Нелюбовь сероглазого короля
Часть 10 из 67 Информация о книге
«Послушай, ты! Чебурашка белобрысая…» – строчила я, спрятав телефон под парту. – …и тогда душа лирического героя наполняется добротой и счастьем! «Дегтярным мылом рот свой помой, тупица!» – Дарья, вы слушаете? – донесся до меня голос классного руководителя. – Конечно! – подняла я голову, убирая в карман телефон. – Счастье, доброта… и все такое. Вадим Антонович кивнул и продолжил: – Только вслушайтесь в эти строчки: О счастье мы всегда лишь вспоминаем. А счастье всюду. Может быть, оно — Вот этот сад осенний за сараем И чистый воздух, льющийся в окно… Я снова обернулась и посмотрела на заднюю парту. Роберт с задумчивым видом таращился в раскрытую тетрадь. Я обязательно ему отомщу. Такое нельзя оставить без наказания. Когда прозвенел звонок, я первой вскочила с места. Оглядела класс, но, казалось, никому больше нет до меня дела. Ребята собирали сумки, о чем-то весело переговариваясь. Вот и хорошо. Может, они быстро забудут про шутку Кайзера. Однако я шла по коридору на следующий урок, по-прежнему воровато озираясь по сторонам. – Дашка, забей! – заметила Карина. – Наши уже поняли, что это был чей-то ужасный прикол. – Ага! – кивнула Викуля. – Только Елесину неймется! Как обычно. – Ой, да он шут гороховый, – проговорила Карина. – На него точно не стоит реагировать! Я хотела выдохнуть с облегчением, но на глаза мне снова попалась ехидная рыжая новенькая. Вроде ничего такого она и не делает, а раздражает… Девчонка шла по коридору чуть впереди, то и дело на нас оборачиваясь. – Шею свернет! – проворчала я. – Ты о Вите? – поинтересовалась Викуля. – Почему она тебе не нравится? Мы утром классно с ней поболтали, да, Карин? – Угу, – туманно отозвалась Карина, посмотрев на меня. – Хотя на самом деле, не такая уж она и интересная… – Ха! Это ты так при Дашке говоришь. Она просто потрясная собеседница! – Викуля! – насупилась Карина. Рыжая опять покосилась на нас. Кажется, кто-то серьезно настроен влиться в компанию Вики и Карины. Мне захотелось показать язык новенькой, но вместо этого я ей улыбнулась. Рыжая расплылась в ответной улыбке. – Думаешь, Кайзер разослал от твоего имени сообщения? – спросила Карина. – Не думаю, а знаю! – ответила я сердито. – Кто бы еще посмел такое сделать. – Кошмар! – воскликнула Викуля. – И не стыдно ему? Будто о нем сейчас по Интернету слухи не гуляют! Кстати, по-вашему, это правда? Я демонстративно полезла за телефоном. Дескать, я здесь ни при чем. – Конечно, неправда! – фыркнула Карина. – Тоже какой-то полудурок сочинил несмешную байку про Роба. Полно ж на свете идиотов, да, Дашка? – Что? И не говори! – кивнула я. – Одни идиоты кругом! А самый большой идиот на свете – это я. На химии моя ненависть к Кайзеру только возрастала. Всему виной – букет лилий, который до сих пор красовался на столе Нелли Николаевны. Конечно, она так искренне каждый год радуется цветам от Роба, всегда гордится презентами от любимых учеников… А я уже втянула химичку в неприятную историю. Но всему же есть предел? Терпеть букет я больше не намерена. – Почему она его не выбросит? – прошипела я Викуле, которая поспешно переписывала с доски формулы. – Уже одиннадцатое число! – Просто абстрагируйся, – безмятежно отозвалась подруга. – Лилии всегда долго стоят… – Не могу! Меня от протухшей воды еще больше, чем от цветов тошнит! – Дыши глу-убже-е, – продолжила Вика, словно читая мантру. – Фу! – О-о-м-м-м! Я только махнула рукой, решив, что когда на перемене все уйдут в столовую, сама выброшу старый букет. Окажу услугу химичке. Может, ей некогда? Еле дождалась звонка с урока. – Даша, ты с нами? – спросила меня Карина. Я оглядела класс, который стремительно пустел. – Обедайте без меня! Я сегодня голодаю. – Куда тебе голодать-то? – возмутилась Вика. – Нужно очистить организм от шлаков и токсинов, – важно произнесла я, прикидывая в уме, успею ли до начала следующего урока заскочить в столовую за каким-нибудь бубликом. – Пошли, Викуль! – хмыкнула Карина, поправив ремень от сумки на плече. – Пускай Севастьянова голодает, нам больше достанется! Мои пальцы уже мысленно тянулись к старому букету лилий на столе Нелли Николаевны. Последними из класса выходили Елесин и Кайзер. Я, скрестив руки на груди, ждала, когда эти двое отчалят в коридор. Но они, будто назло, совсем не торопились. Остановившись у двери, о чем-то весело разговаривали, а потом Клим снова начал ржать как ишак. Кажется, я расслышала свое имя… Или у меня уже паранойя? Все мои неприятности из-за Роберта! Все! А сейчас он еще не дает мне похитить «протухший» букет лилий, который подарил химичке. Опять-таки, чтобы насолить мне! И смеются они наверняка надо мной… Гады! Это стало последней каплей. Я быстро подошла к Роберту и схватила его за рукав белой рубашки. – В чем дело? – удивился Кайзер, а Клим будто своим ишачьим смехом подавился. – Иди-ка сюда… – и я все так же за рукав потащила одноклассника в сторону небольшой лаборантской, которая отдельной комнатой примыкала к кабинету химии. Клим поплелся следом за нами: – Севастьянова, ты чего удумала? Затащив Роберта в лаборантскую, резко развернулась и рявкнула: – Всего доброго, Елесин! Дуй в столовую, приятного аппетита! – и с силой захлопнула дверь перед носом одноклассника. Теперь Кайзер стоял напротив и с недоумением пялился на меня. – Значит, у меня вши? – раздраженно спросила я, уперев правую руку в бок. – Я в курсе, – спокойно ответил Роберт. Еще бы он был не в курсе! – Получил от тебя сообщение, – продолжил серьезно парень. – Хотел пособолезновать, но не смог ответить. Ты, оказывается, запихнула меня в черный список? – Нет никаких вшей! – выкрикнула я. Меня будто переклинило на этих паразитах. – Тебе виднее, – усмехнулся Кайзер. – Издеваешься? – негодовала я. – Распустить обо мне такую фигню в Интернете… Роберт как-то странно на меня взглянул, а потом усмехнулся: – Кто вообще верит всему, что пишут в Интернете? Разве не ты говорила это на днях? – Анонимные паблики и сообщения от моего лица – совершенно разные вещи! – взорвалась я. – Да ладно тебе, кто-то неудачно пошутил… – насмешливо добавил Роберт. – Кто-то? Кто-то? Кто-то? – возмущенно заладила я. – То-то-то-то, – передразнил меня Роб. – Ты прямо курица!