Счет

– Ты и так стараешься лучше некуда, – отвечает Стивен. – Отличная работа!

Я скромно принимаю комплимент и ухожу со сцены через кулисы, по дороге роясь в сумке. Достаю телефон, и у меня екает сердце, когда вижу уведомление о пропущенном звонке от Айры. Вчера я звонила ему, чтобы узнать новости о пьесе Каваны, в которой мне умереть как хочется сыграть. Я попросила Айру узнать, что к чему, потому что было непонятно, то ли он действительно собрался ставить ее, то ли это просто слухи.

Я смотрю на часы. Сейчас половина десятого, значит, на западном побережье половина седьмого. Он точно еще в Лос-Анджелесе, потому что чуть раньше прислал мне СМС, сообщив, что «обедает» с продюсерами пилотного эпизода канала Fox. Даже не знаю, то ли радоваться, то ли огорчаться, что они разрешили прислать мне кинопробу. Но, к счастью, в ближайшее время я о них не услышу: официально кастинг начнется только в феврале.

– Привет, Айра, – говорю я, когда он берет трубку. – Это Элли. Хотела спросить, узнал ли ты что-нибудь о пьесе Бретта Каваны?

– Кое-что узнал.

Тогда почему не перезвонил?

– Производственный процесс начался, это совершенно точно. Я знаком с одним из постановщиков, поэтому связался с ней. – Айра выдерживает паузу. – Новости не очень хорошие.

У меня замирает сердце.

– Ой. И что она сказала?

– Актерский состав будут формировать исключительно из мужчин. Смелый шаг, да?

Очень смелый. И очень печальный. Я вдруг ловлю себя на отчаянной мысли, что хочу себе пенис.

– К сожалению, это означает: для тебя там роли не будет… – Ну еще бы. У меня же нет пениса! – Но я сказал Нэнси, что ты очень хочешь снова поработать с Бреттом. Она обещала передать ему, так что кто знает? Может, он позвонит тебе, когда запланирует что-то новенькое.

Это уже утешает. Немного. Я все еще под впечатлением.

По пути из учебного корпуса я отправляю сообщение Дину.

Я: Паршивый день! Может, позже захочу выпустить пар с тобой. Как игра?



Он не отвечает. Пока прошло три секунды, но обычно мне не приходится долго ждать.

Дорога до Бристоль-Хауса занимает у меня пять минут, ответа так и нет. Матч уже должен был закончиться. Ханна сказала, что начало в шесть. Сейчас почти десять.

Проходит еще пять минут. Я уже почти в общежитии. Почему он не отвечает?

Эй, психованная, прошло всего лишь десять минут. Успокойся.

Но вместо того, чтобы успокоиться, я расстраиваюсь еще больше, потому что на меня снизошло одно тревожное озарение.

Я написала Дину не потому, что хочу заняться с ним сексом.

Я пожаловалась ему на свой день.

Да, Ханна абсолютно права: в моем словаре отсутствует такое понятие, как «ни к чему не обязывающие отношения». У меня была отвратительная репетиция, и я первым делом обращаюсь к парню, с которым сплю, чтобы все ему рассказать. Чтобы он выслушал меня, утешил и сказал, что все будет хорошо.

Повторяй за собой, Эллисон Джейн: он… не… твой… парень.

– Он не мой парень, – твердым голосом говорю я.

– Что? – Высокий парень в парке сбавляет ход и смотрит на меня.

От неожиданности я подпрыгиваю.

– О, я не с вами разговаривала.

Его взгляд останавливается на моем ухе, и я понимаю, что он ищет наушник с Bluetooth. Не обнаружив такового, парень бросает на меня странный взгляд и уходит прочь.

– Если ты говоришь сам с собой, это еще не значит, что у тебя не все дома, – кричу я ему вслед.

Ну, если только, конечно, ты не бездомный, которого я постоянно встречала на улицах Бруклина и который что-то кричал о правительственных заговорах и о том, что инопланетяне крадут наши мозговые клетки через телефоны.

Но, однако, кто сказал, что Лу сумасшедший? Может, инопланетяне действительно это делают. Я же не могу доказать обратного.

Я устало тащусь в общежитие и вхожу в темную комнату. Ханны пока нет дома. Сегодня она была на матче, поэтому я решаю позвонить ей и узнать, что она делает сейчас.

– Привет! – Где бы она ни была, там громко. До меня доносится какофония голосов, а в ухо бьют басы. – Я в баре. Хочешь к нам?

Я стараюсь, чтобы мой голос звучал обычно.

