Семь камней

– Это тоже не ваше дело. – Он пытался обдумать ситуацию. Он не мог выложить камни, раз тут стоял этот проклятый Гренуй. Может, лучше просто уйти вместе с девчонкой? Но если Лягушка замышляет недоброе… и если девчонка действительно не…

Гренуй игнорировал его невежливость и опять поклонился девушке.

– Я Мастер Раймонд, моя дорогая, – представился он. – А вы кто?

– Джоан Мак… – начала она. – Э-э… сестра Грегори то есть. – Она старалась освободить свою руку из хватки Ракоши. – Хм. Если я не нужна никому из вас, месье…

– Она нужна мне, месье. – Голос прозвучал пронзительно, но твердо. Ракоши оглянулся и с ужасом увидел, как в зал, устремив свой взгляд на девушку, вошел молодой виноторговец, взъерошенный и грязный. Монахиня ахнула.

– Сестра. – Виноторговец поклонился. Он был бледен, но не потел, и выглядел так, словно подземный холод проник в его кости. Он протянул руку, с которой свисали деревянные четки. – Вы уронили ваши четки.



Джоан показалось, что она упадет в обморок от облегчения. Она устала, у нее дрожали колени, но, собрав все свои силы, она вырвалась и, спотыкаясь, побежала в объятья Майкла. Он схватил ее и поволок подальше от графа.

Граф сердито зарычал и шагнул в сторону Джоан.

– Стой на месте, мерзкий негодяй! – крикнул ему Майкл, и в тот же миг маленький человечек с лицом лягушки резко приказал: «Стоп!»

Граф кинулся сначала на одного, потом на другого. Казалось, что он обезумел. Джоан дрожала и тянула Майкла к выходу из пещеры, только теперь она заметила в его руке нож.

– Что ты собирался делать с этим? – прошептала она. – Побрить его?

– Выпустить из него воздух, – пробормотал Майкл. Он опустил руку, но нож убирать не стал и не отрывал глаз от двух мужчин.

– Ваша дочь, – хрипло сказал граф человеку, который представился как Мастер Раймонд. – Вы искали потерянную дочь. Я нашел вам ее.

Раймонд поднял брови и взглянул на Джоан.

– Мою? – удивился он. – Она не моя. Неужели вы не видите?

Граф вздохнул так тяжко, что у него захрипело в горле.

– Не вижу? Но…

Гренуй-Лягушка нетерпеливо поморщился.

– Неужели вы не видите ауру? Электрические флюиды, которые окружают людей, – пояснил он, обведя рукой вокруг собственной головы.

Граф провел ладонью по лицу.

– Я не могу…

– Ради бога, идите сюда! – Раймонд подошел к краю звезды и схватил графа за руку.



Ракоши остолбенел от такого прикосновения. Синий свет вырвался из их сомкнутых рук, и он ахнул, ощутив такой приток энергии, какой он никогда не испытывал. Раймонд потянул его к себе, и Ракоши перешагнул через линию и оказался в пентаграмме.

Тишина. Гул прекратился. Он чуть не зарыдал от облегчения.

– Я… вы… – пробормотал он, глядя на их соединенные руки.

– Вы не знали? – удивился Раймонд.

– Что вы э-э… – Он показал на пентаграмму. – Я догадывался.

– Не то, – сказал Раймонд почти с нежностью. – Что вы один из моих людей.

– Ваших? – Ракоши снова посмотрел вниз: синий свет мягко пульсировал, окружая их пальцы.

– У всех есть какая-нибудь аура, – сказал Раймонд. – Но только мои… люди… обладают этим.

В блаженной тишине снова можно было думать. И первое, что пришло Ракоши в голову, была Звездная Палата, король, взиравший на них, когда они стояли лицом друг к другу, а между ними был кубок с ядом. Теперь он понял, почему Гренуй-Лягушка не убил его.



В его мозгу бурлили вопросы. La Dame Blanche, синий свет, Мелизанда и Мадлен… Мысль о Мадлен и о крошечном существе, которое росло в ее животе, едва не остановили его, но желание наконец-то прояснить терзавшие его вопросы было слишком сильным.

– Можете ли вы – можем ли мы – двигаться дальше?

Раймонд секунду колебался, потом кивнул:

– Да. Но это небезопасно. Совсем не безопасно.


– Вы покажете мне?

– Без шуток. – Пальцы Раймонда еще крепче стиснули его руку. – Даже знать это, и то небезопасно, не говоря о том, чтобы делать.

