обсудить с ним более удачные возможности для его карьеры.

– Вы собираетесь перекупить Сорадийо? – спросил Беро, внезапно заинтересовавшись, когда прошел страх.

Мадт стрельнул в него взглядом, вопившим: «Заткнись, пока он не передумал!»

Штырь пристально посмотрел на Беро, словно на необычный вид лягушки, открытый в дождевом лесу. Этот взгляд выбивал Беро из колеи, он уже решил, что Мадт, возможно, прав – не стоило ему открывать рот. До него доходили слухи о том, что с помощью исключительного Чутья Нау Суэн может даже по-настоящему читать мысли. Конечно, это было глупо, все знали, что это невозможно, но все же взгляд Нау был настолько всепроникающим, что кожа Беро покрылась мурашками.

– Задашь еще один вопрос, – сказал Штырь, – и я вырву тебе язык. Ты просто пес, гонец, и все. – Нау наклонился к уху Беро. – Но ты не соврал. Ты и впрямь веришь, что носишь нефрит Коула Лана. А значит, рано или поздно пожалеешь о том, что я не оказал тебе милость, прикончив тебя сегодня.

Нау выпрямился и отвернулся.

– Пошли, – сказал он. – Уберите отсюда грузовики.


Несколько Зеленых костей Силой развернули первый грузовик, Нау и Зеленые кости расселись по машинам, забрав и корзину с нефритовым отсевом. Несколько человек задержались, чтобы оттащить на обочину трупы сборщиков, а потом Горные оставили Беро и Мадта стоящими на коленях в ожидании рассвета, а сами поехали обратно в долину.





Глава 24. Наследие




Шаэ прошла из резиденции Шелеста в главный дом. Хотя оставался еще час до зари, на кухне горел свет. Кьянла помешивала кашу в кастрюле на плите. Хило сидел за столом, ножом для тренировок разрезал на кусочки нектарин и складывал их на пластиковую тарелку перед Нико. Малыш разбрасывал кусочки фрукта, и больше падало на пол, чем оказывалось у него во рту. Хило терпеливо ворчал.

Шаэ остановилась в двери. При взгляде на Нико она по-прежнему вздрагивала – это было эхо от потрясения, когда вечером три месяца назад ее брат вернулся в Жанлун с уставшим двухгодовалым ребенком на руках.

– Он всегда просыпается так рано? – спросила она.

– Частенько, – ответил ее брат, съев отвергнутую дольку нектарина. – Но раз уж мне все равно нужно рано вставать, я решил дать Вен выспаться. Она полночи была на ногах из-за Рю.

– Нам пора, – сказала Шаэ.

Хило вытер руки салфеткой и встал, предоставив свое место Кьянле. Мальчик проигнорировал попытки экономки заинтересовать его завтраком и протянул ладошки к Шаэ, требуя взять его на руки.

– Тетя, тетя!

– Не сейчас, Нико, – сказала Шаэ, ощутив укол вины, и в утешение поцеловала его в макушку.

Несмотря на потрясение и от приезда мальчика, и от самой новости о его существовании, она почти сразу же полюбила малыша. Невозможно было не заметить его сходства с Ланом, не почувствовать смесь печали и радости всякий раз, когда выражение его лица напоминало погибшего брата. Когда Нико становился прилипчивым и требовательным, когда ходил за ней, цепляясь за ноги, она любила его еще больше, хотела утешить и защитить. Она подозревала, что мальчик так ее полюбил, потому что она единственная в семье немного похожа на Эйни.

Непримечательная машина и верный водитель уже ждали перед дверью. Они не могли воспользоваться машиной Хило, «Княгиней Прайзой», или каким-нибудь другим узнаваемым семейным автомобилем. Когда машина тронулась и покатила по темным улицам, оба сидели молча.

– Что скажем клану про Нико? – наконец спросила Шаэ.

Хило закурил сигарету и опустил стекло.

– Что он сын Лана. Родился за границей, но мы об этом не знали, и я привез его на Кекон после смерти его матери. Что еще им нужно знать?

– Никто не поверит, что все так просто.

– Пусть верят, во что хотят, – резко бросил Хило.