– А кто там? Гаррет и остальные?

И Дин?


Я едва успеваю прикусить язык. Черт побери, снова веду себя как его девушка, невероятно дотошная девушка, хочется заметить, из тех, кто проверяет своего парня, когда он не с ней.

– Ага. Почти вся команда здесь. Сегодня мы выиграли, так что все празднуют. – Из трубки снова доносится громкая музыка. – Гаррет все пытается вызвать меня на состязание, кто больше выпьет стопок.

– А остальные что делают? – спрашиваю я с деланым безразличием. – Логан, Так, Дин?

Сейчас я себя ненавижу, очень-очень.

– Така нет. Логан играет в бильярд. А с Дина какая-то девица пытается слизать его лицо.

Во мне все холодеет.

Э-э-э… что, простите?

– Ладно, я все равно тебя плохо слышу, – говорит Ханна. – Напиши мне, если соберешься к нам.

Дрожащей рукой я опускаю телефон. Дин в баре целуется с какой-то девицей?

Через два дня после нашего разговора о том, что мы встречаемся только друг с другом?

Черта с два!





18





Элли


Моя мама была красивой женщиной. Я говорю так не потому, что я ее дочь и смотрела на нее сквозь розовые очки. Я говорю так, потому что это правда – Эва Хейз была сногсшибательно красивой и изящной женщиной. В молодости, лет в двадцать, она работала моделью, и, хотя ростом была чуть ниже, чем требовалось для дефиле, ее высоко ценили на рынке печатной продукции. В моем книжном шкафу до сих пор стоит памятный альбом, хранящий вырезки из всех каталогов и журналов, для которых она снималась.

От нее я унаследовала свои светлые волосы и голубые глаза, но вот черты лица у меня не такие идеальные. Мамина красота была классической, и все – мужчины, женщины, дети – останавливались и смотрели на нее, когда она проходила мимо.

Меня же можно назвать скорее миловидной, нежели красивой.

Но я усвоила одну простую истину: правильно подобранные макияж и одежда могут из любой «милашки» сделать «секс-бомбу».

Пока что у меня нет никакого плана. Кроме того, мы с Дином даже не встречаемся. А раз я не хочу, чтобы кто-то узнал о нашем романе, то не могу вломиться в «Малоун» и вылить ему на голову кружку пива.

Но зато я могу показать ему, что именно он теряет.

Не буду врать, мне больно, оттого что он не предупредил меня, как обещал. И особенно обидно из-за того, что он проводит вечер в компании другой девушки, тогда как я бы хотела, чтобы наш роман пока не кончался. Но я же знала, с кем связываюсь. Дин Хейворд Ди Лаурентис – бабник. И этим все сказано.

Однако мое эго отказывается мириться с этим, и вот спустя полчаса я вылезаю из такси на тротуар перед «Малоун».

Я не спешу заходить, обдумывая план дальнейших действий, но в бушлате мне совсем не холодно. Из бара выходит парочка студентов, и мне льстит, когда они оба, остановившись, пялятся на меня во все глаза. Ха-ха! Под их оценивающими взглядами только мой макияж и прическа. Они бы истекли слюной, увидев, что на мне надето под пальто.

Я достаю телефон и отправляю сообщение Ханне.

Я: На месте. Где вы?

Она: У бильярдного стола.



Глубоко вздохнув, я захожу в бар и пробираюсь сквозь толпу. Пол под моими каблуками вибрирует от громкой музыки. Миновав ряд столиков слева, я прохожу под аркой, ведущей из главного зала в игровую.

В этой части бара расположены еще шесть столиков и несколько высоких столов. Я почти сразу же замечаю свою лучшую подругу. Она разговаривает с Логаном и Холлисом, а Гаррет кругом обходит обитый зеленым сукном стол с кием в руках. Фитци, держа бутылку с пивом, наблюдает, как Гаррет делает удар, его кий прислонен к стене у него за спиной.

Наконец я замечаю и Дина. Он стоит в углу, едва видимый, и разговаривает с фигуристой брюнеткой в джинсах скинни и свитере с глубоким вырезом.

Классный свитер, милочка, но я утру тебе нос!

Я расстегиваю пальто, снимаю его и зажимаю под мышкой. А потом, расправив плечи, дефилирую к бильярдному столу.

Музыку прорезает восхищенный свист – это Логан.

– Бо-же мой, – он глядит на меня с изумлением. – Роскошно выглядишь. – Его голубые глаза весело поблескивают. – По какому поводу?