Ракоши рассмеялся, сразу почувствовав, как его захлестнула волна радости. Когда это он боялся знаний? Возможно, путешествие убьет его – но его карман полон самоцветов, да и вообще, какой смысл ждать старости, когда ты будешь медленно умирать?

– Скажите мне! – сказал он, сжимая другую руку Гренуя-Лягушки. – Ради нашей общей крови!



Джоан замерла, пораженная. Рука Майкла по-прежнему обнимала ее, но она едва это замечала.

– Да, он точно такой! – прошептала она. – Точно! Они оба такие!

– Какие? – удивился Майкл.

– Старый народец! Фейри!

Он с удивлением перевел взгляд на разворачивавшуюся перед ними сцену. Двое мужчин стояли лицом к лицу, взявшись за руки, их губы шевелились, словно они вели оживленную беседу – в полном молчании. Майклу показалось, что он смотрит на мимов, только тут все было еще менее интересно.

– Мне плевать, кто они такие. Сумасшедшие, преступники, демоны, ангелы… Пойдем! – Он взял ее за руку, но она приросла к земле, словно молодой дубок, а глаза едва не вылезали из орбит.

Она стиснула его руку так, что едва не сломала кости, и пронзительно закричала во всю мочь:

– Не делайте этого!

Он оглянулся на мужчин вовремя и успел увидеть, как они растаяли в воздухе.



Вместе они ковыляли по длинным штольням из белого камня, освещенным мерцающим пламенем умиравших факелов – красного, желтого, синего, зеленого и жутковатого лилового, при котором лицо Джоан выглядело как у утопленницы.

– Des feux d’artifice,[50] – пояснил Майкл. Его голос, отдававшийся эхом в пустых туннелях, звучал тоже жутковато. – Трюк фокусника.

– Что? – Джоан еле держалась на ногах, ее глаза почернели от шока.

– Огни… разного цвета. Вы слышали когда-нибудь про фейерверки?

– Нет.

– О. – Объяснять было слишком долго, и они шли дальше молча, торопясь изо всех сил, чтобы дойти до шахты прежде, чем погаснут факелы.

Возле лестницы он остановился, пропуская ее вперед, и слишком поздно сообразил, что лезть первым надо было бы ему – иначе она подумает, что он хотел посмотреть на нее снизу… И он торопливо отвернулся.

– Как вы думаете? Он был? Они были?

Она стояла на перекладинах лестницы в нескольких футах над ним. За ней он видел звезды на бархатном небе.

– Были кем? – Он смотрел ей в лицо, чтобы не рисковать ее скромностью. Сейчас она выглядела уже лучше, но была очень серьезной.

– Они были из Старого народца? Фейри?

– Думаю, что да, возможно. – Его мозг работал очень медленно, ему не хотелось даже пытаться думать. Он показал ей жестом, чтобы она поднималась дальше, и последовал за ней, крепко зажмурив глаза. Если они были из Старого народца, тогда, скорее всего, и тетя Клэр такая же. Он действительно не хотел думать и об этом.

Он с наслаждением наполнил легкие свежим воздухом. Ветер теперь дул в сторону города, прилетал сюда с полей и был полон смолистых запахов сосны и трав. Джоан тоже вздохнула, повернулась к нему, положила руки ему на плечи и уткнулась лбом в его грудь. Он обнял ее, и они стояли так какое-то время, наслаждаясь покоем.

Наконец она пошевелилась и выпрямилась.

– Вы лучше отвезите меня назад, – сказала она. – Сестры беспокоятся за меня.

Он почувствовал острое разочарование, но послушно повернулся к стоявшей вдалеке карете. Но тут же посмотрел на Джоан.

– Вы уверены? – спросил он. – Ваши голоса велят вам вернуться?

Она печально засмеялась.

– Мне не нужны тут никакие голоса. – Она провела ладонью по волосам, убирая их с лица. – У нас дома, в горах, если мужчина овдовел, он берет себе другую жену сразу, как только найдет, ведь кто-то должен чинить ему рубахи и нянчить его детей. Но сестра Филомена сказала, что в Париже все по-другому, что мужчина должен ходить в трауре целый год.

– Он должен, – подтвердил Майкл после краткого молчания. Хватит ли ему года, подумал он, чтобы залечить большую дыру там, где прежде находилась Лили? Он знал, что никогда ее не забудет – не перестанет ее искать, – но не забыл и того, что говорил ему Йен.

«Но через некоторое время ты обнаружишь, что оказался уже в другом месте. И что ты стал не таким, каким был раньше. Тогда ты оглядишься и поймешь, что с тобой. Может, найдешь себе дело».

При лунном свете лицо Джоан казалось бледным и серьезным, а губы нежными.