Сердце умирает медленно

– Спасибо тебе. Ох… Дэниел. Это… потрясающе… – мое сердце, не переставая, трепетало.

Давно у меня так не захватывало дух.





* * *


– Я не могу тебя отпустить в какую-то глушь! – кричала мама, размахивая зачем-то моими медицинскими выписками.

– Это не глушь, мама. Там такая красота, закачаешься! И туристов полно, и люди живут хорошие. Вот и все, что мне нужно: побыть на природе наедине с собой.

– Что? – ее глаза округлились. – С твоим заболеванием тебе необходим постоянный контроль твоего самочувствия!

– Каким заболеванием, мама? Если бы не твои постоянные напоминания, я бы давно забыла, что была чем-то больна. Хватит! Да, с пересаженным сердцем тяжело жить, существуют риски, но если думать только о плохом, то оно и случится. Так нельзя! – Выхватила из ее рук документы и сложила в папку.

– Тебе там даже никто «Скорую» не вызовет!

– Все будет хорошо, мама, – сказала спокойно и продолжила складывать вещи в сумку.

– Нет. Никуда ты не поедешь, Эмили Уилсон! – набросившись фурией, она принялась вышвыривать вещи из моей сумки. – Я – твоя мать, и я говорю «нет»!

Я отпрянула, глядя, как мои кофточки и брюки летят на кровать и на пол.

– Ты не сможешь меня остановить. Ты просто должна поверить, что все будет хорошо.

– Не будет! – она резко обернулась ко мне и нервно поджала губы. – Нет, Эмили! Мое материнское сердце подсказывает, что тебя нельзя отпускать.

– У меня тоже есть сердце, – не отступала я. – И оно тоже чувствует. Ему нужно туда. Тебе никогда не понять. Вы меня никогда не понимали.

– Глупости, – ее подбородок задрожал.

Она устало опустила руки и села на кровать рядом с моей сумкой. Взгляд мамы был полон упрека и обиды, и мне стало стыдно, что я ее расстраиваю. Что ухожу и оставляю один на один с проблемами и страхами.

– Прости… – прошептала едва слышно, протянула к ней руки.

– А твой Дэниел? Он о чем думает? – завопила вдруг она. – Такой же эгоист, как Райан! Лишь бы ему было хорошо. Везет совсем юную девчонку в глушь, чтобы… – она замотала головой. – Мне даже противно думать об этом!

– Нет, – я попыталась оправдаться. – Мы с ним просто друзья. Я буду жить в доме одна… И даже если бы мы встречались, это мое личное дело, понимаешь?

Она смотрела на меня ошарашенно.

– Ты… Вы… Вы с Райаном…

– Ты как-то не вовремя вспомнила про Райана, мама. Вчера тебе нравился Дэниел, но сегодня он попал в твой черный список только потому, что благодаря ему я получила хоть немного свободы. И ты сразу вспомнила про Райана! Дай угадаю. Теперь он не кажется тебе таким плохим, правда? Лучше он, чем Дэниел. Потому что Райан меня хотя бы не отбирал у тебя, да?

– Эмили! – гневно выкрикнула она.

– Ты запуталась, – я начала пятиться к двери. – Вы с миссис Джонс сделали все, чтобы разлучить меня с ее сыном. Вот и радуйтесь теперь.

– Дочка… – ее руки потянулись ко мне.

Я смотрела в ее полные слез глаза, и у меня слабели ноги.

– Он был единственным, кто поддерживал меня. Единственным, кто верил, надеялся, кто заставлял меня жить. Да, я любила его и думала, что будет лучше для него, если он уедет. Я совершила ошибку. И исправить ее не могу, – обвела взглядом ненавистную комнату, которая каждую чертову секунду напоминала мне о том, чего я лишилась. – Если бы он любил меня, он хотя бы ответил на письма… Но он вышвырнул меня из своей жизни. Легко. Забыл, будто меня никогда и не существовало. Сколько мне еще ждать его милости? И стоит ли? Если он там, с Шейлой. И ему совершенно не до меня с… моими болячками… Радуйся, мама!

Она вскинула руки, сделала шаг мне навстречу, но я уже не видела ничего сквозь пелену слез. Развернулась и понеслась прочь из дома.

Я никогда не знала жизни. Не была готова к ней. Растерялась, испугалась, рассыпалась на части. А Райан всегда был тем цементом, который удерживал меня в собранном состоянии. Только он мог одним словом вселить в меня надежду, успокоить, согреть. Но я оттолкнула его и теперь не знала, за что цепляться.

Все смешалось: страхи, тревоги, кошмары, видения.

Кому мне еще доверять, кроме моего собственного сердца?

Куда оно вело, туда я теперь и шла.





-24-





Первая ночь на новом месте была… странной.

Я долго ворочалась в кровати на втором этаже, глядя на белый диск луны за окном и прислушиваясь к завыванию ветра в долине. Сон не спешил приходить, простыни подо мной противно скрипели при каждом движении, сердце беспокойно колотилось о ребра. Только далеко за полночь удалось уснуть, и ощущалось это как погружение в густую вязкую жижу: вокруг темно, тихо, я плыву, кислорода все меньше, начинаю отчаянно барахтаться – пробуждение.