Повисла напряженная тишина. Хило повернулся к окну и выпустил струю дыма. Когда он снова заговорил, злость из голоса пропала.

– Знаю, о чем ты думаешь, Шаэ, но все было не так. Я пытался уладить дело другим путем. Ты же помнишь Эйни, какая она.

– Она была женой Лана, – тихо сказала Шаэ. – Матерью Нико.

Шаэ не была близка с Эйни, но они поддерживали дружеские отношения, пока Шаэ не уехала в Эспению. Теперь она даже не могла четко вспомнить лицо Эйни, лучше ее представить, чтобы, молясь в святилище храма Божественного Возвращения с просьбой к богам узнать ее отца, деда и старшего брата, покинувших этот мир в ожидании Возвращения, могла добавить и бывшую невестку.

Закончив перечислять умерших, она просила прощения для брата. Поступок Хило противоречил Божественным Добродетелям, но сына Лана будут любить и заботиться о нем, клялась она собственной душой. И разве семья недостаточно пострадала? Не наказывайте нас снова, молила она.

Хило докурил сигарету и поднял стекло.

– А ты бы предпочла, чтобы я бросил Нико? – Шаэ не ответила, и он откинулся на сиденье. – Так я и думал.

Они приехали в гавань. Не так-то просто оказалось организовать встречу с Феном Сандоланом, президентом и исполнительным директором фрахтовой компании «Кеконская звезда» и патриархом одной из самых влиятельных семей Кекона, ведь место должно быть таким, чтобы их разговор не заметили ни Горные, ни Равнинные. Палуба частной яхты, пришвартованной в Летней гавани, – пожалуй, самое нейтральное и безопасное место из возможных.

Фен Сандо был заядлым яхтсменом и каждое субботнее утро выходил в море на четырнадцатиметровой моторной яхте «Наследие». К рассвету они были уже в море. Фена Сандо сопровождал старший сын Хаку, Кулак высокого ранга в Горном клане. Хаку управлял яхтой на мостике, а Фен-старший стоял у леера, обратив загорелое лицо в сторону океана, так что седые волосы разметались сзади от ветра и соленой пены. Он рассказал гостям о мощности, скорости и запасе топлива на «Наследии» и как он однажды целый месяц плавал вдоль тунского побережья. Шаэ вежливо, хотя и нетерпеливо, слушала Фена, пока тот устроил им экскурсию по яхте и гордо просиял, когда Хило похвалил мебель и встроенный у штурвала бар.

Фен Хаку отвел яхту к дальней стороне острова Гош и выключил двигатели, слышался лишь плеск воды о корпус и далекий рокот самолетов, взлетающих из жанлунского международного аэропорта. На городскую набережную опустилась тонкая дымка тумана, в которой растворялся утренний свет, но осеннее небо над головой было голубым и безоблачным, не считая исчезающих следов от истребителей с эспенских авианосцев, стоящих неподалеку. Шаэ плотнее запахнулась в свитер, разгоняя холод.

– Впервые у меня на борту представители Равнинного клана.

Фен Сандо обладал властными, но великодушными манерами человека, заработавшего каждую каплю своего богатства, и брюшком, предполагающим, что он не видит причин не наслаждаться своими деньгами. Он жестом пригласил их на палубу для отдыха, и они удобно расположились в белых шезлонгах.

– Лет восемь назад я встречался с Коулом Сеном и пожертвовал средства в жанлунский Совет по искусству, а потом предложил вашему деду и еще нескольким его людям совершить круиз вокруг Пуговки следующим утром. Ваш дед был таким интересным человеком, компанейским. В то время отношения между нашими кланами были гораздо более сердечными. У Коула Сена и Айта Ю имелись разногласия, но они уважали друг друга.

Улыбка Хило стала почти похожей на его обычную открытость и легкость, но глаза остались серьезными.

– Надеюсь, между нашими кланами когда-нибудь снова установятся такие же дружеские отношения.

Хило сел напротив Фена. Шаэ поставила шезлонг чуть справа и позади брата, Фен Хаку – в зеркальной позиции около отца. Хило обвел многозначительным взглядом всех присутствующих.

– И вот мы здесь, Горные и Равнинные, неплохо для начала.