Открыла глаза. Села. Солнечные лучи уже заполнили комнату, сквозь приоткрытое окно доносились мелодичные трели птиц. Надежда на то, что кошмары оставят меня в покое хотя бы здесь, не сбылась. Выпив по очереди все лекарства, какие положено, я прошлепала босиком вниз, на кухню.

Было в этом что-то такое… захватывающее. В самостоятельности. В возможности побыть хозяйкой, самой (пусть и кое-как) приготовить завтрак, съесть его, не спеша, любуясь на качающиеся на ветру разноцветные шапочки цветов и зеленеющие в поле молодые травы. Даже привычный хлеб, привезенный с собой, казался вкуснее на свежем воздухе, когда я запивала его чаем с молоком, лениво вытянув ноги в кресле.

Затем, приняв душ, начала осваиваться в новом жилище. Разложила вещи в шкафу, развесила кофточки, аккуратно расставила обувь. Мне не терпелось познакомиться с каждой вещицей в доме, чтобы лучше понять его хозяев, но ухватиться было особо не за что. Значит, тут пока, как в гостинице – обезличенно уютно. Видимо, Бойды так и не успели здесь обжиться.

Соседняя спальня на втором этаже оказалась запертой, что я нашла логичным – если в ней находились вещи родителей Дэниела, ему не очень бы хотелось, чтобы в них кто-то копался.

Спустившись в гостиную, обошла ее по периметру, аккуратно стерла пыль с мебели, поправила подушки. Одно из кресел стояло немного поодаль, у окна, будто бы не на своем месте, но я не стала его двигать – вдруг не понравится хозяину. Я здесь – просто гостья, чего не стоит забывать.

Хорошо бы прогуляться! Облачившись в спортивный костюм и нацепив на голову кепку, я вышла из дома. Решила позвонить маме – не получилось: сеть то появлялась, то пропадала. Так и не услышав родной голос, знакомым маршрутом я направилась к водопаду. Просидела возле воды примерно час, но так и не поняла, что чувствовала. Спокойствие, смешанное с щемящей душу тоской, умиротворение? Безмятежность и радость? Такие противоречивые чувства у меня вызывало это место.

Еще пару часов я бродила по узким тропинкам, ступала по прибрежным камням: их лизали воды тихого озера, а я фотографировала растения и скалистые уступы. Бесконечно любовалась открывавшимися видами и улыбалась встреченным на пути туристам.

– Добрый день! Как поживаете? – поприветствовала продавщицу магазинчика, войдя внутрь.

Женщина, стоявшая за прилавком, оторвалась от телевизора и наградила меня приветливым взглядом.

– Здравствуйте.

Я выбрала и положила перед ней выбранные продукты:

– Чудесный сегодня день.

Она улыбнулась:

– Да, пожалуй, будет даже жарко. Не забудьте взять питьевой воды, если пойдете к ущелью.

– Нет, – мотнула головой, – я сейчас домой. Если только вечером.

– Остановились в гостинице? – Женщина упаковывала мои покупки.

– Я живу в доме Бойдов. Временно.

От меня не укрылось, как она замедлила на секунду свои движения, а потом, будто спохватившись, продолжила складывать продукты в объемный пакет.

– Ясно, – ее губы растянулись в вежливой улыбке. – Значит, будете захаживать к нам часто.

– Выходит, что так.

– Замечательно, – ее взгляд скользнул по группе туристов, вошедших в магазин.

– О пропавшей три недели назад в Манчестере Мэри Эллис Лэнг до сих пор ничего неизвестно, – с тревогой в голосе сообщала ведущая новостей.

Бросив короткий взгляд на телевизор, я достала карту и рассчиталась.

– Спасибо и всего доброго!

– И вам! – ответила продавщица, поджав губы. – Доброго дня. Чем могу быть полезна? – обратилась она к вошедшим.

Группа молодых людей протиснулась к прилавку, дождавшись, когда я, обхватив двумя руками пакет, отойду.

– Напоминаем, что после того, как было обнаружено тело первой жертвы – двадцатишестилетней Бертины Линч из Аккрингтона[11], расследование было… – слова, от которых кровь застыла в жилах, прервались звоном колокольчика над дверью.

Я направилась к дому. Честно говоря, не сразу разобралась, в какую сторону мне идти. Деревенька маленькая, но в этой ее части мне не доводилось бывать. Огляделась, напряженно размышляя, но отсюда все дома казались одинаковыми.

– Простите, – обратилась к худощавому старику, дремавшему на скамье.

– А?.. – он приоткрыл веки и уставился на меня, часто моргая. Едва поняв, кто нарушил его сон, пожилой мужчина нахмурился, и его лицо, испещренное морщинами, еще сильнее сморщилось.

– Вы здесь живете?

Старик оглянулся, будто пытаясь понять, где находится.

– Да. Что вы хотели, юная леди? – прокряхтел он, мотая головой в попытке прогнать остатки сна.

– Не подскажете, в какой стороне находится дом Бойдов?